— Здорово, дружище!
— Какой я тебе «дружище»? — удивился Сергей. — Я тебя совсем не знаю.
— Как не знаешь? Это меня-то, Хрисанфова из Мохового? Все время твоей бензомоторной пилой пользуюсь.
— Да ты совсем на Хрисанфова не походишь! Куда ты дел свою бородищу!
— Меня Нина Андреевна, врачиха, устыдила. Увидела на мотоцикле и давай подтрунивать: мол, древним бородачам не подходит такой современный транспорт. Уж что-нибудь одно: либо борода, либо машина. Борода-то у меня по наследству, а мотоцикл я заработал своим трудовым потом. Ну, словом, сбрил я бороду. Начисто.
— Сергей, пошли! — Лиза тронула Ермакова за локоть.
— Это не жена ли твоя? — спросил Хрисанфов.
— Нет. Это самая Медникова и есть.
— Да не может быть!
— Почему не может быть? — спросила Лиза. — Давайте познакомимся.
— Я вас представлял знаете какой? — сказал Хрисанфов.
— Какой?
— Девицей пудов на восемь, руки мужские, взгляд суровый.
Лиза рассмеялась.
— Ну пошли, друзья!
— Постойте, у меня ведь тут супруга, — сказал Хрисанфов, отыскивая глазами жену.
— Где она? Ты познакомь, — попросила Лиза.
Жена Хрисанфова оказалась в точности такой, какой представлял он себе Медникову. На ней была пестрая шелковая косынка, ярко-зеленая кофта и светло-бордовая юбка с оборками.
Официальная часть слета уже началась. На трибуне, обтянутой красной материей, был директор леспромхоза Черемных.
— В президиум проходите, за стол! — послышалось со всех сторон, когда в зале появились Медникова, Ермаков и Хрисанфов.
Яков Тимофеевич, рассекая воздух ладонью, доложил собранию о досрочном выполнении плана четвертого квартала и успешной работе в январе и феврале. А это предпосылка к тому, что Чарусский леспромхоз к концу сезона с честью выполнит свои обязательства. Потом он говорил о стройке клуба в Новинке. Кое-кто думал, что субботники могут привести к снижению лесозаготовок, люди будут уставать, а днем на работе станут вялыми, на деле же получилось другое: огонек, с каким люди работали на народной стройке, еще больше сплотил их, повысил сознательность, вызвал нетерпимое отношение к неполадкам и неорганизованности в производственном потоке и, что очень важно, критическое отношение к лентяям, безразлично относившимся к общему труду.
— Фамилии называйте лентяев, фамилии! — послышалось в зале. — Пусть покраснеют перед своими товарищами.
— Нет надобности их называть здесь, — заявил Яков Тимофеевич. — Одни из них осознали свою ошибку, исправились, а другие исправятся постепенно при воздействии тех, кто честно относится к производству. Воспитанию людей, подъему культуры нам поможет теперь и новый клуб на Новинке.
— Теперь очередь за Моховым, нам тоже нужен клуб! — сказала Нина Андреевна.
— Начинайте, поможем! — поддержал ее Черемных.
После доклада директора на сцену поднялся Харитон Богданов. В руке у него был большой сверток из картона, похожий на самоварную трубу. Ни слова не говоря, он достал из кармана молоток, гвоздики, развернул свой свиток и начал прибивать его к высокой, в рост человека, трибуне. Потом отошел в сторонку и стал проверять — правильно ли прибил.
В центре широкого листа, расписанного яркими красками, на фоне Водораздельного хребта и леса был нарисован циферблат, но цифр на нем оказалось не двенадцать, как на часах, а только восемь; из середины круга к единице шла стрелка, вторая стрелка была по-за циферблатом и полукругом шла от единицы к восьмерке. В самом низу картонного листа стояли штабеля бревен: сначала маленькие, потом больше и больше, — последний штабель выглядел гигантом; на каждом бревенчатом бунте на планочке была цифра.
— Наискосок трошки подбил, — крикнул Синько, сидевший в зале, — треба пидняты правый бик!
— Ладно, сойдет! — сказал Богданов, пряча молоток в карман. И, отыскав глазами в президиуме Ермакова, махнул ему рукой:
— Айда, Сергей, валяй!
Когда Харитон возвращался на свое место, его спрашивали:
— Что это за часы такие повесил? Новомодные какие-то?
А кто-то сострил:
— Видишь, цифр у него не хватило!
На трибуну, откуда говорят ораторы, где приспособлена для них специальная лампочка, Сергей не пошел. В руках у него был блокнот. Однако пользоваться им он не стал, сунул в карман и подошел к листу картона.
— К открытию клуба наша бригада закончила сезонный план.
В зале забили в ладоши.
— А все-таки Епифан Мохов с Медниковой впереди! — заметил из-за стола директор. — Они обскакали твою бригаду.