- Парализована будет твоя хозяйка на всю жизнь. Яд на крови, да еще и проклят. Промедлишь - ни один алхимик ей не поможет. Антидот у его величества. Снимай магическую блокировку, живей. Мне сил лишь земной стихии на телепортацию нас двоих может не хватить.
Снежный пес отступать с пути герцога не спешил, все еще демонстрируя зубы «заботливому» жениху.
– У нас минут десять осталось, чтоб с лекарством успеть иначе последствия необратимы будут. – напоследок предупредил его светлость. С опаской оглядываясь на зверя, юноша активировал амулет перехода, открывая портал, видимо во дворец. Проход светился огненной энергией. Выходит, демон ретировался, снял печать с герцога.
- Атакуй, Снег. – прошептала одними губами.
… Если б мы в тот день вместе с Адрианом призвали муза правильно, подавив свободную волю, минуты герцога были бы сочтены. Это был бы приказ. Однако призванный опустил голову и зашел в портал вперед Генриха. Сочувствующий взгляд герцога - самое страшное наказание за допущенную магическую ошибку.
– Держись, Лия. Эксперимент удался. Он все-таки к тебе привязан. Сейчас примешь противоядие, станет легче. – заверил юноша.
Как же я его ненавижу! Исследователь, огров! Могла бы плести заклинания – заморозила бы, плевать, что королевский племянник. Видимо, клокочущая злоба рвалась даже через затуманенный отравой взгляд, раз Генри сделал неуместную попытку оправдаться.
- Прости. Так нужно было.
Дальнейшие события я помню смутно. Чьи-то уговоры, сладкий, приторный отвратительный привкус на языке, от которого я тут же пытаюсь избавиться, выплюнуть в того, кто его мне дал, ласковый мужской голос, говорящий что-то ободряющее, снова эта тошнотворная сладость. А потом строгие вопросы, требующие однозначных ответов, чужие люди, и что-то или кто-то теплый, мягкий всегда в ногах. Тот кто-то, кто нехотя, но вбирал остатки физической боли в себя. Снег…
- Холодно. Как холодно! - услышала я смутно знакомый голос. Мой голос. Попробовала свернуться в калачик, чтоб хоть как-то убрать эту дикую, неестественную ледяную агонию. Веки неподъемные, словно налились свинцом. Глаза открыть не могу.
- Тише, Лия. Уже все хорошо. Потерпи. – уговаривает некто ласково. Кажется, это Генрих. - Дай ей обезболивающее! – голосом, требующим моментального подчинения приказывает он кому-то.
На меня тут же накинули тяжёлое одеяло, а в рот полилось какое-то зелье.
- Ненавижу тебя, герцог. – откашлявшись выдавила из себя.
- Понимаю. Мне тоже было несладко, поверь. Оправишься, поговорим. –добродушно посоветовал его светлость заткнуться.
– Клянусь собственной искрой, ты пожалеешь. – дрожа, пообещала я вспоминая из-за кого мне сейчас так «хорошо».
- Не зарекайся, милая. Это того стоило. Высыпайся. – фыркнул собеседник, пока мои мысли вновь поглотила пустота.
Кошмары и призывы о помощи. Вновь сны про выжженный лес, неизвестный голос, молит не смотреть на солнце, не сдаваться, быть сильной, и искать другое светило. Бред, навеянный ядом был красочным, очень реалистичным. Стихия, неужели мне и во сне не видать покоя?..
Проснулась во дворце, укрытая несколькими пуховыми одеялами, на широкой, двуспальной кровати. На таком ложе даже Снег чувствовал себя свободно. Не знаю заслуга ли то времени проведенному во снах, или целители постарались на славу, однако самочувствие было сносным: по ощущениям даже синяки и отеки успели сойти.
В покоях царил полумрак, через плотные шторы пробивались лучики света, однако я скорее почувствовала, чем увидела, что в комнате есть еще кто-то по мимо демона. Не вставая с постели, вызвала шарик света. Магия послушно отозвалась, уже хорошо. Присмотрелась к окружающей обстановке и с облегчением выдохнула. Напротив меня, у самой стены, скрючившись в кресле, сопел брат. Даже бегло осмотрев роскошные покои я уверенно могла сказать, что на заключенных мы не похожи. К тому же антимагических аксессуаров мне не надели, бессмысленного сопротивления не ожидают.
Муз, осознав, что хозяйка пробудилась тут же заскулил, видимо моля о прощении. Подполз, аккуратно, с опаской, будто боялся, что его ударю, облизнул протянутую к нему ладонь. Раскаянье в глазах, мольба о помиловании в синих омутах и этот извиняющийся скулеж. Что-то дрогнуло во мне тогда, отзываясь на искренние терзания разумного существа из чужого мира. Слишком человечная вина была в глазах демона. Погладила и обняла за шею. Простила, что не защитил. Сразу вспомнила, что муз и не был обязан меня слушать. Сама призвала своевольным белоснежного облизу.