Бух!.. По-моему, мадам сижу болеть будет до завтра. М-да... За философией надо было еще и на дорогу обращать внимание. На очередном перекрёстке, повернув в тихую улочку, я налетела на одного из представителей дворянства, коих только что позволила себе осуждать. Ходят тут аристократишки всякие… Мужчина был более чем силен, так как наше столкновение лишь несколько озадачило его, а я с превеликой досадой, не удержалась на ногах и упала на свои юбки. Интересно, синяк будет? Несколько секунд просто пыталась собраться с мыслями и избавиться от головокружения. Ох, очередной позор. Привычно. С другой стороны, стараниями Генри, теперь мне не повезет быть представленной на каком-либо приеме сему милорду. Зато матушка не будет волноваться. К слову о матушке: пора бежать. Стыдливо потупив взгляд, особо не рассматривая мужчину, я пролепетала что-то отдаленно напоминающее извинения и рванула далее, что есть мочи по мостовой. Маменька меня розгами встретит ей-богу.
Пролетев еще несколько улиц, наконец, выбежала на дорогу к храму. Храм Бесплотной Богини, то есть воздушного элемента магии совершенно не вписывался в столичную архитектуру. Территория храма по периметру была отрезана от столицы кирпичным забором, нежно оплетенным красными вьющимися розами. Кусты росли столь густо, что самого кирпича видно не было за живописной, ароматной изгородью. Сразу за забором начинался небольшой фруктовый садик, в котором жрецы поставили несколько скамеек и лавок, прихожане могли отдохнуть в саду или помедитировать под яблонями. И лишь за садом сиял храм: он был уютным, светлым, в нем легко дышалось в любое время года, песнопения хористов заставляли сердце трепетать и возвышаться душой. Здесь всегда можно было отдохнуть, всегда спрятаться от суеты и хлопот. Казалось, иногда, что за этим розовым забором начинался совсем иной, сказочный мир Богини.
- О, моя Богиня! Миледи, скажите, что я обознались! - родной голос вывел меня из легкого медитативного состояния.
- Мамочка, а я поступила! – поворачиваясь к ней лицом просияла я.
- То, что ты поступила еще месяц назад с письма известно было. Аурелия, детка, когда я вчера просила тебя не сесть в лужу, это была не только метафора. Ты, по крайней мере, отдаленно представляешь на что сейчас похоже твое платье? - Матушка не злилась, вовсе нет.
Она в самом деле предпочитала доводить до красных ушей меня, нежели краснеть от истерики самой. Нет, иногда случались и у нее извержения гнева праведного, она же женщина все-таки. Однако маменька справедливо считала, что смех ей более к лицу, нежели гнев. Вот и сейчас, щелкая языком мама во всю выговаривала мне «комплементы» относительно моей внешности. Заслужено, что ж.
- Ладно, ветерок ты мой, рассказывай, как тебя угораздило приобщиться к земной стихии. – Я крепко обняла мать. Соскучилась по ней за этот день, право.
Мы присели на скамейку, и я принялась подробно рассказывать матушке о событиях сегодняшнего дня. Мама потешалась над нашей с ней наивностью и верой в «без экзаменационное» поступление в Академию и в серьез озадачилась встречей с Генри.
- Саламандра его занесла на Ваш курс. Аури, доченька, держись по возможности от него подальше. Я нисколько не осуждаю Джереми и искренне, как мать, им желаю счастья с Румией. И вместе с тем, цена их любви легла на плечи всей семьи. – Она вздохнула – Неизвестно сколько нам лет придётся этот долг Королю. Его Величество мог воспринять выходку Джереми как предательство, покушение на члена королевской семьи. Уверена, лишь долгие годы службы отца Короне сохранили нас от королевского гнева. –То есть те последствия, что мы имеем сейчас – королевская милость. Повезло, ничего не скажешь. Я невольно задрожала. Возможно от прохладного осеннего ветерка, а возможно от дурного предчувствия.
Общеизвестно, Король любит своего племянника. Возможно, больше, чем собственных детей. Боги подарили Его Величеству двух красавиц-дочерей, наследника, сына же не было. Вероятно, потому король с королевой души не чаяли в племяннике.
- Мам, но может ты перегибаешь? В конце концов, это должно быть личное дело Джереми и Генри. Почему ответственность вдруг ляжет на всю семью? Ну повздорили мальчишки, ты сама говорила, чего по юности не бывает? - Матушка улыбнулась мне тепло, и эта улыбка уняла легкую дрожь.