Мой любимый пролесок. Пестрый ковер цветов, топил в нежном весеннем аромате. Лежа в душистых травах, я вдыхала полной грудью благоуханное спокойствие иллюзорного леса. Здесь можно, без оглядки на кого-то, быть собой, сбросить с себя усталость, груз навалившихся проблем или просто полежать и поплакать, не страшась, что мои слезы кто-то увидит. Это мой сон и мои правила. Мое сердце и мне решать как утешаться. Здесь, в этом призрачном раю, где кроме меня не было ни одной живой души я чувствовала, себя полноценной, умиротворенной. Тогда как в нашем мире, многолюдном и шумном чувство одиночества преследовало меня голодным зверем. Только общество ребят из команды возвращало чувство уверенности в себе. Но ночами, когда я оставалась в тишине своей комнаты мне хотелось, как волчице взвыть на луну от прохладного сквозняка одиночества где-то там под сердцем.
Не могла и подумать, что для меня столь важен станет снежный пес. Потерять демона, с милыми, щенячьими глазками, что на завтрак терзал судьбы, оказалось сложнее, чем остаться одной без родных в стране. Прошло больше месяца, а каждый раз просыпаясь по привычке, с закрытыми глазами, искала ладонью свое пушистое доброе утро, а не находя его вскакивала с ужасом вспоминая прорыв сущностей в академию и кем был мой призванный синеглазый зверь на самом деле. Стихия даровала прекрасный урок: иногда миловидное существо оказывается зубастым для души.
Общественное порицание за произошедшее косвенно взял на себя ректор: не сумел вовремя в своих адептах разглядеть одержимость сущностями, прорвавшимися через границу неделю тому назад. Как еще объяснить появление этих тварей в академии? Маги отродясь не вызывали демонов: слишком много для этого крови нужно. А «спасительницей вся и всех» стала Дея, якобы вовремя принявшая «Драконью погибель» и вызвавшая помощь великую инквизицию, которая лишь своим приближением отпугнула демонических сущностей. Верховная Лелеяна, теперешняя глава инквизиции, это объяснение снисходительно приняла, выискивая кого-то в толпе испуганных студентов взглядом. Я успела спрятать глаза.
От визита следователей душевного равновесия не добавилось, не смотря на то, что большая часть их внимания заслужили ректор с преподавателями. Студентами занимались рядовые сотрудники, особо не вникавшие в наши судьбы. Нам, обычным студентам, всем до одного урезали разрешение в применении боевой магии на три месяца в академии, да запретили любое колдовство в общественных местах, добавив к ученическим браслетам инквизиторские. Подобной участи избежал лишь Генрих, который не поскромничал со скандалом напомнить инквизитору об опасностях для будущего короля. В конфликт вмешалась даже ее величество, потребовавшая убрать от племянника инквизиторские лапы. Разъярённой, уставшей от испытаний женщине никто не посмел возразить: с затянувшейся болезнью монарха, испытание властью легло на плечи нашей прекрасной королевы. Увы, это не добавило ей женственности.
В виду ограничения на использование магии, наше расписание кардинально поменялось, нам добавили больше часов физической подготовки, дабы хоть как-то компенсировать отставание по программе магической самообороны. Пусть, для первого курса произошедшее было некритично, но что делать выпускникам – кто скажет? Еще одним позором для академии стали Магические игры от которых ректор намеревался отказаться. Причиной тому стал не только арест инквизиторами наших магических способностей, но и отчисление наиболее способных адептов. После разгульных событий в академии многие учащиеся покинули учебу. Кто-то из-за чувства стыда, кто-то по состоянию здоровья, кто-то из-за острой необходимости вступления в брак – демон постарался развлечь студентов на славу, большинство девушек с девичеством в ту ночь расстались. Смотреть в заплаканные глаза таких магов было страшно, стыдно, больно. Хотелось разом покаяться в том, что вот она причина их неприятностей, но я сцепив зубы отворачивалась и плелась на тренировочное поле выбивать из своего тела эмоциональную дурость. Своим самобичеванием я могла поставить под удар ректора, красиво вравшего о иномирных пришельцах и десяток преподавателей, вторивших ему. Толку сыпать голову пеплом и жалеть о том, то я изменить не в силах? Остается лишь учиться владеть своим вторым даром, необходимым мне, как третья нога.
Кроме еженощных путешествий в светлый лес, чары напоминали мне о себе, лишь доставляя неприятности. Сила словно живая играла с мной: когда ее призывала, она утекала сквозь пальцы, а стоило разозлить в реальной жизни, чуяла как каждое неосторожное слово становится тяжёлым приговором. Так, несчастный Адриан несколько раз за день попал под дождь, возникавший исключительно, когда парень выходил из-под укрытия крыш, Элизабет повернула ногу и позорно растянулась на полу, перед ее любимым артефактором, а Теян сутки не мог избавить от икоты, которой я ему пожелала от всей души после (заслуженной, признаю) головомойки. Чувствовала я себя не чародейкой, а ведьмой. Спасибо Искре, за последний месяц под неустанным присмотром Генриха, до изжоги накаченного «Драконьей погибелью» ничего катастрофического натворить я не успела, не считая этих незначительных недоразумений.