Однако дыхание сбилось, будто я пропустила удар кулаком в живот. В глазах резко потемнело: меня резко рванули из воспоминаний в действительность. Через несколько секунд осознала, что вернулась в мою реальность и немая смотрю в янтарь его глаз. Наставник так и стоял, прикасаясь ко мне челом. Ожидал, видимо, пока сила колдовства иссякнет, а может чародей давал мне время осознать, насколько сильно он не хочет, и не собирается показывать истину. Выбросил, как нашкодившего котенка.
Ниточка связывающей ритуальной энергии все еще ощущалась между нами, но с каждой секундной связь становилась слабее. Меня передернуло от неестественного озноба.
Э, нет! Я обязана узнать правду, что это были за чары. В меркнущее колдовство вцепилась мысленно, чуть ли не зубами. Воля и желание добиться истины ощущалась словно физические органы чувств: как осязание иль обоняние. Тело было напряженно, так как бывает перед рывком, а сила сознания сдавила виски резкой мигренью.
- Ты что творишь? – ошарашено выдохнула наставник, ощущая мой бунт. – Аурелия, это слишком…
Опасно? Нахально? Неразумно? Смело?.. Не смогла узнать. Глаза чародея впускали меня в истинные его воспоминания.
Воспоминание 26. Когда обнажаешь душу.
Первое впечатление обманчиво. Вот, скажем, Меч дракона был уверен, что получил долгожданный отпуск, отправляясь в Чайрин.
Ректор академии рисковал ни много ни мало своей головой, если брать во внимание варварские законы Драконом забытого Чайрина. Хотя в нынешней ситуации, подобный поступок можно было назвать героическим: перешагнуть через собственное презрение и страх к чародеям, осознанно пойти на риск быть очарованным - не каждый сможет. А каково ему было признать собственное бессилие? Сие внушало уважение, потому Ричард согласился помочь. Кроме того, просьба близкого родственника для демоноборца – не пустой звук. Отец Валианта, и глава рода Аметистовых были некогда дружны, и дед распорядился выручить заигравшихся в чары магов.
Конкурс бардовой магии у них, как же! Нашли неучи, с чем шутить. Магию бардов создали чернокнижники для своих учеников, влияние на толпу – их конек. Как все-таки быстро время стирает людям память. Пятьдесят лет назад за подобную волшбу преследовали, а сейчас конкурсы проводят, как получше публику обмануть. Доиграются, глупцы.
Сама поездка проблем не составила. Пересечь границу оказалось проще некуда: наземные чары нестрашны тем, кто поднимается выше облаков. В самой же академии вычислить либерийцев не могли ни преподаватели, ни студенты: легкий морок и можно работать.
Наследник драконьего рода планировал в первый же вечер развоплотить демона, а после еще несколько дней спокойно отдохнуть, греясь в лучах магических благодарностей и признания низших магов. Лучшей благодарностью будет, если ему предоставят койку и тихую комнату, где можно несколько суток мирно поспать.
На выполнение задания они с братьями по делу запланировали три-четыре дня. Почему бы также не воспользоваться возможностью дополнительно изучить Чайрин? Защищающая страну инквизиция давно отстала в методах самообороны. Заклинания, парализующие силы чар, еще лет десять назад наследники драконьей крови научились обходить, угрозы для Меча они не несут. Имеет смысл проведать королей и герцогов этой страны, внушить им мысли о мирных намерениях добрых чародеев - податливей в дипломатической сфере будут. Столь невинное колдовство лишь на пользу пойдет политическим соседям: когда на трон входит юнец, кому-то нужно все-таки задуматься о тихом, сером, неприметном регентстве… или кукловодстве.
Так он думал еще сутра, пересекая порог академии. Однако истинное положение дел разочаровало: сегодня повстречав наследника престола Чайрина волосы у Ричарда встали дыбом: паренек уже был запутан смертельным приворотом по самую макушку. Это была даже не паутина энергетических нитей. Подобные сети были похожи на шоры. Удивительней всего, что такие чары не отследит ни один амулет инквизиции. Будто герцог сам не против был, чтоб на него навесили проклятие, никакого сопротивления очаровавшему ему колдуну. Приворот был столь нагло и безобразно напутан, что о дерзости сотворившего можно писать в учебниках. Каких только эмоций в этих путах не было: злость, агрессия, тоска, одиночество, неутолимая жажда обладания в купе с огромным чувством вины. Все эти эмоции юный герцог ощущал ежедневно. И велика была воля пленника, коль племянник короля Чайрина не спятил до сих пор. Ричард понял – парень обречен. Создавший подобные чары не желал, чтоб герцог мыслил адекватно. Очень скоро подобное колдовство сведет этого Генриха в могилу. А окружение, дрожащее от вспышек гнева молодого монарха, вздохнет после этого с облегчением, пеняя на отвратный характер короля.
- Железы дракона! – выдохнула Джина, одна из элементалей в его команде, вглядываясь в ауру будущего короля – Кто-то пытается убрать целую династию, Рич…