Через час, уставший и нервный Генрих тащил как, собственноручно им собранные мои вещи, так и счастливую невесту в городской портал, ведущий в Пригорье. Мама, я еду домой!
***
- Вот скажи, как ты вообще планируешь начать разговор с моими родителями? – смаковала я еле заметную нервозность герцога.
– Хотя нет. Прости, неправильно выразилась! Как ты собираешься в дом попасть? Несколько не уверена, что тебя на порог пустят. – Месть, сладкая месть.
- Кстати, а тебе перед Руми не будет стыдно? О! Джер также невероятно будет «рад» тебя видеть! – присмотрелась к реакции юноши и возликовала: глаз дергается!
-Очаровательно! Судя по твоим глазам ты не знал, что сладкая парочка тоже в Пригорье! Представляю, как они обрадуются нашей, пусть и недолгой помолвке.
Примерно в такой атмосфере, под скрип зубов и колес, проходила наша поездка в экипаже от городского портала к поместью родителей. У меня появилась возможность откровенно позлорадствовать и этим я планировала воспользоваться по максимуму. Периодически Генри пробовал на меня морально воздействовать. Несколько раз звучали даже угрозы, но когда с юношей вместо меня вступало в разговор успокоительное герцог капитулировал. В конце концов, буркнув, что через день-другой нас ждет серьезный разговор, молча сверлил меня зверски бешенным взглядом.
Ну, а мне много не надо. Щебетать! Не закрывать рот ни на секунду! Доведу своим солнечным настроением до слез! Хм… Может еще спеть напоследок? Пописклявей, как умею.
Однако богиня милосердна, не успела я открыть рот, как экипаж остановился. Тучный, немного неуклюжий извозчик поспешил открыть нам дверь, выпуская на волю измученного словестной пыткой юношу.
- Слава стихиям! – выдохнул Генри. – Такого долгого пути у меня еще никогда не было. – укоризненно поглядывая на меня, пожаловался герцог.
- Дык, дороги такие, простите великодушно. – сплюнул извозчик, приняв упрек на свой счет. – Король-то только в столице, что для себя толково строит! А тут они какие! Первый снег осенью сошел вместе с дорогою. Вот и плелись еле-еле. - оправдывался бедолага.
- Ты помалкивал бы. Не тебе корону осуждать, - беззлобно предупредил его светлость болтливого мужчину. Бедняга, не знает с кем разговаривает. Это мне можно допекать королевского племянника, пока успокоительным прикрываюсь.
- Конечно-конечно, ваша правда. Мне теща всегда велит за языком следить, мало ли кому чего наговорю, да?.. Но в тишине-то, что ехать дольше, что платят за нее меньше. - хмыкнул мужичок. - А слыхали, говорят племянник королевский опять опростоволосился? ...
- Нет! – радостно почему-то сообщила я. – Как интересно! Что он там сделал?
- Нам пора!.. – зарычал Генри, расплачиваясь с извозчиком и мягко подталкивая меня в сторону поместья.
Дом. Все-таки это не стены. Это место, где живут любимые люди, где все дышит воспоминаниями и любовью, где душевное тепло ощущается жарче огня в очаге. Наша тихая двухэтажная гавань освещалась сейчас закатным солнцем, в окнах уже горел свет, маня предполагаемым теплом и уютом. Дорожки во дворике были вычищены, снег убран в огромные сугробы вдоль дороги. Я практически пританцовывала, шагая по этой дорожке. Навстречу, заливаясь звонким лаем, повизгивая при этом, выскочил Жучок - старенький, но невероятно любимый пес, друг, которого мы с Джереми притащили в этот дом совсем еще детьми.
Само здание, по современны меркам, не отличалось особым великолепием и богатством. Во времена молодости моего прадеда (именно ему и было передано в дар за военную службу это имение и прилегающие к нему земли) люди жили скромнее. Показная роскошь всячески порицалась. Дома строили небольшие, но надежные, способные выдержать нападение как минимум разъяренного огра.
- Аурелия, у тебя даже собака – недоразумение, - изворачиваясь от попыток мелкого охранника познакомиться, фыркнул Генри, пока Жук вытирал лапы о кожаный плащ юноши.
- Ты еще успеешь отказаться от идеи сделать нашу помолвку более реалистичной и уехать не здороваясь. – пофантазировала я вслух. – Безусловно, не расторгая сделки.
- Играешь с огнем, Мирт! – ласково, будто флиртуя улыбнулся мне жених, от чего почему-то поплохело, не смотря на показное равнодушие.