–Но зачем?
–Вероятно, он так стремился узнать то, что только что сказала нам Джанет. По легенде талисман жизни должны однажды забрать мужчина и женщина в золотом плаще. Талисман Лонгдо в монастыре Лонгдо – всё равно что корона в Священной Римской Империи. Если она есть у тебя, значит ты верховный лама, значит, ты можешь проникнуть в Зазеркалье, узнать все секреты магии тибетских мудрецов и, наконец, прочитать Книгу Мертвых, которую написали наши предки тысячи лет назад-именно в ней есть ответы на все вопросы Вселенной, которые не знает никто из ныне живущих. А знание-это сила, понимаешь, борьба за власть…
–Я правильно понимаю, что этот камень – не достающая часть моего медальона?
–Да, так и есть. Кажется, Джанет приходит в себя. Нужно ей помочь.
–Максимилиан, а почему бы нам втроем не сбежать отсюда?
–Завтра ночью, но не сейчас. Твою сестру нужно спрятать, скоро придут кхамба за тобой и твоим решением. Помнишь этого шута на троне? Лена, продержись до утра, а там-свобода!
Мы перенесли Джанет в дальнюю часть лачуги и спрятали её среди старых вещей и всякого хлама.
–Твоя сестра проспит весь день. Ей нужно отдохнуть, как, впрочем, и нам с тобой. Да и потом, кое-кто обещал мне «всё, что угодно, если Джанет откроет глаза, она их открыла, между прочим. А я хочу немного…
Максимилиан обхватил мою талию и поцеловал в губы. Прозрачная ткань лифона не была серьезным препятствием, а рубашку я так и не успела надеть. Я почувствовала сначала его грудь, голова пошла кругом, то-то жгло меня внутри и так просилось наружу, потом его руку, сжимающую и гладящую сосок. Я практически не могла контролировать себя, не знаю, что б произошло, если бы в этот момент не открылась бы дверь в нашу хижину. Два бродяги, стоявшие на пороге, переглянулись, усмехнулись и что-то сказали друг другу.
–Что они говорят? – осведомилась я, выбираясь из объятий Максимилиана.
–Тебе лучше не знать.
–И всё-таки?
–А ты не догадываешься? Лучше накинь вот это, – он надел на мои плечи свою белую рубашку, а потом уже не издевающимся, а ласковым точно прибавил:
–И не забывай меня, любимая, – чмокнул меня в губы, в груди остро кольнуло плохое предчувствие, как будто это в последний раз.
Кхамба действительно привели меня к своему вождю, но теперь Вирниллы рядом с ним не было. Местного (китайского вперемешку с каким-то диалектом) языка я не знала, поэтому о каком вообще диалоге можно было вести речь? Мои сомнения разрешил высокий мужчина с узкими глазами, чёрными, как смоль волосами и бородкой, вынырнувший из-за занавески. Это был Чханг. Он начал разговор первым:
–Приветствую Вас, Елена. Честно говоря, я восхищен вашими подвигами в Пятигорске и на острове амазонок. Можете не спрашивать меня, откуда я знаю всю вашу биографию так подробно, я отвечу сам – я генерал армии, против которой вы сражаетесь. Как жаль, что вы сделали неправильный выбор, а ведь такая красивая девушка…
Тут в монолог вмешался вождь недавних бродяг а ныне ещё и воинственного племени амазонок, настоящим властелином которого был жрец Чханг, он-то и переведи мне слова вождя, добавив кое-что от себя:
–Этот идиот спрашивает, согласитесь ли вы стать его наложницей. Вы, избранная для спасения Зазеркалья. Но есть и другой вариант: вы приносите из монастыря Лонгдо третий талисман, за что и получаете свободу с разлюбезным сыном Юноны. Ваш медальон мне не нужен, пусть уж Юлиана охотиться за вами, а не за мной. Мне нужна лишь только власть в маленьком монастыре. Идите сюда, я покажу вам его.
Чханг хлопнул в ладоши, и в комнату внесли золотую чашу, ту самую, в которую смотрела Джанет. Её поднесли мне, но я жестом отказалась в неё смотреть.
–На карту поставлена не только ваша жизнь, но и жизнь Максимилиана, и Джанет. Сын Юноны, возможно, рассказал вам про мою власть над вашей сестрой, он сказал, что я женат на ней?
–Ого! Амазонки ведь дают обеты…
–Должен вас разочаровать, супружеские обязанности отнимают слишком много энергии.
–Несите чашу, – отрезала я.
Какой-то инстинкт внутри меня сопротивлялся этому. Как будто непонятная сила сил запрещала мне смотреть в эту чащу, но ради двух самых дорогих для меня людей в мире я заставила себя заглянуть внутрь неё.
Но сделав это, я не стала жалеть, или плакать, радоваться, или обижаться, потому что то, что я увидела, заставило меня забыть обо всём на свете. Там, внутри золотой чаши была тьма. Столь страшного зрелища я не видела никогда в жизни. Она поглощала всё, в том числе остатки моей памяти, разума, души. Вдруг я ощутила прикосновение длинных пальцев к моим волосам, Чханг втирал в виски серый порошок и тихо говорил, растягивая слова: