Впрочем, миссис Уилкинс опомнилась первой.
– Но в таком случае это мы должны потребовать рекомендацию.
Миссис Арбутнот была полностью с ней согласна, ведь именно они решали, принять ли миссис Фишер в свою компанию, а не она.
Вместо ответа хозяйка встала, опираясь на трость, подошла к столу, твердой рукой написала три имени и протянула листок миссис Уилкинс. От увиденного у той глаза полезли на лоб: президент Королевской академии наук, архиепископ Кентерберийский и управляющий Банком Англии… Разве кто-нибудь осмелится обратиться к этим почтенным личностям за подтверждением, действительно ли их подруга такова, какой желает казаться?
– Джентльмены знают меня с детства, – скромно пояснила миссис Фишер.
Судя по всему, все знали ее с детства: качали на коленях и водили на прогулки.
– Вряд ли рекомендации уместны между… между уважающими друг друга приличными женщинами, – поняв, что загнала сама себя в тупик, заметила миссис Уилкинс, поскольку отлично понимала, что может представить одну-единственную рекомендацию – от управляющего гастрономом Шулбреда. Только вот кто ей поверит, если в основе деловых отношений лежала исключительно рыба для Меллерша. – Мы не занимаемся бизнесом и не считаем необходимым беспокоить друг друга…
На помощь компаньонке пришла миссис Арбутнот и со свойственным ей очаровательным достоинством заявила:
– Боюсь, что требования рекомендаций придадут нашему путешествию нежелательную напряженность, поэтому не думаю, что мы примем ваши рекомендации или представим вам свои. Полагаю, вы передумали к нам присоединяться.
Она протянула руку, чтобы распрощаться и уйти, но в этот миг пожилая дама сосредоточила взгляд именно на ней, вызывавшей симпатию и доверие даже у служащих подземки, а присмотревшись, решила, что глупо отказываться от возможности отдыха в Италии на предложенных условиях. Что касается второй дамы, то с помощью этой спокойной и разумной миссис Арбутнот можно будет справиться с ее странными приступами болтливости.
– Очень хорошо, – пожав поданную руку, ответила миссис Фишер. – Отзываю рекомендации.
По дороге к расположенной на Кенсингтон-хай-стрит станции подземки спутницы пришли к единому мнению, что поведение миссис Фишер высокомерно. Даже щедрая на оправдания чьих-либо оплошностей миссис Арбутнот подумала, что их будущая компаньонка могла бы найти слова покорректнее, а миссис Уилкинс приняла кардинальное решение: разогрев кровь долгой ходьбой и борьбой с чужими зонтами, предложила отказаться от общества миссис Фишер и просто отозвать приглашение.
Миссис Арбутнот, однако, как всегда, заняла выжидательную позицию. Вскоре, слегка остыв и успокоившись, уже в поезде, миссис Уилкинс изменила свое мнение и с уверенностью заявила, что в Сан-Сальваторе миссис Фишер найдет свое место, с горящими глазами заключив:
– Прямо вот как сейчас вижу: она занимает правильную позицию.
Тем временем миссис Арбутнот неподвижно сидела со спокойно сложенными на коленях руками и размышляла, как наилучшим образом помочь миссис Уилкинс перестать столь часто видеть грядущие события, а уж если что и видеть, то молча.
Глава 4
Было решено, что миссис Арбутнот и миссис Уилкинс приедут в замок Сан-Сальваторе вечером 31 марта, поскольку, объяснив, как туда добраться, владелец поддержал их в нежелании начать отдых именно 1 апреля. Незнакомым друг с другом, а потому не обязанным общаться в дороге леди Кэролайн Дестер и миссис Фишер предстояло только к концу пути выяснить, кто есть кто, и приехать на место утром 2 апреля. Таким образом, появлялась возможность подготовиться к их прибытию: несмотря на равенство в оплате, они все-таки должны были немного ощущать себя гостьями.
В конце марта произошли неприятные события. Испуганная, подавленная чувством вины и ужасом, но полная решимости миссис Уилкинс заявила мужу, что ее пригласили в Италию, но тот отказался верить: просто взял и отказался! Прежде никто, никуда и никогда не приглашал его жену, не говоря уж о том, чтобы в Италию. Меллерш потребовал доказательств. Единственным доказательством могла служить миссис Арбутнот, и миссис Уилкинс ее предъявила, но сколько страстных уговоров, сколько пламенных просьб для этого потребовалось! Миссис Арбутнот понятия не имела, как сможет посмотреть в глаза мистеру Уилкинсу и сказать не соответствующие истине слова, тем самым подтвердив собственное подозрение в медленном, но неуклонном отступлении от Бога.
Больше того, весь март изобиловал опасными, тревожными происшествиями. Месяц выдался тяжелым. Изнеженная, избалованная многолетними потаканиями совесть миссис Арбутнот отказывалась примириться с неполным соответствием высоким требованиям добродетели. Совесть лишала покоя и заставляла неустанно молиться, то и дело нарушала просьбы о божественном руководстве неудобными вопросами вроде: «Уж не лицемеришь ли ты? Действительно так считаешь? Не испытаешь ли разочарования, если молитва вдруг исполнится?»