Как она и рассчитывала, консьерж относился к типу людей, любящих, когда им оказывают доверие.
— Вы, к сожалению, только что с ней разминулись. Среда — это день «Октавии».
— Как это?
— По крайней мере, я думаю, что это день «Октавии». Или это день «Рут Шоу»? Я всегда их путаю.
— Она постоянно меняет их, — присоединился к разговору швейцар. Он стоял, облокотившись на стол консьержа, и наблюдал за моросящим на улице дождиком. — «Октавия» или «Рут Шоу» по средам, «Джонс и Джонс» в четверг, обувной магазин по пятницам, ювелирный — по субботам. Знаю это, потому что ее покупки доставляют позже, и мне всегда приходится тащить их наверх.
— А в воскресенье она отдыхает, — подхватил Карл. — Потому что в воскресенье все магазины в Кросс Ки закрыты.
— Но ведь торговые центры в городе работают, — возразила Тесс. — И если она так любит ходить по магазинам, то у нее есть для этого все возможности.
— Теоретически да, — скептически протянул Карл. — Но миссис Винковски никогда не покидает Кросс Ки. Насколько мне известно, за много лет она ни разу не выехала за пределы комплекса. Говорит, что здесь есть все, что ей нужно: магазины, рестораны, теннисный корт. Заправочной станции у нас здесь нет, но она ей и не нужна, потому что миссис Винковски практически не выводит машину из гаража. И она, вполне возможно, единственный человек в Америке, у которого нет видеомагнитофона.
— Почему? — поинтересовалась Тесс.
— Потому что в Кросс Ки нет пункта проката видеокассет. Хорошо хоть существует такая вещь, как кабельное телевидение, а то она, наверно, даже не знала бы, кто такой Брэд Питт.
Тесс взглянула на стоявшую на столе фотографию, на которой были запечатлены Карл и его семья: невысокая полненькая женщина и пятеро детей.
— У меня создается впечатление, что вы недолюбливаете миссис Винковски, — сказала она.
— Я? Я ее недолюбливаю? — воскликнул Карл. — Да я обожаю эту даму, особенно в рождественские праздники, когда она дает мне десять долларов в качестве аванса за возможные мелкие услуги в течение года, ну, допустим, чтобы я вызвал мастера, если у нее в квартире что-то сломается. Зайдите в «Октавию», и вы лично сможете убедиться, какая это милая дама.
Торговый центр в Кросс Ки располагался на внутренней площади. Он был маленьким по сравнению с городскими супермаркетами, и Тесс никак не могла представить, что покупки в этих магазинах могут занять целый день. А уж чтобы шесть!..
В «Октавии» не было заметно покупателей, и погода, по-видимому, сильно повлияла на настроение продавщиц, так что они почти не обратили внимания на появление Тесс. Она оглядела вешалки. Вот симпатичное простенькое черное платье.
Тесс взглянула на ценник. Да ей было бы просто жаль отдать за него такую сумму! Впрочем, у нее же не было дохода в двадцать тысяч в месяц. В этот момент из примерочной появилась женщина с пережженными перекисью водорода и химией волосами, от нее просто веяло арктическим холодом. На ней был пиджак ярко-бирюзового цвета.
— Марианна, — капризно протянула блондинка, — Марианна, эта вещь сидит не так, как надо. Рукава в запястьях должны прилегать сильнее, вам так не кажется?
— Если хотите, мы можем подогнать его так, как вам хочется. Вы же знаете, что мы всегда рады подкорректировать вещи, чтобы они идеально «сидели» на вас, мадам.
— Ничего я не знаю, и вообще я не уверена, что мне нравится этот цвет. Да и ткань слишком плотная. С недовольным видом она подошла к штанге, на которой висели костюмы, и принялась рассматривать их, резко отбрасывая затем в сторону, словно вещи были виноваты в том, что не понравились капризной покупательнице.
Тесс внимательно посмотрела на бывшую жену Винковски. Да, они с Леа были совершенно непохожи. Причем главное отличие заключалось в том, что у Леа, когда Тесс разговаривала с ней, глаза были красными от слез и бессонницы, эта же дама явно не знала проблем со сном.
— Нет, все это совершенно не то, — пробормотала себе под нос первая миссис Винковски, отшвырнув последний костюм. — Ненавижу все эти цвета, которые считаются модными этой весной. Они подходят, в крайнем случае, для пасхальных яиц, а уж никак не для одежды.
— А как насчет этого? — Тесс сняла с вешалки черное платье. — По-моему, оно отлично бы смотрелось на вас.
Линда выдернула платье из рук Тесс.
— Неплохо, — протянула она, — но у меня их и так уже штук пятнадцать. Не уверена, что мне нужно еще одно.
«Пятнадцать черных вечерних платьев! И это при том, что она никогда не покидает Кросс Ки! Зачем они тогда вообще ей нужны?»
— Вы — Линда Винковски, верно? — спросила Тесс. — Вообще-то я пришла сюда, чтобы найти вас. Нам нужно поговорить.
Линда невольно поморщилась, но тут же снова придала своему лицу безразлично-холодное выражение.
— О чем?
— Об одном документе, который гарантирует вам пожизненную выплату алиментов, даже в случае смерти вашего бывшего мужа.
— Вы из страховой компании? Тогда вам надо поговорить с моим нотариусом, а не со мной. Он вам все разъяснит. Вне зависимости от того, сколько имеет Винк, он все равно обязан выплачивать мне эту сумму. И именно это было написано в той бумаге.
Тесс не стала ее разубеждать.
— Его жена говорит, что…
— Это та, которая родила ему кучу детей? Да у нее с головой не все в порядке, и она до сих пор ревнует ко мне Винка. — И Линда принялась раздеваться прямо в торговом зале — впрочем, в нем не было никого, кроме нее, Тесс и продавщиц, похоже привыкших к капризам своей покупательницы. — Послушайте, если вы все еще хотите об этом поговорить, то вам придется пройти со мной в примерочную.
Тесс зашла за Линдой в кабинку, на полу которой валялось с десяток платьев.
— Что вы имеете против Леа? — Тесс разглядывала первую миссис Винковски. Ее тело, уже не раз побывавшее под ножом хирурга-косметолога, было довольно стройным, но кожа уже давно потеряла свежесть. — Ваш брак с Винком распался еще задолго до того, как в его жизни появилась Леа.
— Да не имею я ничего против нее! Это она настроена против меня. — Линда смерила Тесс пристальным взглядом. — Или вы ее адвокат и пытаетесь разнюхать, как аннулировать тот документ? Не тратьте время понапрасну. Там абсолютно не к чему придраться. Кроме того, это не моя вина, что Винк отправился на тот свет по своей воле и его женушка теперь не получит страховку. Может, ей надо было лучше стараться в постели, и тогда он не отправился бы в своем «Мустанге» в это путешествие с билетом в один конец?
Тесс решила, что скрывать дальше, на кого она работает, не имеет смысла.
— Я не адвокат. И не из страховой компании. Я работаю на «Бикон-Лайт», нанявшую меня для проверки… некоторых фактов, касающихся вашего бывшего мужа. Я заметила, что сумма ваших алиментов была резко увеличена через несколько лет после первого постановления суда при вашем разводе. Такая ситуация является довольно необычной, и ей должно быть какое-то объяснение.
Линда оделась.
— Ну, скажем, так: Винк наконец сделал для меня что-то полезное. Примерно пять лет назад врачи поставили мне диагноз — боязнь открытого пространства, и я больше не могла работать. Он помог мне. Я уговорила его составить этот документ, потому что меня никогда не покидало предчувствие, что Винк умрет раньше, чем я. Но я не ожидала, что это случится настолько раньше.
— Леа думает, что вы вынудили ее мужа подписать этот документ.
— Ей даже не стоит пытаться так думать. Это не ее конек.
— Винк не пытался вам угрожать тем, что поскольку история ваших внутрисемейных отношений уже все равно стала достоянием общественности, то он больше не считает нужным платить вам за молчание?
Линда Винковски странно улыбнулась.
— Да нет, после той публикации на кон было поставлено слишком много, чтобы он забеспокоился из-за каких-то там алиментов.
— Вы давали интервью «Бикон-Лайт»? Вы были одним из источников информации? — спросила Тесс.