Розита никак не отреагировала ни на предложенную помощь в трудоустройстве, ни на предложение шестимесячного выходного пособия.
— Эти документы, если они, конечно, неподдельные, свидетельствуют о травмах, полученных Винком, причем еще неизвестно, при каких обстоятельствах, но вы не можете доказать, что он не избивал свою жену, — Розита произнесла это холодным тоном. — Насколько мне известно, существуют другие больничные листы, просто их решили не показывать Тесс. Я по-прежнему придерживаюсь своей версии.
— Хватит пороть чушь, Розита! — Колин вынула из пачки сигарету и принялась крутить ее в пальцах. Тесс никак не могла понять, почему главный менеджер так расстроена. Неужели потому, что Розита была ее протеже? Или потому, что Розита Руиз была женщиной, и ее неудача подтверждала мнение мужчин о том, что дамам не место в журналистике?
— Здесь не дискуссионный клуб, где ты можешь заработать или потерять очки за хорошо проведенный спор, — продолжала Колин. — Ты в этой истории такого намешала! Ты что, боялась, что мы не поставим твое имя в качестве соавтора Фини, если не отыщешь никаких сведений? Или тебе хотелось, чтобы статья наделала как можно больше шуму и чтобы с этим можно было пойти наниматься на работу в газету покрупнее нашей?
— Я просто случайно допустила ошибку, — не сдавалась Розита.
Тесс поразилась самоуверенности девушки. Впрочем, если она была патологической лгуньей, — поскольку Тесс пока не удалось услышать от нее ни слова правды, — то, скорее всего, она лгала всю жизнь и всем подряд.
— Да, я дала Берти Атолл пятьдесят долларов, у нее крошечная пенсия, и эти деньги ей очень пригодились. Но я сделала это лишь тогда, когда она сообщила все, что знала… Я просто заплатила ей за то время, которое отняла у нее, а вовсе не за то, чтобы она искажала какие-то факты. Разве это чем-то отличается от того, что вы, например, приглашаете ваш источник информации в кафе за ваш счет? Мы постоянно делаем это, и никто еще не подумал возражать. Вот чего я действительно не делала, так это не просила миссис Атолл притворяться, будто ей известно больше, чем есть на самом деле. Она сказала мне, что Винковски избивал свою жену и что Линду несколько раз увозили на машине «скорой помощи». Ну, хорошо, я допустила ошибку, разве это так уж и серьезно? А то, что происходит сейчас, — это чистой воды «суд Линча»! Вы используете мои мелкие промахи, чтобы избавиться от меня, тогда как я уже почти написала новую статью, по сравнению с которой две предыдущие покажутся просто бледными. Вы же передадите ее другому репортеру, и ему останется только «снять сливки»! Ну что ж, если я уйду, я заберу и свою новую статью. И не надейтесь, что я оставлю вам и собственные источники информации!
Любопытство Стерлинга, похоже, одержало верх над его раздражением.
— О чем вы говорите, Розита? Вы знаете что-то, о чем не рассказали нам? У нас в плане больше нет никаких статей о Винковски…
— Просто я не рассказывала вам всего, — Розита усмехнулась. — Но у меня есть вполне достоверная информация, что смерть Винка — это не самоубийство. Его убили, причем это сделал кто-то, кто потерял бы гораздо больше, чем Винк, если бы не «выгорело» дело с баскетбольной командой.
— И кто же этот ваш источник? — вмешался в разговор Уитмен. — Результаты токсикологической экспертизы и вскрытия еще не готовы, а пока ни полицейские, ни врачи не сомневаются, в том что это самоубийство.
— Да она просто опять продолжает молоть чепуху! — голос Колин Реганхарт дрожал от ярости. — Смерть Винка положила конец всяким надеждам на приобретение баскетбольной команды, так зачем же было его убивать? Я не поверю ни одному ее слову, пока не услышу доказательств этого ее «авторитетного источника». И еще не факт, что и после этого я ей поверю.
— Я не скажу больше ничего до тех пор, пока вы не дадите мне гарантий, что я сохраню за собой рабочее место. Только на таких условиях я согласна на назначение испытательного срока, я даже готова проработать несколько дней без оплаты — и тогда вы получите сенсационный репортаж. Если же вы меня уволите — статья уплывет у вас из рук, и тогда другая газета будет пожинать лавры.
Все, даже Пфайфер, повернулись к Мабри — именно он должен был принять решение. Мабри сочувственно посмотрел на Розиту, затем медленно поднялся, выпрямился. Тесс внезапно показалось, что в этот момент в комнате появился другой человек. На месте чудаковатого человечка стоял высокий мужчина с гордо поднятой головой, и Тесс поняла, почему подчиненные называли Мабри Король Лев. Держался он с необыкновенным достоинством.
— Вы находитесь не в том положении, чтобы ставить нам условия, мисс Руиз, — произнес он твердо, хотя в его голосе слышалось одновременно и осуждение, и сочувствие, словно Розита была его дочерью, в чем-то разочаровавшей его. И он просто делал ей выговор. — Во всех отношениях вы продемонстрировали полное отсутствие этики и профессионализма. Одно дело — рисковать своей репутацией, но в данном случае вы своими действиями поставили под угрозу репутацию газеты в целом. Неужели вам не приходило в голову, что сама по себе Розита Руиз не имеет ни силы, ни влияния, но Розита Руиз как сотрудник «Бикон-Лайт», берущая интервью у официальных лиц, убеждающая обычных граждан довериться ей и сообщать интересующую ее информацию, обладает влиянием и силой и, соответственно, не вправе обманывать доверие людей. Но вам нет дела до газеты и ее моральных ценностей, вам есть дело только до себя и своих непомерных амбиций, но без газеты вы — ничто. Вы использовали свое знание компьютера, чтобы поставить свою статью в выпуск без разрешения, потому что прекрасно понимали, что она никогда не пройдет той проверки, которой занимались мы с Джеком Стерлингом. С вашей высокомерной заносчивостью и тщеславием вы просто опозорили журналистику.
— Я опозорила журналистику? — визгливо воскликнула Розита и вскочила с кресла. Хоть у нее это и не вышло так же эффектно, как у Мабри, все же она старалась не терять достоинства. — А как насчет вас, мистер Мабри? Ведь вы уже динозавр, пережиток прошлого! О чем была ваша последняя статья? Об эпидемии гриппа в тысяча девятьсот восьмом году? Все, чем вы занимаетесь, — это сидите в своей каморке и кропаете статейки о войнах, надеясь, что газете каким-то чудом удастся получить Пулитцеровскую премию. Так вот, закрыв за собой эту дверь, я не только заберу статью, у которой есть все шансы на эту премию, но и напишу еще много таких же. Статей о Богом забытом месте, где процветают сексуальные домогательства, конфликты интересов с вульгарными драками за кусок мяса посочнее. О месте с отвратительной системой управления, где редакторы спят с журналистами…
— Уитмен, ты просто кобель! — Колин разъяренно повернулась в его сторону, тогда как сам он предусмотрительно отступил на несколько шагов, словно боялся, что Реганхарт может его ударить. Впрочем, зная характер главного менеджера, опасения Уитмена были небезосновательными. — Ты хоть когда-нибудь застегиваешь ширинку?
— Клянусь, я понятия не имею, о чем она говорит, — пробормотал он, впрочем, не очень уверенно. — Просто совершенно не представляю.