— …Я сделаю все, Эмили. Все, что ты захочешь.
Попросить, чтобы не спешил — дал время разделить его страсть? Но Эмили не могла подобрать нужные слова, возможно и грубые, какие он привык слышать.
— Я в этом новичок, — призналась она.
Джеймс Далтон удивленно уставился на девушку, распростертую под тяжестью его тела.
— Новичок в чем?
— В сексе. Я никогда раньше не занималась любовью. Это у меня в первый раз.
Лицо Далтона окаменело. И только шрам, рассекающий бровь, еле заметно подрагивал. Эмили затаила дыхание. Ее пальцы поглаживали кольцо на его левом соске, скользили по магическому камню.
Далтон отстранился от нее, приподнявшись на руках.
— Не надо останавливаться, Джеймс. — Она бросила взгляд на молнию на его брюках и поняла, что его возбуждение не ушло. — Пожалуйста…
Далтон криво усмехнулся. Он взбешен? Расстроен? Смущен?
— Сколько тебе лет? — вдруг спросил он.
Эмили прикусила губу. Там еще оставался его вкус, и она еще чувствовала жадный, настойчивый напор его языка.
— Двадцать два.
Он посмотрел ей прямо в глаза. И взгляд его снова был тревожным и темным.
— Почему именно я? И почему сегодня?
Ее охватило замешательство. Решиться на любовь с мужчиной оказалось проще, чем объяснить свое решение, не упоминая о болезни. Зачем провоцировать его жалость или, не дай бог, отвращение?
— Ну, я долго ждала. И я устала ждать, — сказала она.
— И ты пошла в бар и подцепила парня… Умнее ничего не придумала?
Она хотела возразить, что, наверное, нет ничего особенного в том, что девушки хотят чувствовать себя полноценными женщинами, но решила, что это тоже покажется ему глупым, и попробовала рискнуть — задеть его мужское самолюбие.
— Ты очень привлекателен, Джеймс…
— И поэтому ты хочешь со мной переспать? — Он недоверчиво покачал головой. — Но это же безумие.
— Почему безумие? Это всего лишь секс.
Далтон сел.
— Так нельзя, Эмили, — сказал он, не глядя на нее. — Первый раз… ты будешь жалеть об этом. Ты должна ждать, Эмили. Когда придет настоящая любовь, ты поймешь.
Эмили не отвечала. Ее пальцы яростно комкали блузку на груди. Какое унижение. Этот странный любовник отвергает ее… Далтон взглянул на нее и прочел на ее лице слова, готовые сорваться с губ. Своей громадной ладонью он провел по ее щеке — нежно, невыносимо нежно.
— Я этого не сделаю…
Эмили гордо вскинула голову.
— Это уже не имеет значения.
— Мне надо идти. — С лихорадочной скоростью он стал одеваться.
Вот он завязал шнурки на ботинках. Застегнул ремень. Неловко зацепил пряжкой футболку. Затем схватил куртку и вышел из комнаты.
Эмили осталась одна. Совершенно одна.
На часах шесть утра. Джеймс разглядывал свое отражение в зеркале. Когда он давал согласие участвовать в Программе защиты свидетелей, он думал, что власти изменят его лицо, однако пластическая операция не была частью сделки. На своем месте осталась даже особая примета — шрам поперек брови, память о тюрьме.
А вот Эмили считает его привлекательным… Она даже хотела переспать с ним и отдать свою девственность, так он ей понравился. Интересно, что Эмили сказала бы насчет его привлекательности, узнай, что легла в постель с бывшим заключенным, соучастником убийства?
Выругавшись сквозь зубы, Джеймс отвернулся от зеркала. Ну почему эта девчонка так похожа на Беверли? Да, он был первым любовником Беверли, то есть первым мужчиной — это все равно, тем более что с ней все было не так. Беверли Хэллоуэй была долго в него влюблена. Эмили — он так и не узнал ее фамилии — никогда раньше его не видела. Далтон в последний раз окинул взглядом комнату, повесил на плечо сумку с немногочисленными вещами и направился к двери.
Солнце уже взошло. На улице Джеймс прищурился, привыкая к его яркому свету, и тут же увидел еще одну раннюю пташку — местного инспектора ФБР, назначенного для надзора за его делом. Зак Райдер курил, опираясь на крыло своей машины, и тоже щурился на солнце. У Джеймса автомобиля не было, но Программа защиты свидетелей выделила ему сумму, которой будет достаточно для покупки подержанного пикапа, как только он найдет жилье и работу.
— С добрым утром! — сказал Райдер, докурив сигарету.
Джеймс ответил чуть заметным кивком.
Райдер, как и Далтон, был метисом, наполовину индейцем, высоким и крепко сложенным. Но на этом сходство заканчивалось. Инспектору на вид лет сорок, у него седеющие виски и сардонический юмор. Он входил в элитное подразделение маршальской службы США и был обучен охранять не только свидетелей. В прошлом среди его подопечных встречались и высокопоставленные иностранцы, и правительственные чиновники.