— Ты хочешь прочитать мне лекцию о пьянстве? — смеясь, сказала она, прижимаясь к нему.
— Нет, — резко ответил он, — я веду тебя в конюшню.
— В конюшню? Зачем? — обиженно вскричала Лесли. — Я вовсе не хочу идти с тобой в конюшню, — она остановилась и попыталась вырваться из его цепких рук.
— Сейчас не имеет никакого значения, чего ты хочешь. Важно то, что ты получишь.
Он резко повернулся к ней, тяжело дыша, и вдруг крепко обнял ее.
— Убери руки! — приказала Лесли.
— Сейчас тебе будет тепло, — прошептал он и сжал ее так, что у нее перехватило дыхание. — Так лучше?
Лесли задыхалась от нежных ласк его сильных рук.
— Нет! Прекрати! — закричала она, снова пытаясь вырваться, — прекрати сию же секунду!
Грегори усмехнулся.
— И не подумаю.
Грегори резко распахнул конюшню. Лесли продолжала упираться.
— Я, конечно, выпила немного лишнего, но я не сумасшедшая! Я не пойду туда с тобой!
Он двинулся в конюшню, увлекая ее за собой.
— Ты уже вошла, — сказал он, включив свет.
Вне его объятий она сразу же замерзла.
— Я иду домой, — произнесла Лесли, стуча зубами от холода.
Грегори огляделся вокруг: три лошадки мирно жевали свой овес, не обращая ни малейшего внимания на вторгнувшихся в конюшню. Он счастливо улыбнулся и шутливо произнес:
— Давай спрячемся от этих любопытных глаз. Я хочу, чтобы нас было только двое.
Она дрожала как осиновый лист.
— Ничто на свете не заставит меня где-нибудь прятаться с тобой. Ты, наверное, думаешь, что я совсем чокнулась, Грегори Уилсон!
Он несколько секунд обдумывал ее слова, затем взял ее за руки.
— Я не думаю, что ты чокнутая. Единственно, в чем я сейчас уверен, — он прижал ее к себе, — так это в том, что ты очень замерзла. Ведь правда?
Она быстро ответила:
— Я не замерзла.
— Ты даже посинела, — он гладил ее плечи.
— Я согреюсь, как только вернусь домой, — сказала она, глядя в его лицо, которое было теперь совсем близко.
Грегори отступил на шаг, но не выпустил ее. Он нежно зашептал:
— Я знаю, что ты не хочешь никого больше любить, Лесли, — его глаза пожирали ее, — но это не остановит меня.
Лесли решила не отвечать. Она лишь посмотрела в его бездонные темно-карие глаза.
Он молча привлек ее к себе. Его пальто было расстегнуто, и она прижалась щекой к мягкому свитеру. От рук Грегори по всему телу разливались теплые волны. Лесли почувствовала, что больше не в состоянии подчиняться голосу разума. Она уже не могла оторваться от его рук, дарящих ей восхитительную сладость. Просто не могла. Всю жизнь Лесли управляла своими эмоциями и никогда не позволяла им одержать верх. Никогда, но не сейчас. Она почувствовала, как ее обволакивает густой, сладкий туман.
Грегори заметил это и спросил:
— Согрелась?
— Да, — услышала она свой ответ.
— Я должен дать тебе уйти, — прошептал он. — Когда-нибудь, может быть…
— Когда-нибудь уже наступило, Грегори, сейчас, — шептали ее губы.
Он смотрел на нее, словно стараясь запомнить навсегда.
— Тебе нечего бояться, Лесли, — его губы были совсем близко, дыхание обжигало. — Что будет, то будет. Мы не можем противиться судьбе, — с этими словами его губы прижались к ней.
Лесли ответила на этот поцелуй. Она не смогла удержаться. Этот мужчина обладал каким-то гипнотизмом: от его губ невозможно было оторваться.
Она нежно обняла его. Грегори не просто согрел ее — она вся пылала. Кровь кипела, а сердце готово было выскочить из груди. Он стал целовать ее шею, лицо, снова губы. Лесли наконец-то опять почувствовала себя женщиной — страсть прорвалась наружу, чувства обрели долгожданную свободу.
Грегори ласкал ее тугие груди, отчего ее дыхание, казалось, вот-вот прервется. Она знала, что хотела его. Сейчас, здесь, в конюшне, в ней проснулась настоящая страсть.
Она пустилась в плавание по морям, где не было прошлого, где не господствовала ее память. В этот миг не существовало ни Филиппа, ни прошлой жизни. Филипп! Лесли почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Но тут же ее вновь захлестнула волна страсти, заставив вернуться в настоящее, к Грегори. Лесли и не заметила, как с ее уст слетело лишь одно слово: "Филипп".
Грегори со стоном отпрянул от нее. На его лице была написана мука. Он молча тяжело смотрел на Лесли и в глазах его застыло отчаяние.
Лесли прижалась к нему.
— Грегори, что случилось? — прошептала она.
— Ты могла назвать меня как угодно, Лесли, но из миллиона имен ты выбрала одно-единственное, которое не должна была произносить в этот момент.