Стоя на коленях перед камином, Грегори свирепо смотрел на огонь, который никак не хотел разгораться. Слабые язычки пламени то и дело возникали то там, что тут, но тепла от них было мало. Вдруг вспыхнуло яркое пламя, и Грегори с надеждой покачал головой. Еще одна яркая вспышка — и огонь потух. Грегори даже зарычал от злости.
Лесли подошла к камину и задорно посмотрела на Грегори.
— Похоже, нам не удастся погреться.
— Почему бы тебе не помочь мне? — отпарировал он.
Усмехнувшись, Лесли опустилась на колени и начала подкладывать в затухающий огонь тоненькие щепочки. Через минуту огонь разгорелся, и яркое пламя взметнулось вверх. Она торжествующе посмотрела на Грегори.
Сузившимися глазами он следил, как она снимает с рук перчатки.
— Какая ты умная, это что-то! — льстиво прошептал он.
Она ответила с легким смешком:
— Так или иначе, но теперь мы точно не замерзнем.
— Пожалуй, становится даже слишком жарко, — хитро улыбнувшись, он скинул куртку.
И в ту же секунду ее охватило безумное и безграничное желание. Но она взяла себя в руки.
— А ты как думаешь, Лесли, не пора ли нам подкрепиться? — он широко улыбнулся.
Она поднялась, подошла к столу и открыла корзину с едой. Грегори сам упаковал ее утром, и Лесли понятия не имела, что там внутри. Заглянув в корзинку, она изумленно улыбнулась: на дне лежали пачка сухого печенья, головка сыра и бутылка сухого вина. Она посмотрела на Грегори и произнесла почти застенчиво:
— Это все?..
Он коротко рассмеялся:
— Я позволил себе слегка перефразировать стихи Омара Хайяма. Он упоминал о краюхе хлеба — сыра там не было, — но вот бутылка вина была на самом деле.
Лесли выложила все на стол и медленно проговорила:
— Омар Хайям писал прекрасные стихи. Мне кажется, он действительно знал, что такое любовь.
Ее голос замер, и она поймала себя на том, что безотчетно повторяет про себя это стихотворение.
Грегори приблизился к ней.
— Может быть, это действительно самое известное стихотворение Хайама, но я бы не назвал его самым лучшим. Из всего "Рубайата" самым замечательным я считаю вот это:
Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?..Но Лесли, приложив палец к его губам, продолжила за него:
В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим. Как много чистых душ под колесом лазурным Сгорает в пепел, в прах, а где, скажите, дым?И глядя в его глаза, добавила шепотом:
— Я люблю тебя, Грегори.
Эти слова поразили его. Он приблизился к ней и жадно прошептал:
— Повтори, что ты сказала. Последние четыре слова, повтори их.
Она взволнованно повторила:
— Я люблю тебя, Грегори.
— Лесли, — медленно проговорил он, — только что я стал счастливейшим человеком на свете, — и он страстно привлек ее к себе.
За стенами хижины по-прежнему завывал ветер, но ни Лесли, ни Грегори этого не замечали. Неяркий огонь камина освещал их счастливые лица. Грегори держал Лесли в объятиях, вдыхая нежный аромат ее волос.
Теперь Лесли знала, что и ей открылась тайна любви. Любовь накатывает, подобно тому, как гигантские волны одна за другой набегают на берег. И Лесли полностью отдалась во власть этой стихии. Но это чувство не было невидимым и неосязаемым. Она могла дотронуться до него рукой, рассмотреть его. Это чувство не было бесформенным: оно приняло обличье живого человека, и сейчас этот человек стоял рядом с нею, крепко сжимая ее в своих объятиях. Теперь она знала, что впереди у нее много радостных дней — и они проведут их вместе, что ее ждет новый мир — мир его любви. Все это напоминало ей начало жизни на Земле, когда вся планета существовала лишь для двоих. Странный это был Эдем — из снега и льда, возвышающийся над миром и венчающий землю, словно огромный серебряный шлем. Снег и ветер с севера отрезали их от окружающего мира. Но рядом был Грегори, и ей не надо было другого Эдема.