— Отбивайся! — кричал ему Каллин. — Иначе — смерть!
Поворачиваясь в седле, уклоняясь от ударов, отбивая их щитом и мечом, Родри выполнял приказ, сражаясь за свою жизнь. Он почувствовал удар в плечо, увернулся, отразив мечом следующий. Опять меч блеснул у его лица. Он отразил и этот удар. В то мгновение, когда его меч скрестился с противником, кто-то нанес ему удар в спину. Он поднял свой щит как раз вовремя. Щит затрещал, расколовшись посередине. В суматохе сражения он слышал, как его люди призывали: «За Родри! За Родри!» Вдруг кто-то из толпы, окружившей его, попытался развернуть его коня, потянув за удила. Отряд Каннобайна пробивался к нему с боем, но у Родри не было времени, чтобы воспользоваться этим. С одной стороны он отражал удары мечом, разворачивался в седле и отражал щитом удары, сыпавшиеся на него с другой стороны. Вот уже щит развалился пополам.
Родри взвыл, как баньши. Вдруг лошадь справа от него пронзительно заржала, издав жуткий утробный звук, и встала на дыбы. Так кричат лошади в агонии. Когда она споткнулась, Канрис прикончил ее седока, подбежав сзади.
— Господин, — звал Каллин, — пробирайтесь за мной следом!
Канрис с Амиром прикрывали Родри сзади, дав ему возможность развернуть коня. Но тут Родри отказался следовать за кем-либо. Он пришпорил коня возле Каллина, увернулся от нападения и произвел ответный удар справа от себя. Но этот удар отбил какой-то непрошенный защитник, меч которого задел ребро Родри. Он пошатнулся в седле. Родри замахнулся и сбил ошеломленного всадника с коня. Тот свалился под ноги лошадей своих товарищей. Родри вместе со своими людьми начал выбираться из толпы под прикрытием отряда из Каннобайна.
Было очень трудно вытолкнуть лошадей вперед. Люди Корбина продолжали нападать на Родри, отбиваясь от Каллина. Серебряный кинжал сражался молча и выглядел совершенно спокойным. Он отбивал удары и нападал сам с ужасающей легкостью, как будто он был какой-то естественной силой — штормовым ветром, носящимся среди этой проклятой кричащей толпы.
Они уже почти выбрались, когда кто-то толкнул ехавшего последним Канриса и с силой нанес удар по лошади Родри. Она с пронзительным ржанием встала на дыбы. Родри знал, что она уже не сможет вынести его из этой бойни. Он выдернул ногу из стремени и отбросил остатки своего щита. Перелетев через голову коня, он покатился по земле. Ему было совершенно ясно, что он обречен. Он получил удар копытом по спине и какое-то мгновение не мог дышать. Вокруг него раздавались крики и боевые кличи. Все, что он мог видеть — ноги лошадей. Корчась от боли, он поднялся на колени и пополз на четвереньках, уклоняясь от ударов по голове. Он слышал, как Каллин приказывал кому-то отступать, и только тогда понял, что находится под копытами коней собственной армии. Новый удар пришелся прямо в плечо.
Неожиданно чьи-то руки подхватили его и помогли подняться. Родри повернулся, опершись о плечо Каллина. Как раз в этот момент рядом взбрыкнула лошадь и повалилась на землю рядом с ними. Каллин быстро оттащил Родри назад и подтолкнул ближе к своей лошади.
— Сможете взобраться? — прокричал Каллин. Задыхаясь от боли, Родри с большим трудом влез на коня. Прямо перед ним сражались всадники его армии, с трудом оттесняя врага. Лошадь дергалась и брыкалась, но Родри удалось усмирить ее, пришпорив ногами, свободными от стремян. Каллин сел верхом позади. Он обхватил Родри за талию и натянул поводья. Перекрывая крики, серебряный горн дал сигнал к отступлению. Первой мыслью Родри было, что его сторона покидает поле боя. Но затем он вспомнил, что он сам командующий и не давал приказа отступать, — значит, это должен быть сигнал Корбина. Враги спасались бегством.
— Канрис! — призвал Родри. — Дай сигнал стоять!
Каллин прижал Родри к себе.
— Господин! Канрис убит.
В первое мгновение Родри просто отказывался понимать Каллина.
— Родри, — Каллин толкнул его. — Дай сигнал!
Родри выхватил горн из-за ремня, но был не в состоянии поднять его. Каллин выхватил у него горн и дал сигнал к отступлению. Родри вытер тыльной стороной своей латной рукавицы катившиеся по щекам слезы и только тогда почувствовал, что корчится от боли.
— Если бы удар пришелся на два дюйма правее, то повредил бы позвоночник, — проговорил Невин, — а на два дюйма ниже — задел бы почки. Наш полководец спасся только благодаря серебряному кинжалу.
Каллин кивнул в знак согласия. Родри лежал на задке телеги, служившей Невину операционным столом, голый по пояс.
На спине его была видна красная рана клиновидной формы, вокруг которой красовалась шишка величиной с яблоко.
— Удивительно, что ребра остались целы.
— Чудо из чудес, — согласился Невин.
Родри повернул голову и посмотрел на своих спасителей. Его плечи и руки были покрыты множеством синяков и мелких ран. Там, где удары меча пробили кольчугу, раны были более глубокими.
— Я не хочу, чтобы надо мной суетились, как над старухой, — рассердился Родри. — О других вы так не хлопочете, как обо мне.
— Ерунда, — успокоил его Невин. — Об остальных заботятся три армейских лекаря и еще Адерин, который разбирается в травах не хуже меня. К тому же вы серьезно пострадали, господин, вокруг вас было больше всего крови.
Невин порылся в своем мешке, сложил траву в ступку и добавил воды из котелка, кипевшего рядом на маленьком огне.
— Я сделаю припарку на кровоподтек, — пояснил Невин. — Пока не спадет опухоль, ездить верхом нельзя. А с тобой что, серебряный кинжал. Нужна моя помощь?
— Нет, спасибо. Это щенки совсем не умеют драться. Я бы не дал за них и ломаного медяка.
— Не скромничай, — поморщился Родри. — Не слушай его, Невин. Без него не быть бы мне живым, я это точно знаю.
Невин поднял голову и внимательно посмотрел в глаза Каллина.
Каллину показалось, что взгляд этот проник в самую его душу и обжег все внутри раскаленным железом, как будто заставил его вспомнить какую-то старую вину или позор. Воспоминание поблекло тотчас же, как он ни старался удержать его.
— Ты сделал сегодня великое дело, Каллин из Кермора, — тихо сказал Невин. — увидишь, что Родри не останется в долгу.
— Я ничего не жду, — прорычал Каллин. — Мне лучше всех известно, что я — ничтожество, всего лишь серебряный кинжал. Но я участвовал в этом сражении не из-за денег.
— Я совсем не это имел в виду.
Гордо вскинув голову, Каллин пошел прочь. Он не позволит старику оскорблять себя, независимо от того, мастер он двеомера или простой лекарь.
Армия расположилась вокруг обоза. Каллин подошел к своему коню, чтобы погладить его. Лорд Слигин поспешил ему навстречу. Его кольчуга была забрызгана кровью, слипшиеся от пота усы обвисли.
— Я видел, как ты вынес Родри из этой свалки. Спасибо тебе, серебряный кинжал.
— Не надо об этом, господин, — мрачно ответил Каллин, — я ведь пообещал, что буду охранять его.
— Ха! Многие знатные лорды забыли о своих клятвах, едва оказались посреди этой резни. Ей-богу, ты достоин большего уважения, чем этот вонючий Корбин. — Поначалу спокойный голос Слигина набирал силу. — Нет, ты видел, что он придумал! Подлец! Так может сделать только подлый трус — устроить Родри такую ловушку! Ублюдок! Слава всем богам, что мальчик вовремя раскусил этот трюк.
— Это не совсем так, господин. Следовало ожидать чего-нибудь вроде этого.
Слигин открыл рот от удивления.
— Лорд, использующий торговый караван для того, чтобы заманить в ловушку неприятеля, — это лорд, потерявший свою честь, — продолжал Каллин. — Поэтому, когда Родри окружили, я считал своим долгом быть рядом с ним.
После обеда был созван военный совет. Лорд Прайдир лично пригласил Каллина принять в нем участие. Родри к тому времени хоть и с трудом, но уже мог сидеть и сам передвигаться. Оба — Каллин и Родри — со всевозрастающей яростью слушали, как остальные лорды описывали сражение. Ни одному из них враги не угрожали всерьез, на них почти не нападали: только мешали продвинуться на выручку Родри.