— Ах вот как ты заговорил! Ты действовал довольно резво, когда втянул нас в эту беду.
Лослейн гипнотически уставился на него. Из своей ауры он посылал энергию, нанося удары по Новеку, закручивая ауру лорда. Глаза Новека остекленели.
— Мне не нравится, когда меня оскорбляют, — бросил Лослейн.
— Я понял, — прошептал Новек. — Извини.
Лослейн крутанул ауру еще раз, а затем отпустил лорда на свободу.
— Кроме того, — продолжал Лослейн, — уверяю тебя, что моральное состояние армии меня волнует не меньше, и я смогу поддержать в людях уверенность в нашей окончательной победе.
Лослейн вскочил, поклонился и выбежал из комнаты. Ему необходимо было остаться наедине со своими мыслями. Больше всего ему сейчас хотелось вызвать пожар и сжечь эту вонючую крепость дотла.
Он обязательно сбежит; он сложит в мешок одежду, прихватит несколько монет и улетит — одинокий и свободный. Где-нибудь он найдет другого лорда — где-нибудь на востоке, где Адерин никогда не разыщет его.
«Я полечу за тобой, мальчик, — произнес Адерин, — хоть на край земли».
Лослейн взвизгнул и завертелся волчком. Но коридор был пуст. Только чувствовалось присутствие Адерина, как чувствуется в прогоревшем камине запах дыма.
«Раньше или позже, — продолжал голос Адерина, — я приду за тобой, или ты выйдешь сам. Раньше или позже — мы все равно встретимся с тобой».
Лослейн поспешил в свою комнату и запер за собой дверь. Он не сможет убежать — Адерин не позволит. В глубине души он был уверен в этом.
— Я должен победить его во что бы то ни стало, — тихо произнес Лослейн.
Если Адерин умрет, Лослейн сумеет сделать нечто большее, чем просто отнести послание гвербрету. Он сможет спалить палатку Родри, сгноить его провизию, наслать болезнь на его людей и лошадей, посеять панику в армии Родри и вынудить ее обратиться в бегство. Если только Адерин будет мертв. Если…
Около полудня Лослейн подошел к окну и попытался вызвать бурю. По меньшей мере, он зальет дождем Родри вместе с его проклятой армией, а потом сможет похвастаться этим перед Корбином и Новеком. Он вызвал духов Воздуха и Воды — и вот уже тучи начали сгущаться на горизонте. Волна за волной буря нарастала, ветер начал крепчать. Еще немного усилий, и…
…Неожиданно ветер стих, и тучи стали рассеиваться. Лослейн ругался и проклинал духов, пока наконец не увидел одного из владык стихий, шагающего по небу. Владыка был величественным и отдаленно напоминал эльфа. Серебристый свет окутывал его фигуру словно паутина. Повелитель взмахнул рукой, и духи улетели так стремительно, что Лослейну было не под силу вернуть их назад.
Лослейн бросился на подоконник и заплакал. Он знал, что это Адерин вызвал владыку. Когда-то однажды он вместе с отцом стоял перед величественным посланцем двеомера, и Адерин представил сына как своего преемника. Сейчас он был изгнанником, отщепенцем, и они не удостаивали его даже своим презрением.
Прошло около часа, прежде чем Лослейн почувствовал, что он в состоянии выйти из комнаты и спуститься вниз, чтобы пообедать. По лестнице навстречу ему двигался Адерин.
Лослейн стоял как вкопанный, пока его отец поднимался со ступеньки на ступеньку. Его рука судорожно сжимала перила лестницы. Адерин слегка улыбнулся ему уничтожающей улыбкой. Лослейн понял, что отец может нарушить его купол в любой момент, когда он этого захочет. Затем Видение исчезло.
Лослейн поспешил присоединиться к шумной компании в большом зале. Во время обеда он обдумывал план убийства.
Поздно вечером Джилл и оба эльфа развлекались игрой в кости возле лагерного костра. Подошел Адерин. Он держал в руке две длинные стрелы. Сердце Джилл забилось в волнении.
— Время пришло, — тихо произнес Адерин. — Кому из вас отдать эти стрелы?
— Мне, — откликнулся Дженантар.
— Право мести принадлежит тебе, — сказал Калондериэль, — все правильно. У меня будут стальные стрелы, если понадобится.
Только теперь Джилл поняла, что на этих двух стрелах были серебряные наконечники.
— Джилл, — сказал Адерин. — Когда Дженантар подобьет птицу и она упадет на землю, настанет твой черед покончить с ней. С помощью серебряного кинжала. Только так.
— Хорошо, — согласилась Джилл. — А правду говорят старинные предания, что только серебро может ранить мастера двеомера?
— Сталь может поразить мастера двеомера точно так же, как и любого человека. Стальная стрела достанет и ястреба тоже. Но если его сразит серебро, то в момент смерти тело его приобретет человеческие формы.
Они двигались вместе с Адерином по дороге, освещенной узким серпом луны. Они обогнули две фермы, наглухо закрытые от армии Родри, и вышли на луг, окруженный дубами.
— Спрячьтесь под деревьями, — велел Адерин. — Я должен покинуть вас. Будьте готовы. Он в любую минуту может напасть на меня.
Адерин вскарабкался на самое низкое дерево, сел на ветку и снял одежду. Джилл смутно различала очертания человека среди листвы. Ей показалось, что она видела неясный мерцающий образ филина рядом с Адерином, затем неожиданно свечение голубого цвета обволокло их обоих. Старый мастер двеомера исчез. На его месте был серебристый филин, расправивший крылья для полета. Издав глухой крик, филин оттолкнулся и уверенно полетел в темноту. Джилл затаила дыхание.
— Каждый раз охватывает ужас, — заметил Калондериэль. — Сколько бы раз ни смотрел на это.
Дженантар взял первую серебряную стрелу и натянул тетиву Луна медленно поднималась все выше. Джилл всматривалась в звездное небо над крепостью, но Калондериэль увидел его первым.
— Смотри, — прошипел он.
Дженантар поднял лук и выстрелил. Прошло добрых две минуты, прежде чем Джилл увидела темный силуэт, двигающийся на фоне звездного неба. Это был филин. Неожиданно она увидела другую птицу, которая падала вниз прямо на филина, растопырив когти. Филин и ястреб летели в сторону леса, состязаясь в скорости. Филин прилетел первым. Бормоча что-то несвязное, Джилл стояла в напряжении, с нетерпением ожидая, когда снова увидит филина. Они подлетали все ближе и ближе, и ястреб постепенно нагонял жертву. Дженантар выругался и выстрелил, но стрела не долетела до цели. Ястреб упал вниз и схватил филина. Птицы сцепились в воздухе.
Они боролись как настоящие хищные пернатые: высоко в небе сближались и, сцепившись и когтя друг друга, падали вниз, а затем, кружась, взмывали снова вверх. Джилл снова услышала пронзительные крики филина. Время от времени большее перья падали вниз, отблескивая серебром в лунном свете. Джилл и Дженантар выбежали на луг и стояли прямо под сражающимися в поднебесье птицами. Дженантар не решался выстрелить, потому что боялся ранить филина.
Оба участника драматичного сражения выбились из сил и уже падали вниз, но над самой землей возобновили борьбу. Они пронзительно кричали и долбили друг друга, взмахивая огромными крыльями. Филин заметно устал и двигался все медленнее.
— Адерин, — звала Джилл, — спускайся вниз! Осторожно!
Не обращая никакого внимания на ее крик, ястреб камнем бросился вниз и вцепился в филина. Они спускались все ниже и ниже, и на этот раз филину удалось нанести клювом небольшую рану ястребу. Джилл подскочила на месте, готовая действовать, с лезвием наготове, пересекла луг и бросилась с кинжалом на ястреба. Нанеся удар, она упала в траву на колени. Ястреб пронзительно вскрикнул и заметался в агонии. Джилл чувствовала взмахи крыльев над своей головой. Это вырвавшийся из когтей ястреба филин взлетел — и как раз вовремя, потому что мог пораниться об землю. Джилл поднялась, шатаясь. В воздухе дрожал звук пущенной Дженантаром стрелы.
Пронзенный в самое сердце, ястреб издал последний крик и начал падать. Его очертания изменялись в сверкании голубого света. В последний момент Джилл увидела, как то, что было ястребом, вдруг стало обретать человеческие очертания: оперение и плоть, птица и человек… Филин издал печальный протяжный крик, опустился на траву и тут же исчез. На его месте сидел Адерин с окровавленными рваными ранами на теле. Джилл побежала к нему.
— Надо остановить кровь, — кричала она, не помня себя от волнения.