— Я хочу переодеться в чистую рубашку, — сказала Джилл, — она в моем седельном мешке.
Гном кивнул головой и исчез. Через некоторое время он вернулся, таща за собой рубашку. Она была ненамного чище, но зато не пахла потом и кровью других людей. Джилл оделась и свернула кольчугу. Она чистила свой меч, пока не убедилась в том, что на нем ни осталось ни одной капли крови. Потом просто сидела, ни о чем не думая, провожая этот долгий печальный день.
— Ты уже давно здесь, пора что-нибудь перекусить. — Дженантар наконец обнаружил пропавшую Джилл.
Джилл увидела, что солнце уже садится, и от крепости на лугу лежит темная длинная тень.
— Послушай, Джилл, — сказал Дженантар, — не стоит так убиваться. Корбин заслужил смерть.
— Это не из-за него, — ответила она. — Проклятье, я даже не знаю, что мне делать, я как будто потеряла себя.
Джилл положила кольчугу в фургон, потом пошла вместе с Дженантаром наверх, в крепость, где раненые уже были размещены в казарме Корбина и победители пили мед в его большом зале.
Прогулка по двору вызвала в ней необычное ощущение. Много дней это место было недосягаемым, как луна; а сейчас она была здесь и шла как завоеватель. Большой зал был полон людей. Джилл старалась оставаться незамеченной. Все же полусонные люди узнавали ее и поворачивались, с интересом глядя в ее сторону. Постепенно зал затих, и все смотрели на женщину-воина, победа которой над Корбином была предсказана двеомером. Сидевший во главе стола для знати Родри поднялся в приветствии.
— Сядь на мое место, Джилл, — предложил Родри.
Каждый человек, находившийся в зале, приободрился, когда она проходила мимо.
«Они скорее подумают, что я избранница богов, — подумала Джилл, — чем допустят, что я — обыкновенная женщина, которая просто умеет драться, как мужчина. Они считают меня отмеченной какими-то высшими силами…».
И все-таки честь, которую они оказывали ей, была обеспечена ее реальной победой. Она громко рассмеялась, опьяненная вниманием. Знать поднялась, и все поклонились ей, Родри налил ей бокал меда и поднес, словно паж.
— С бунтовщиками покончено, — торжественно объявил Родри. — Ты заслужила свою славу, серебряный кинжал.
Улыбаясь, Джилл подняла свой кубок за его здоровье.
— Спасибо, господин, за то, что взяли меня на это испытание. Я не посмела бы посмотреть Невину в глаза, если бы не сумела защитить вашу жизнь.
Испуганные и бледные слуги Корбина в страхе прислуживали на торжестве, подавая еду из кладовых павшего лорда. Знать с азартом обсуждала вопрос о том, как распорядится Ловиан землями Корбина и Новека.
Джилл пила мед и не интересовалась подробностями клановых притязаний. Она могла себе позволить думать о Родри, который был сейчас так близко от нее. Время от времени он смотрел на нее вожделеющим взглядом, выдававшим его с головой. Джилл было немножко стыдно за то, что она превратилась в девчонку, у которой на уме одни объятия. Но Джилл понимала, насколько он выше ее по положению. «Он только соблазнит меня, а потом бросит с ребенком», — рассуждала она.
Кроме того, ее отец изобьет ее за такие мысли. Однако что-то подсказывало ей и иное: она была победителем. Она рисковала своей жизнью из-за этого знатного лорда. Лошадь — это прекрасно, но почему, ради всех богов, она не может получить награду, которой просит ее душа? Она повернулась к Родри и улыбнулась ему. Она продолжала улыбаться до тех пор, пока он не сосредоточился исключительно на ней, посвящая ей каждый свой жест и каждый взгляд.
Наконец пир закончился. Джилл попросила лордов извинить ее и покинула зал вместе с Адерином. Она отвела его в палатку эльфов и убедилась в том, что он удобно расположился там, а затем пошла на свое место. Долго она лежала без сна, прислушиваясь, как люди возвращались на отдых. Когда лагерь наконец затих, она встала и выскользнула из палатки, не разбудив Адерина. Около палатки Родри она поколебалась, но лишь одно мгновение, перед тем как откинуть полог и войти. В темноте она услышала, как Родри заворочался, что-то бормоча. Она подошла к нему и села рядом.
— Джилл, — прошептал он, — что ты здесь делаешь?
— А как ты думаешь?
— Ты сошла с ума. Уходи, пока я не погубил нас обоих.
Она коснулась его щеки. Он еще пытался оставаться спокойным.
— Остановись, — прошептал Родри. — Я сделан из плоти и крови, а не из стали, моя девочка.
— И я тоже, Родри. Неужели мы не можем позволить себе только одну эту ночь?
Пока он искал что ответить, она стащила рубашку через голову и бросила ее на пол. Родри повернулся и взял ее за плечи, прижал к себе и поцеловал так жадно, что она перепугалась — просто потому, что он был намного сильнее ее. Его руки скользнули по ее обнаженной спине. Она почувствовала, что стала безвольной и слабой, как детская тряпичная кукла. Но когда он ласкал ее, и она ощутила дрожание его рук, в ней вспыхнуло желание. Она обняла его за шею, и он опустил ее на одеяла, покрывая поцелуями. А далеко отсюда, в крепости Гвербин, проснулся Невин — и улыбнулся, догадываясь о том, что происходит.
— Ах, глупцы! — произнес он в темноте. — Я надеюсь, у них хватит ума хотя бы на то, чтобы скрыть это от Каллина.
ЭЛДИС, 1062
Способен ли кузнец подковать коня без гвоздей? Сошьет ли портной рубаху без ниток? Точно так же и честь удерживает королевство в единстве, заставляя человека подчиняться высшим и быть милостивым к нижестоящим. Без чести королевство распадется на части, и никто не покорится даже самому королю, и не даст краюхи хлеба голодному младенцу. Стало быть, любой человек благородного рождения обязан чтить своего сюзерена, тщательно блюдя этикет и принятые при дворе законы…
— Итак, Джилл прикончила Корбина, — сказала Ловиан. — Боги! Разве могла я такое предположить?
— А я всегда верил в нее, — произнес Невин. — У нее есть скрытые возможности, о которых даже она не подозревает.
— Загадочное замечание.
— И таким останется. Прошу меня извинить.
Ловиан улыбнулась ему не без досады. Они сидели в небольшом садике позади пристроенных башен крепости Гвербин. Последние красные розы алели на фоне унылых серых стен.
— Твой друг с запада приедет сюда? — спросила Ловиан.
— Нет. Я надеялся, что он приедет, на случай, если Райсу нужны будут показания, что Лослейн — убийца. Но они все — и он, и жители западных земель — хотят побыстрее вернуться в свои края.
— Они очень забавные, эти жители Запада. И странно, что многие люди относятся к ним с предубеждением. Я всегда находила их близкими нам по духу, не настолько, правда, чтобы уехать с ними, но все же в чем-то родственными.
Хотя она говорила об этом как-то рассеянно, у Невина возникло сомнение, уже посещавшее его в прошлом.
— Ловва, — сказал он, — я хочу спросить тебя кое о чем, но боюсь обидеть…
— Спрашивай. Хотя я могу и не ответить.
— Договорились. Тингир — действительно отец Родри?
Ловиан склонила голову набок и лукаво посмотрела на него. Несмотря на то, что в ее волосах уже блестела седина и на лице играли морщинки, Невин, глядя на нее, ясно представил себе, какой красивой она была двадцать лет назад.
— Нет. Родри не его сын, ты прав, — сказала Ловиан. — Даже Медилла и Даниан не знают об этом.
— Я сохраню твою тайну. Обещаю. Тогда где же ты могла встретиться с жителем западных земель?
— Ого, у тебя острый глаз, мой друг. Это случилось прямо здесь, в крепости Гвербин, когда мой брат был тирином. — Ловиан отвернулась, улыбка сползла с ее лица.
— Это было как раз тем летом, когда Тингир завел себе любовницу. Я была еще молодой и смотрела на вещи со всей страстью молодости. Мысль о том, что во времена Рассвета у него был бы целый табун содержанок, была очень плохим утешением, поэтому я обиделась и уехала к брату. Я помню, как сидела вот в этом самом саду и плакала оттого, что моя гордость задета. Затем, как это тогда было принято, прибыли жители западных земель, чтобы заплатить тирину дань лошадьми. Вместе с ними был бард, прекраснее которого я никого не встречала, и особенно красивыми были его глаза. — Она помолчала, и улыбка осветила ее лицо. — Мне нужна была поддержка, и я нашла ее. Ты осуждаешь меня?