— Значит, нужно сделать так, чтоб вы больше не виделись. Ты его забудешь, я обещаю, я помогу тебе, доченька. Хочешь, плюнем на все — на работу, на учебу и уедем отдыхать? Хочешь?
— Ты серьезно? — Аля перестала плакать.
— Обещаю тебе. А теперь одевайся.
— Мне в душ нужно…. — Смутившись, призналась девушка.
— Нет. — Резко ответила мать. — Не нужно.
— Вот скажи мне, Богдан Игоревич, зачем ты это сделал? Тебе что, острых ощущений не хватает? Молодой, здоровый парень, девки, поди, на тебя гроздьями вешаются, а ты на ребенка залез. Ничего, сейчас тебе адреналина надолго хватит….
Богдан сидел за столом в кабинете следователя и смотрел на свои руки, закованные в наручники. Один из помощников Сергея Константиновича, стоял напротив, навалившись на поверхность стола и скрестив руки на груди.
— Эта девочка, — продолжал он, — она ведь совсем еще ребенок. Ты педофил? Насильник детей?
— Я ее не насиловал. — Богдан не выдержал и поднял голову.
— Да? — Удивленно вздернул брови мужчина. — А что она делала в твоей постели?
— У вас есть жена?
— Причем тут моя жена?
— Что она делает в вашей постели?
— Ты охренел что ли? — Мужчина навис над ним. — Алевтина Васильева, значащаяся пострадавшей, тебе не жена.
— Официально нет, а формально довольно давно. Мы встречаемся с ней уже почти год. Спросите ее, в конце концов!
— Разберемся. — Мужчина отошел к окну и повернулся к Богдану спиной.
В этот момент дверь открылась, и вошел Сергей Константинович с матерью Алевтины. Самой девушки с ними не было.
— Сережа, посмотри, — убеждала его женщина, не обращая внимания на Богдана, — вот же все написано! Кожа под ее ногтями, биологические следы там, где нужно, доказать, что они принадлежат ему — дело времени….
— Наташенька, — мужчина сжал ладонями ее плечи, покосился на Бо, заговорил тише, — выйдем.
Сергей взял Наталью под локоть и вывел в коридор.
— Ты уверена в том, что говоришь? Никаких следов изнасилования, как такового, нет.
— Но как же, — Наталья снова сунула ему под нос свою бумагу, — вот….
— Что, вот? Здесь свидетельство того, что у твоей дочери был половой контакт. Добровольный, — он подчеркнул это слово, — половой контакт. Ни синяков и ушибов, ни каких-то внутренних травм нет. Уж поверь мне Наташа, я видел заключения о настоящем изнасиловании.
— Но если он запугал мою дочь? Если заставил? Она же сопротивлялась, у нее под ногтями….
— Эпителий, да. А ты видела, где располагаются царапины? Знаешь, где они у насильников? На шее. На руках. На лице. А у него на спине. Тебе объяснить, что это значит или не надо?
— Ну а то, что она несовершеннолетняя?
— Ей восемнадцать через полтора месяца. К тому же существует такое понятие, как возраст сексуального согласия, слышала о таком?
— Нет. — Растерянно ответила Наталья.
— Это возраст, начиная с которого человек считается способным дать информированное согласие на секс с другим лицом. Совращение несовершеннолетних — это совращение лиц, не достигших возраста согласия, а не совершеннолетия.
— И когда он наступает?
— В России, в шестнадцать. Сама понимаешь, стоит Але сказать, что она сама согласилась, как все обвинения развалятся, как карточный домик.
— Безобразие…. — Возмущенно резюмировала она и тут же сменила тон на жалобный. — Сережа, что же делать? — Наталья беспомощно заломила руки. — Никто мне не может помочь…. А если бы это была твоя дочь?
— Ладно, хорошо, давай подумаем…. Знаешь, если бы мне было за что зацепиться…. Заявление Алевтины, например, по крайней мере, дало бы мне основания задержать его.
— Но она подавлена, Сережа. У нее стресс….
— В таком случае я буду вынужден отпустить парня. Я и так нарушаю правила.
— Ну, хорошо. — Согласилась женщина. — Она в машине, сейчас я ее приведу.
Богдан видел, что вернулся следователь один и гадал, что все это значит, что его ждет и где вообще Алевтина. На последний вопрос он скоро получил ответ. Когда дверь вновь открылась, он увидел Наталью. Она с победным видом вплыла в кабинет, а за ней опустив голову, вошла Алевтина.
Бедная малышка….
Бо нахмурился, глядя на нее и ожидая, что она посмотрит на него тоже. Но Аля словно сломалась, и на голове ее толстой змеей лежал проклятый венок, что для Бо давно стал символом воли ее матери. В последние дни Караля каралю не носила.
— Садись, — Сергей Константинович показал Але куда сесть, придвинул листок и ручку, — пиши.
— Что писать? — Аля подняла на него глаза.
— Все, что произошло.
— Так, Алевтина, — Наталья Андреевна перехватила инициативу, — помнишь, о чем мы говорили? Пиши все — как он заманил тебя к себе, может даже насильно затащил. Как запугал и принудил….
— Но мама…. — Аля на одну секунду взглянула на Бо и тут же опустила глаза.
— Пиши. — Наталья нервничала и едва сдерживала себя. — Быстро!
Аля взяла ручку, ее рука зависла над листом бумаги — девушка медлила.
— Сережа, продиктуй ей, что писать.
Мужчина подвинул стул и принялся водить пальцем по листу.
— Вот здесь пишешь, за-яв-ле-ни-е, тут — паспортные данные. У тебя есть с собой паспорт?
— Нет. — Дрогнувшим голоском ответила Аля.
— Нет паспорта?
— Ничего писать не буду.
— Аля! — Ахнула Наталья.
— Нет, мама, — девушка положила ручку на стол и твердо повторила, — я ничего писать не буду.
— Ах ты дрянь! — Женщина налетела на нее взбешенной фурией. — А ну пиши или….
— Или что, мама? Снова ударишь меня?
Наталья замахнулась, и в этот момент Бо вскочил со своего места.
— Остановите ее! — Крикнул он. — Вы что смотрите? Женщина, вы что делаете, вы же мать!
— Наташа, успокойся, прошу тебя. — Сергей удержал ее руку.
И в этот момент Аля вскочила со стула, и за секунду преодолев расстояние, разделяющее их, бросилась ему на шею. Вцепилась крепко и расплакалась.
— Сережа, убери ее отсюда, — обратилась Наталья к следователю и добавила в сторону, недовольно, — устроила цирк….
— Бо, — Аля, услышав ее, крепче вцепилась в его шею, — не позволяй ей, умоляю! Бо!
— Алевтина, идемте. — Два помощника попытались оторвать его от нее, и как бы ни цеплялась Аля за его руки, за воротник его кофты, все же силы были не равны. А он что мог сделать?
— Тише, малышка, успокойся, — пытался он образумить ее, — я с тобой. Я с тобой!
— Бо! — Кричала Аля, когда ее выдворили в коридор. — Бо!
Богдан рухнул на стул и, уронив голову на руки, беспомощно вцепился пальцами в свои волосы.
— Истеричка, — проводив дочь глазами, процедила Наталья, — она все напишет, Сережа. Она напишет все, как надо….
— Так, хватит! — Бо не выдержал и снова вскочил на ноги. — Давайте… давайте сюда свой листок и ручку. Диктуйте!
— Что диктовать? — Следователь внимательно посмотрел на него.
— Признание. Чистосердечное признание буду писать. Я сознаюсь — заманил, затащил, запугал, изнасиловал…. Только пусть эта гарпия отстанет от нее.
— Ты понимаешь, что делаешь, парень? — Сергей Константинович подошел ближе.
— Нет, не понимаю. — Честно признался Бо. — Но я понимаю одно — эта женщина из Альки душу вынет, но чего надо добьется. Давайте листок….
— Похвальное решение. — Наталья с довольной ухмылкой сама принесла Бо ручку и листок.
Но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился человек, которого никто не ожидал увидеть.
— Что здесь происходит? — Он вошел внутрь и оглядел всех присутствующих. — Там девушка в истерике, Наташа, это твоя дочь?
— Игорь? — Наташа в изумлении посмотрела на него. — А ты изменился.
Отец Богдана и вправду за прошедшие годы отрастил брюшко, и волосы его посеребрила седина. Синие глаза теперь прятались за стеклами очков. Он стал солидным и серьезным мужчиной и от прежнего молодого беззаботного парня в нем мало что осталось.
— А ты нет. — Ответил он бывшей невесте. — Ну, так что? В чем обвиняется мой сын?