Губы Тамары тронула легкая улыбка.
— Игорь был таким простым, знаешь…. и очень романтичным парнем. Ему казалось, что главное — увезти меня подальше от семьи и сразу же все станет хорошо. Наш старый дом достался ему от бабушки. К родителям он меня не повел — знал видимо, что не примут. Они с большим удовольствием благословили бы его на брак с твоей мамой, чем со мной. Правда, потом они никогда не демонстрировали мне неприязнь — воспитание не позволяло, но такие вещи чувствуешь кожей. Ты понимаешь меня?
Аля молча кивнула головой. Ей были интересны рассказы тетки, и она слушала их с упоением, как слушают страшные сказки или чужие секреты. Была уже середина мая, прошло две недели из отмеренных Богданом трех, но Аля уже готова была согласиться с ним — она привыкала к своей новой жизни и уже вполне комфортно чувствовала себя рядом с родителями Бо. Особенно с его мамой. И подобные разговоры приключались между ними не в первый раз. Только сначала рассказывала девушка, а Тома внимательно слушала. Аля выплеснула на женщину все свои обиды на родителей. Рассказала о бывшем женихе. Рассказала о бабушке и последних днях ее жизни. А сегодня видимо пришла очередь слушать.
— Но надо отдать им должное, — продолжала тетушка, — Богдана они своим внуком признали, любили его и оставили наследство — свою квартиру и приличную сумму на счету. Квартиру сын продал, деньги вложил в строительство дома, так что здесь он полноправный собственник. Это его надежный тыл, в случае чего…. Так вот, — вернулась женщина к основной теме своего рассказа, — это было перед новым годом, в конце декабря. Дом стоял пустой, нетопленный…. Вот Богдан, — с гордостью переключилась она на сына, — он бы сначала подготовил жилище, а уж потом приводил бы в него женщину. Игорь был более импульсивным и менее дальновидным. А мы оба городские, мы и к печке-то не знали с какой стороны подходить, представляешь?
Тома рассмеялась, вспоминая прошлое.
— Но знаешь, когда мы засыпали в ту ночь, продрогшие до костей, под тремя одеялами, в доме, пропахшем дымом, мы были самыми счастливыми людьми на свете. Мы были вместе, а остальное — мелочи жизни. Но я отвлеклась от своих помидор….
Мы поженились практически сразу же после переезда. Не было смысла тянуть, и свадьба нам была не нужна — расписались да посидели в кафе — вот и все торжество. Родители Игоря деньгами нам не помогали, а он всегда хотел писать книги. Это его призвание, у него талант, разве можно было закапывать его в землю из-за финансовых проблем?
Тома посмотрела на племянницу так, словно то о чем она говорила было ясно, как Божий день, и другого выбора быть не могло.
— В общем, нам пришлось трудно. Я выращивала в огороде овощи не для того, чтоб их продать, а для того, чтоб было, что поесть и не умереть с голоду. Тебе это не знакомо, я понимаю. Для тебя отсутствие денег означает всего лишь отсутствие их избытка. А для нас тогда это означало отсутствие ужина на столе. В общем, я занялась огородом в первое же лето и знаешь, меня это затянуло с головой. Когда из земли проклевывались первые листочки, я испытывала гордость, схожую с той, что я позже испытывала при первых шагах Богдана. Но тогда я так старалась, что урожай родился на славу. И я решила продавать излишки. А лето у нас такое короткое! Надо было думать, что делать зимой, надо было искать работу. Игорь переживал, говорил, что не для того привез меня сюда и оторвал от семьи, чтоб я работала, пока он занимается ерундой. Сама понимаешь — у него начался творческий кризис, и он хотел отказаться от творческой стези, не веря в то, что это занятие способно прокормить нас обоих. Да и времени катастрофически не хватало — шедевры не родятся в один день или месяц. Над ними надо работать. Долго…. И вот в один прекрасный день я познакомилась с одной молодой женщиной. Она собиралась открыть в городе ресторан и выбирала поставщиков. Она была моей постоянной покупательницей, и как оказалось, ей очень нравились именно мои овощи. Но для того, чтоб заключить договор, мне нужно было уладить массу формальностей, а для сезонной работы сама понимаешь, смысла в них мало. И тогда мы с ней и решили организовать все это…. — Тома махнула рукой на теплицы. — Потом я, конечно, расплатилась с ней и заключила договоры с другими заведениями общественного питания. И главное — муж издал книгу. Талантливого писателя ничто не должно отвлекать от творчества, тем более физический труд. Особенно он. Или работай или пиши…. Но зато теперь гонорары от книг покрывают все наши прошлые неприятности.
Мы преодолели трудности, и судьба нас за это одарила. Одарила всем, кроме толпы ребятишек, о которых я мечтала. Приходится воплощать свои мечты здесь, в огороде. Ведь каждый росточек, он мне как дитя….
— Почему же у Бо нет братьев и сестер? — В недоумении поинтересовалась Аля. — Раз вы так любите детей, и хотели их целую кучу, что вам помешало?
Тома задумалась, нахмурилась и промолчала. И Аля поняла, что видимо, затронула какую-то не очень приятную для нее тему.
— Потому что не сложилось, Аль. Так что будем ждать внуков. А ты расскажи лучше еще про мою маму.
Аля уже открыла рот, но в этот момент где-то вдали раздались сигналы автомобиля.
— Это Богдан! — Подскочила Аля с места, тут же забыв все, о чем она разговаривала с теткой.
— Что-то он сегодня рано. — Заметила Тамара.
— Разве это плохо? — Аля уже спешила навстречу парню, входящему в калитку.
— Привет, малышка! — Бо подхватил ее на руки, обняв за бедра. — Собирайся, поехали.
— Куда?
— Увидишь. Давай скорей.
— Шаганэ ты моя, Шаганэ! Там, на севере, девушка тоже, на тебя она страшно похожа, может, думает обо мне…. Шаганэ ты моя, Шаганэ. — Аля слышит голос рядом, а душа ее парит в бездонном голубом небе — такого умиротворения и единения с природой девушка давно не испытывала. Да еще и под Есенина в исполнении Богдана — она просто околдована лирикой скандального поэта. А может дело в Бо, ведь когда он читал ей стихи, казалось, будто это то, что он хотел бы сказать ей и сам.
— Здорово, правда? — Спрашивает Бо.
— Ты похвастаться, что ли хотел своими знаниями? — Рассмеялась Аля.
— А? — Не понял Вернер. — Да нет, я не о том…. Здорово побыть вдвоем, в тишине и покое, лежать и ничего не делать. Я признаться, устал немного….
Они загородом. Приехали в какое-то живописное место, расстелили плед поверх молодой травки и лежали, глядя в безоблачное весеннее небо. Ноги направлены в разные стороны света, щека к щеке, а макушки уткнулись в плечо друг друга — практически «вальтом». Алькина ладонь, которую она завела немного назад, нежно поглаживала Богдану ухо, обводя его линии кончиками пальцев. Была середина мая, и весна уже вступила в свои права. Над головами шумели листья, теплый ветерок нежно касался кожи, и отчаянно хотелось жить. Так как может хотеться только в то время года, когда сама жизнь просыпается. И это желание расцветает как первые цветы и так же крепнет и наливается силой под лучами солнца.
Алевтина задумчиво наблюдала за плывущим по небу одиноким облачком, думая, что оно ей напоминает.
— Аль, ты что молчишь? — Прервал течение мыслей девушки Бо.
— А что говорить? — Лениво отозвалась она.
— Тебе нравится здесь?
— Очень. Здесь так красиво и спокойно.
— Да я не о том, — Бо вдруг сел на покрывале, сорвал травинку, сунул себе в зубы, — я о своем доме, о родителях….
— Да все нормально, ты же знаешь. А к чему вопрос?
— Аль, давай вернемся?
— Куда? — Она поднялась следом за ним, прижалась спиной к его спине, копируя позу, и откинула голову на его плечо.
— Назад, домой…. Твоя мать вроде угомонилась — не приезжает, не звонит. Кажется, она смирилась. А я не могу долго жить с родителями, понимаешь? Не могу…. Это их дом, а мой — там…. к тому же я честно задолбался ездить туда-сюда и тратить четыре часа на дорогу. Ну… так что скажешь?
— А мое мнение что-то изменит? — Усмехнулась девушка.