— Нет, я сказал. — В голосе Богдана появилось нечто такое, отчего у Али задрожали ноги.
— Посмотри на меня, умоляю. — Попросила она.
— Я сказал тебе — нет! — Рявкнул Богдан.
— Но почему?
— Потому что я ВИДЕТЬ ТЕБЯ НЕ МОГУ! — С надрывом признался он и отвернулся. — Уходи! — Добавил глухо.
Этого Аля больше выносить не могла. Она вскочила со стула и не понимая до конца, что делает, выскочила из палаты, налетев на кого-то. От этого кого-то знакомо пахло духами ее матери. Аля подумала об этом и забыла. На слабых ногах она добралась до лавочки в больничном парке и, упав на нее, разрыдалась.
— Аля. — Рядом присела ее мать.
— Что тебе? — проглотив рыдания, огрызнулась она. — Довольна? Он бросил меня!
— Честно говоря, я рада тому, что все закончилось, но почему-то мне стало обидно за тебя.
— Ты что, подслушивала?
— Тамара позвонила мне выразить благодарности и сказала, что ее сынок пришел в себя. Я приехала поздравить его с выздоровлением и узнать твои планы на жизнь. Дверь в палату была приоткрыта….
— Он не мог так со мной поступить, он любит меня. — Не веря в то, что случилось, проговорила Аля. — Я должна вернуться, я должна все узнать!
Она вскочила с лавки, но сильная рука матери остановила ее и заставила снова сесть.
— Нет! — Вскрикнула она и продолжила уже спокойнее. — Знаю, ты не доверяешь мне больше, но послушай, не унижайся перед ним, дочка. Ты слышала, что он сказал? Хочешь выслушать все это еще раз? Такие вещи с горяча не говорят, он на самом деле все решил. И должна признать, в чем-то он прав…. Ты действительно еще слишком молода для таких отношений.
— Мама!
— Что «мама»? Слушай, здесь становится холодно. Поехали домой?
— Не хочу.
— Останешься здесь? — Мать улыбнулась и, протянув руку, обняла ее за плечи. — Теперь все будет по-другому, обещаю. Я больше не буду на тебя давить, ты меня убедила — ты взрослая и самостоятельная. Решения будешь принимать сама, к тому же теперь ты будешь думать о том, что ты делаешь, и к чему это приведет. Хоть какая-то польза от этого твоего…. — напоровшись на взгляд дочери, женщина осеклась и прикусила язык. — Ладно, забудь. Поедем?
Аля нехотя встала, обернулась на здание больницы, куда несколько минут входила окрыленная грядущим счастьем и пошла к машине мамы.
Когда Богдан услышал, что Аля ушла, он прикрыл глаза локтем и крепко стиснул челюсти. Судорога исказила черты его лица, но он справился с ней.
— Сынок… — Лица коснулись прохладные руки, запахло мамой. Аля тоже пахла, как его мать, это он только что понял. — Что ты наделал?
— Так надо, мама. Так будет лучше.
— Для кого?
— Для нее.
— А ты? Она же нужна тебе.
— А я ей? — Он убрал руку с лица. — Мама, а я ей теперь зачем? Я же не вижу, понимаешь? Ничего не вижу! Я даже в туалет без посторонней помощи сходить не могу. И я не хочу, чтоб она со мной возилась, нет, только не она! Это я должен был быть для нее опорой, а не она для меня. К тому же она молодая красивая девочка, с ней рядом должен быть тот, кто это увидит….
— Но Богдан, мы же не знаем, навсегда это или нет. Врач сказал, что слепота, как последствие травмы, может быть временным явлением….
— А если нет? Если она узнает, я никогда ее не прогоню — не уйдет. А если наоборот — привыкну, а она устанет. Что тогда со мной будет? Нет, мама, это решено и не обсуждается. И не смей ей говорить, слышишь? Я взрослый человек, не нужно устраивать мою личную жизнь.
— Хорошо.
— Мама, я серьезно.
— Да поняла я. — Недовольно буркнула женщина. — Дело твое и жизнь твоя. Я всего лишь как лучше хотела.
— Вот именно, это моя жизнь, сам разберусь….
— Я только боялась, что ты впадешь в отчаяние. В таком состоянии… Алечка смогла бы тебе помочь. Я боюсь что ты…. — Тома не смогла озвучить свои страшные предположения.
— Брось. — Резко ответил ей сын. — Я не такой, я сильнее. Я привык справляться с трудностями, а не прятаться от них на том свете.
— Хорошо, прости.
— Мама?
— Что?
— Забери меня домой. — На последнем слове его голос подозрительно дрогнул.
— Сынок…. — Она крепко обняла его, прижала к себе и баюкала, как в те времена, когда он был маленьким, перебирая рукой пряди волос.
Богдан пришел в сознание рано утром. Очнулся и не мог сообразить, где он, что случилось и почему так темно вокруг. В панике он принялся громко кричать и звать хоть кого-то, кто скажет ему, что происходит, где он и что вообще случилось. Медсестра услышала крики из его палаты и, сделав парню укол успокоительного, позвала врача, который все ему популярно объяснил. Объяснить объяснил, вот только сам Богдан ничего вспомнить не смог. Его воспоминания обрывались на том моменте, когда он увидел Алечку, заходящую в подъезд. Дальше — провал. Ничего, ни-че-го….
Но отсутствие воспоминаний, хоть и тревожило мозг занозой, не было основным расстройством парня. Внезапная слепота, сделавшая его беспомощным, пугала. Богдана охватила паника и если бы не успокоительные препараты, он бы сошел с ума от бессилия что-то изменить и справиться с собой. И к моменту, когда до него добрались его родители, когда мама обронила фразу о том, что они с Алей о нем позаботятся, он вдруг решил что нужно делать — Аля не должна знать. Больших трудов стоило убедить родителей молчать, но он смог.
Когда она приехала он не спал. Притворялся спящим, а сам лежал и слушал ее голос, чувствовал ее запах, ощущал, как ее слезы капали на его руку, обжигая, словно расплавленный свинец. И никак не мог набраться сил для того чтоб прогнать ее.
Когда мать ушла он выдохнул и закрыл глаза. Он понимал, что наверное должен по-другому вести себя, видимо сказывалось действие успокоительного. И наверное когда-нибудь он сможет все осознать, принять и справиться с тем, что с ним произошло. Вот только заглядывать в будущее сейчас Богдану было безумно страшно….
Страшно оставаться одному в этой темноте. Страшно понимать, что никогда больше не сможет Каралю увидеть, услышать, обнять. Он ослеп совсем недавно и еще не осознал это до конца, но успел понять за те несколько минут, пока Аля сидела рядом, что она собой наполняла его померкший мир. Несла с собой запахи и звуки, была маяком в беспробудной ночи, куда он погрузился. Могла стать его рассветом, а он сам ее прогнал от себя.
Сейчас Богдан жалел о том, что он не эгоист, думающий в первую очередь о собственном комфорте. Потому что успел понять, что Алька помогла бы ему пережить его состояние, права была мама. Смогла бы сделать его счастливым. Но стала бы она счастлива с ним?
В такое Богдан не верил. Не верил в чувства молодой девушки, которая и сама-то с ними не до конца разобралась. Она привыкла к тому, что кто-то ведет ее по жизни — мама или он. Поменяться с ним ролями она не смогла бы, и рано или поздно ноша в виде слепого, беспомощного мужчины своей тяжестью придавит все ее высокие стремления. Аля станет нервной и злой, а ее любовь и привязанность пройдут. И она забудет то время, когда они были счастливы, словно этого никогда и не было. Вот что ждет ее рядом с ним.
И даже если она останется с ним, даже если сможет пересилить раздражение, если выйдет за него замуж и у них родится ребенок… он ведь даже не сможет его увидеть.
Хотел ли он такого для нее? Конечно же нет!
— Привет. — Наталья окинула взглядом сестру, стоявшую на пороге ее квартиры. — Можно?
— Входи. — Она посторонилась, пропуская Тамару. — С чем пожаловала?
— Поблагодарить хотела еще раз. Спасибо, сестра….
— Я не для тебя старалась, — Наталья скрестила руки на груди, — и не для твоего недоумка-сынка.
— Все равно, спасибо.
— На здоровье. Все?
— Могу я увидеть Алечку?
— Она в комнате. — Наталья показала рукой направление. Тома разулась и прошла. Открыв дверь, увидела девушку — Аля сидела на постели и смотрела перед собой покрасневшими, заплаканными глазами.
— Тетя? — Она удивленно посмотрела на женщину. — Что случилось? Как там Богдан?
— Нормально, — Тома присела рядом, — поправляется. Его скоро выпишут.