— Аллоу, — пропел в динамике слащавый голос, — Богдан?
— Богдан. — Как можно приветливее выдавил из себя парень. — Как дела?
— Хорошо.
— Занята?
— Нет.
— Встретимся?
— Зачем? — Видимо Марусю насторожили отрывистые фразы, но Богдан просто не умел искусно притворяться тогда, когда был настолько взволнован.
— Дело есть. — Все же постарался он смягчить тон. — Ну, так что?
— Хорошо. — Согласилась Маруся. — Через час, в кофейне.
Он входил в стеклянные двери ровно через час, с точностью до минуты. Маруси конечно внутри не было. Что ж, она — девушка, — Богдан решил дать ей пятнадцать минут для соблюдения приличий. Когда же она, благоухая приторными духами, уселась напротив, он, сдерживая себя от расправы над девицей, опоздавшей в такой важный момент на целых полчаса, вежливо и дружелюбно спросил:
— Маруся, а где твоя подруга? — И по тому, как понимающе скривилось лицо ее, понял — она догадалась, зачем он ее позвал.
— Подруга? — Она достала из сумочки тонкие сигареты, щелкнула зажигалкой. — У меня много подруг, тебя какая именно интересует?
— Алевтина. Вася….
— Вася уехала отдыхать со своим парнем на моря. — Затянувшись, ответила Маруся. — Еще что-то?
— Когда вернется?
— Когда наотдыхаются. — Пожала плечами девушка. — Может в конце июля. Может в августе — не знаю точно. Все?
— Кого я вижу! — Вдруг раздался за спиной Богдана знакомый голос, и он закатил глаза к небу, проклиная тот час, когда согласился встретиться с Марусей здесь. А через мгновение на стул рядом с рыжей плюхнулась Алина.
— Давно не виделись, Бо! — Томно выдохнула девушка. — Ты скучал по мне?
— Нет.
— Врешь. — Ее ножка в изящной туфельке скользнула по его ноге, подбираясь к паху. — Доказать?
— Не стоит. — Богдан отстранился от прикосновений девушки. Та нарочито обиженно надула губки и жалобным тоном произнесла:
— Бо, ты же мне сказал, что дело не в девушке. И кого ты на смену мне нашел? — Короткий кивок в сторону Маруси. — Тебе же не нравятся такие коровы.
— Эй, — не стерпела Маруся хамства по отношению к собственной персоне. Дальше Богдан присутствовать при разборках девиц не посчитал нужным. Резко встав со стула, он пулей вылетел на улицу, приговаривая:
— Чертовы бабы, шли бы все на хрен….
Он завел мотоцикл и уехал домой, переваривать полученную информацию. И на несколько дней обиделся и угомонился. Обиделся на себя, на то, что зря потратил столько энергии на поиски и треволнения. На то, что она в это время спокойно отдыхала себе, и в его помощи вовсе не нуждалась.
Если Караля сейчас со своим женихом — сама виновата…. Да, он планировал отбить ее у парня. Но отбить, а не делить. Он планировал сделать это быстро и без лишней драмы, а так…. Так все желание куда-то улетучивалось. Он тут, получается, изошел на нет от тревоги, что с ней случилась беда, ищет ее по городу, как какой-то чертов псих. Гипнотизирует монитор ноута, ожидая, когда она хотя бы откроет сообщения, чтоб знать, что она жива. Он превратился в посмешище в очередной раз, Ромка теперь будет глумиться над ним все лето, а она…. Она нежится на солнышке, слушая шелест волн, и просит утырка намазать ей спину кремом…. Что ж, удачи тебе, Караля. Всего наилучшего.
Он так и думал бы неизвестно, сколько времени, если бы не встретил однажды Егора. Случайно. Парень выходил из здания юстиции и шел к своей машине. И это всего через несколько дней после встречи с Марусей. И сообщения в инете все еще не прочитаны. И телефон Алевтины все еще молчит. А жених, с которым она, вроде как, укатила отдыхать вот он….
Богдан, не осознавая, что делает, подошел к парню и схватил его за грудки.
— Где она? — Спросил серьезно, еле сдерживаясь, чтоб душу из него не вытрясти. — Где Алька?
— Не твое дело. — Егор схватил его за запястья, вынуждая отпустить ткань рубашки. — Руки убери, псих, люди смотрят.
— Да наплевать. — Совершенно спокойно и совершенно серьезно ответил он. — Еще раз спрашиваю, где она?
— Она не хочет тебя видеть, неужели не ясно?
— Пусть сама мне скажет. — Богдан все же отпустил парня.
— Скажет. — Тот отошел на шаг назад. — Обязательно скажет, как только представится такая возможность. А теперь, прошу прощения — дела.
Егор сел в машину и уехал. Богдан остался обдумывать его слова. Похоже, с поисками девчонки стоило притормозить. Главное — она жива и где-то находится. И судя по всему, она здорова и вполне себе счастлива, ведь этот же кажется, имеет возможность видеть ее. Значит, прячется Караля только от него. Что ж, он готов подождать пока она сама не объявит ему, хочет она его видеть или нет. Лишь бы поздно не было….
Алевтина прожила в деревне месяц.
Целый месяц, длиной в целую жизнь.
Поначалу она сильно надеялась на отца и была паинькой. Терпела бесконечные придирки бабушки и претензии, адресованные матери. Потом, на четвертый день она попыталась сбежать от стариков и прогуляться до реки. Но далеко не ушла — была атакована бездомными псами, на территорию обитания которых случайно забрела и спасалась бегством, плача и прося помощи. У страха глаза велики — псы проводили ее злобным лаем до границ своей территории и отстали, а Альке долго еще слышался в спину смех местных жителей, коротающих дни на лавочках у заборов.
«Нет, чтоб помочь!» — хотелось крикнуть им девушке, но она даже язык показать им боялась. Больше она на улицу одна не выходила и даже в магазин, расположенный неподалеку, ходила, постоянно озираясь и поджидая нападения своих обидчиков.
В начале второй недели ссылки у забора остановился знакомый автомобиль — приехал Егор. Аля даже разговаривать с ним не стала. Прогнала со двора, запустив в спину букет цветов, который он ей привез. Она так рассвирепела, что он посмел явиться ей на глаза, что долго потом не могла успокоиться и все перебирала в уме варианты ругательств, которыми должна была осыпать его с ног до головы. Но Егор не успокоился. Он приехал еще раз и еще. Он приезжал каждый день, и однажды Аля согласилась поехать с ним на берег реки и поговорить. Согласилась, потому что не могла больше находиться в этом доме, с людьми, что ее окружали. Потому что сама вырваться из этого плена не могла, а отец, похоже не смог переубедить маму.
Егор, держа ее руку в своей, долго и нудно рассказывал о том, как был не прав. Как растерялся и в темноте клуба спутал добровольные объятия с насилием. Как сожалеет о том, что не среагировал вовремя и повторил папины слова о том, что он из тех, кто сражается в интеллектуальных поединках. Физические бои без правил — не его конек. Хотя приведись ему еще раз вступиться за невесту, он бы рвал ее обидчиков зубами, но отстоял бы.
Аля слушала и думала о том, что раз объяснения Егора так напоминают ей доводы отца, не получается ли, что это она одна чего-то не понимает? Но все же обида была сильна в ее сердце.
Егор, как мог, оправдывал Марусю. Говорил, что чертов Вернер, вскружил ей голову, иначе разве пошла бы она на такой отвратительный шаг? Что когда Маруся поняла что сказала, было уже поздно. А когда сам он пытался Алю оправдать перед родными, его как пострадавшую, но предвзятую сторону, слушать не стали.
В общем, расстались они на том, что Аля обещала подумать — прощать или не прощать парня. Все ее планы расстаться с ним отодвинулись под влиянием новых обстоятельств.
Егор приезжал каждый день после работы. Сначала Аля смирилась с его визитами, ведь это была возможность до самого позднего вечера сбежать из-под контроля бабушки и дедушки. Егор привозил ей книги, привез маленький DVD-проигрыватель, привез свой планшет, но в «попе мира» мобильный интернет ловил так плохо, что использовать его было чревато невосполнимой растратой нервных клеток. Поэтому Егор закачал ей игры, и она не пыталась попасть во всемирную паутину.
Таким образом, спустя три недели заключения Аля уже ждала Егора, нетерпеливо посматривая на дорогу, и когда видела знакомый автомобиль, сердце ее трепетало от счастья. Намерения расстаться с парнем забылись, выбивший почву из-под ее ног Богдан Вернер, тоже. Аля вспомнила, как спокойно и безмятежно жила она до встречи с ним и ей отчаянно захотелось вернуть то время. Может быть, в старых сказках невесты стаптывали медные башмаки после одной-единственной судьбоносной встречи. Аля эти башмаки топтать пока еще была не готова. Богдан Вернер и его поцелуй слишком дорого ей обошлись, теперь, по прошествии месяца в глуши, она это понимала, как никогда.