Через месяц ей позвонила мать и сообщила, что Егор, все это время изводивший ее просьбами простить дочь, заявляет, что она совершенно раскаялась в том, что натворила. Аля была бы и рада еще раз пояснить, что не натворила по своей воле совершенно ничего плохого, но вовремя прикусила язычок.
Хочешь вырваться отсюда, кивай головой и соглашайся со всем, что они тебе приписывают, — это она поняла четко. Хочешь жить спокойно, вспомни, кто твой жених, а все прочие от лукавого. Егор — это пропуск в безмятежное прошлое и в стабильное будущее. И с этим придется смириться, потому что бороться с установившейся в ее семье системой Аля не была готова.
Пока не была….
Складывая сумки в багажник машины, Аля чуть не приплясывала от радостного возбуждения. «Домой! Домой! — пело все ее существо. — Наконец-то домой!». Вот только Егор ужасно раздражал ее сегодня. Словно испытывал на прочность ее терпение, а девушка слова против ему сказать боялась. Ну, а вдруг передумает, психанет и уедет. И оставит ее здесь. Он вообще сегодня был странным и излишне нервным. У Альки было такое чувство, что он ищет повод сорваться на нее. Совсем как тогда, в клубе.
Он не спешил, торопливость девушки не разделял, словно делал все ей назло. Зная, как торопится она вернуться домой, он долго распивал чаи с ее дедами, что-то с упоением им рассказывал. Аля прислушалась и поняла, что он несет какую-то ахинею, которой сроду не было в его практике. Девушка внимательно смотрела на него и словно видела перед собой чужого человека. Но понять, что не так она не могла, как не старалась.
Может Егор перегрелся на солнце?
Верхом странностей стало то, что Егор вдруг прилег на ее постель и вырубился. Словно сознание потерял. Когда обеспокоенная девушка растормошила его, пытаясь привести в чувства, он взглянул на нее мутными глазами и сказал что-то об интересном фильме, помешавшем его сну ночью. Девушка поверила. Ей пришлось поверить, но какой-то червячок подозрений поселился в ее душе. А может это был страх перед новым, незнакомым ей Егором?
Когда она, распрощавшись со стариками и без зазрения наврав им, что обязательно приедет еще, села в машину, все тревоги отпустили ее, и на сердце воцарилось неповторимое тепло от скорой встречи с домом. По дороге они с Егором почти не разговаривали — он следил за дорогой, а она, до самого низа опустив стекло, наслаждалась теплым ветром, дующим в лицо и трепавшим распущенные волосы. Представляла, что летит.
Они стояли на светофоре, в нескольких кварталах от дома, когда тишину летнего вечера нарушил рев мотоцикла.
Он остановился около ее двери, парень-мотоциклист приподнял ветрозащитный экран шлема, и девушка почувствовала, как вдох застрял в горле. Потому что сейчас ее сверлил знакомый взгляд голубых глаз. Она их не забыла, как казалось ей весь этот месяц. И их владельца тоже. Похоже, и он ее не забыл, судя по тому, как улыбались его глаза. Как он подмигнул ей и кивнул на место за своей спиной, словно приглашая прокатиться. Аля едва уловимым движением покачала головой.
Нет.
Богдан стрельнул глазами на попутчика девушки, резким движением опустил пластиковый непрозрачный экран и, как только загорелся зеленый свет, резко тронулся, пуская мотоцикл в дыбы. Погарцевав пару секунд, опустил переднее колесо и умчался вдаль по почти безлюдному проспекту.
А Аля так и смотрела ему вслед. Никогда еще парни не выражали радость от встречи с ней таким вот образом, и подобный номер поразил впечатлительную девушку до глубины души. Она поняла, что злость на парня, которую она пестовала в течение этого месяца, прошла. Но вот понимание, что запустил маятник, который раскачиваясь, менял ее жизнь, нагромождая проблему на проблему, запустил именно он, все же осталось.
Девушка повернулась к Егору, ожидая взгляда полного осуждения и готовясь врать, что не узнала парня, но с удивлением поняла, что он вообще ничего не заметил.
На пороге квартиры, встречала мама. Аля споткнулась на секунду и вгляделась в лицо женщины, пытаясь угадать, чего ей от нее ждать. Но мама улыбнулась и раскрыла объятия. Аля скинула легкие туфли и прижалась к ее груди.
— Ну, привет, декабристка, — смеясь, говорила мама, гладя ее по голове, — мы так скучали по тебе, ты не представляешь.
«Не представляю, — думала девушка, — вы же ни разу меня не навестили»
— Господи, Алевтина, что с твоими волосами? — Мама перебирала пальцами густые пряди. — Они высохли и секутся. Наверняка ходила там под солнцем распустив косы и без панамы. Для кого я стараюсь, лечу их, ухаживаю, берегу? Для себя что ли?
«Иногда мне кажется, что для себя», — все так же про себя думала Аля.
— Иди, разбирай вещи и ванную.
Засыпая в ту ночь в своей постели, Аля чувствовала себя стоящей на пороге каких-то грандиозных изменений. Все что с ней произошло, навсегда изменило ее мир. И, как бы ни хотела она вернуть прошлую спокойную жизнь, это было уже невозможно. Слишком много нового познала она за это короткое лето и, наверное, именно сейчас по-настоящему начала взрослеть.
Так быстро как в тот вечер Богдан ездил только в крайних случаях. В конце концов отец, отдавая в его пользование свой мотоцикл взял с него слово, что он будет осторожен и не станет гонять, как смертник. Богдан слово держал, в уличных гонках не участвовал. Так, в мотокроссах по ночному городу в компании таких же, как он, любителей. Но встреча с Каралей взволновала его, и срочно нужно было выпустить пар. Был еще один способ, но в данной ситуации он не годился.
Оставив мотоцикл в гараже, он вернулся домой и, перешагнув порог, понял, что друг Роман, давным-давно выпрашивающий у него затрещину, кажется, только что ее выпросил. Ромка был дома не один, он это сразу понял по двум парам женских туфелек и голосам, доносящимся из недр квартиры.
Замерев в проеме двери, прислонившись плечом к стене, Богдан окинул взглядом разыгравшееся перед ним действие.
Роман, в компании двух девиц, сидели на диване перед журнальным столиком и распивали пиво. Заметив его, Ромка обрадовался и провозгласил:
— О, девчонки, а это — Богдан! Бо, это Маня и Аня. Мы тут тебя ждем, присоединяйся.
— Здравствуйте, дамы, — кивнул парень, натянув на лицо любезную улыбку, — Роман, можно вас на пару слов?
— Если через пять минут не вернусь, — зашептал парень девчонкам, поднимаясь с дивана, — вызывайте «скорую».
Едва их с Романом скрыла стена от посторонних глаз, Бо толкнул друга в сторону кухни и рассерженно зашипел:
— Это что такое? Это кто?
— Маня и Аня. — Глядя на друга невинными глазами ответил Роман.
— Что? Что за Маня и Аня, ты кого сюда притащил? Я что тебя не предупреждал? Никого без моего ведома! Ни одной живой души!
— Так ты от всех отказываешься. Слушай, — Ромка хлопнул его по плечу, — тебе нужно расслабиться. Из-за недотраха ты нервный и злой. Я тебя боюсь! Пойдем…. Тебе Маню или Аню?
— Чтоб завтра же тебя не было здесь с вещами. — Скрестив руки на груди, потребовал Богдан.
— Хорошо. — Согласился друг. Богдан выгонял его стабильно раз в несколько месяцев, он привык.
— На этот раз серьезно.
— Я понял, понял. Ну что, пойдем, невежливо заставлять девушек ждать.
Богдан, вздохнув, последовал за другом в гостиную, которая в конце дня превращалась в спальню Романа. Он уселся на диван рядом с одной из девиц, то ли Маней, то ли Аней — он не запомнил. Ромка тут же протянул ему бокал с пенным напитком, девушка приветливо улыбнулась.
А через несколько часов ему уже никто не улыбался. Все трое стреляли на него злыми глазами. Особенно Роман.
— Ну, так вот, — рассказывал Бо, — кончился фильм тем, что….