— Je suis alle au marche a la ferraille Et j'ai achete des chaines De lourdes chaines Pour toi Mon amour…. (фран. — Пошел я на свалку металла и купил я цепи, тяжелые цепи, для тебя, моя любимая).
Бо потянул замочек вниз, медленно, осторожно, словно боялся спугнуть ее оцепенение. Его ладони раскрыли половинки тонкой кожи, уже не соединенные молнией и прикоснулись к нежному телу девушки. Скользнули кончиками пальцев по ее плечам, нащупали бретельки белья, поднялись выше, к шее, очертили линию скул. И все это время звенящего молчания Богдан даже не пытался проследить глазами путь, что проделали его руки. Словно его пальцы стали зрячими и ему уже не нужны были глаза.
— Еще…. — Хрипло попросил он.
— Et je suis alle au marche aux esclaves Et je t'ai cherchee Mais je ne t'ai pas trouvee Mon amour…. (фран. — А потом, я пошел на рынок рабынь и тебя я искал, но не нашел, моя любимая) — Шепотом закончила девушка. И едва последнее слово сорвалось с ее губ, как Богдан крепко схватив ее за полы комбинезона, притянул к себе и жадно поцеловал.
— Маленькая лгунья, — шептал он, оторвавшись от ее губ и покрывая поцелуями тонкую шею, — это не считалочка… это приворот….
Караля ничего не ответила. Усмехнулась только еле слышно, а потом подалась к нему и запуталась пальцами в волосах. Словно сигнал ему подала только что — «Возьми меня, Бо, я вся твоя!»
Секунда и она уже на земле, лежит на его куртке, словно нарочно упавшей в нужное место.
И он целует ее. Целует так, словно дыхание ее хочет выпить без остатка. И от того как она ему отвечает, теряет остатки здравомыслия и тянет с плеч одежду, обнажая тело и вместе с тем связывая ее руки, запутавшиеся в рукавах. И видит наконец ее грудь, скрытую снежно-белым кружевом белья. Прижимается к ней ртом. Слышит, как с губ ее срывается не то стон, не то всхлип. Снова принимается целовать ее, одновременно пытаясь до конца расстегнуть молнию….
— Не надо, — уворачиваясь от его поцелуев, вдруг попросила девушка. И тут же повела плечами так, что верх комбинезона вернулся на место. Еще секунда и молния с характерным звуком стягивает половинки, скрывая от него все, что так манило.
— Понял… — Богдан отстраняется, тяжело дыша. — Я понял…. Не бойся, Караля, принуждать не стану. Вообще, никогда не бойся меня.
— Я и не боюсь, — дрогнувшим голосом сообщает она и добавляет, — просто, я так не могу.
— Хорошо. — Он поднимается на ноги и протягивает ей руку. — Сказал же — понял. Рано еще. Приличные девушки не отдаются на первом свидании.
Они возвращаются на покинутое бревнышко.
— А у нас свидание? — Спрашивает девушка, пытаясь унять участившееся дыхание.
— А разве нет? — Отвечает он, вытаскивая травинки и сухие листья из ее прически.
Караля в ответ смотрит на него и пожимает плечами.
— Что ж, придется доказать, что свидание. — Богдан снова притягивает ее к себе и нежно прикасается к губам.
Время пролетает незаметно для обоих. Сколько они там просидели? — Час? Два? Три?
Целовались, разговаривали, снова целовались…. Кажется, он никогда так долго не разговаривал с девушкой и уж точно не тратил столько времени на поцелуи. Вот только откуда-то пришло это желание делиться тем, что скрыто было внутри ото всех. Словами, поцелуями, прикосновениями, мыслями, желаниями…. И слушать. Внимательно слушать все, что она говорит.
И понимать, что уже никогда ее от себя не отпустит.
Караля рассказывает о своей жизни. О том, где она приобрела знания об иностранных языках. О репетиторе, долгое время проживающем во Франции. О лингвистическом лагере, куда она ездила в восьмом классе. О лицее для избранных, в котором учится. Переходит к рассказу о месяце заключения в деревне. О людях, что считаются ее родственниками, но ни капли не любят ее, а он не верит. Не верит, что эту девочку, не виноватую в интригах собственной матери, можно не любить. Рассказывает, как напугал ее жених и как позже притащил ей подменного кота, и он почему-то молчит об истинных причинах поведения ее бывшего парня. Она обещала больше не встречаться с ним, тогда зачем обременять ее наивное сознание такой грязью, как наркотики? Зачем вешать на нее ответственность за эти ненужные ей знания? Рассказывает о деспотичной матери, и он понимает, что за преграда маячит впереди. Караля — девушка не его круга. И родители у таких детей очень трепетно относятся к любому, кто покусится войти в круг доверия их чад. И основной страх — сберечь свои капиталы от посягательств охотников за приданым. Фейсконтроль там пройти крайне сложно. Особенно работая копщиком могил….
Богдан конечно тоже не из обычной семьи, но прикрываться отцовской славой в его планы не входило. Его родители — творческие люди, в то время как родители Карали — дельцы. И между их семьями огромная пропасть. Тогда он дает себе обещание не отступать и не сдаваться, что бы ни случилось.
— Куда ты так спешила тогда? — Спрашивает, когда она ненадолго прерывает поток своих откровений.
— Когда? — Не понимает Аля вопрос.
— Когда налетела на меня. Помнишь?
— Моя бабушка умирала. — Без предисловий и с моментально помрачневшим лицом отвечает она. — А ты помешал….
Потом она рассказывает о том, каким шоком и испытанием стала для нее смерть бабушки и последующие за ней похороны. Какие неприятные открытия сделала она о своей матери и о своей жизни тоже.
Богдан на мгновение задумывается о странном совпадении смертей ее и его бабушек, но вспомнив свою работу, перестает удивляться. Немудрено если в тот день и час хоронили еще чью-то бабушку. А то и двух….
И тогда он, пытаясь отвлечь ее от грустных мыслей, признается в том, что просмотрел все фотографии в ее телефоне. Срабатывает. Аля сначала сердится, потом смущается, пытаясь казаться равнодушной. Потом довольно улыбается, узнав, насколько привлекательна она для него и в жизни и на фото.
После рассказывает девушке о своей семье, об отце, вечно витающем в плену своих мыслей, живущем в параллельной вселенной, вместе со своими героями. О том, как благодаря ему он оказался в пединституте. О матери, всегда поддерживающей решения мужа, но сглаживающей конфликты в семье. О том, как она настолько задушила его своей заботой, что он с удовольствием сбежал учиться в другой город. Нет, он, безусловно, любит свою мать и своего отца, но искренне считает, что всего должно быть в меру. Рассказывает о работе, наблюдая за ее реакцией. Караля хмурится, но держит себя в руках. Тогда он сводит свой рассказ к находке кота и обещании, данном ребенку. Аля недолго размышляет, а потом предлагает забрать из приюта того кота, что принес ей Егор и отдать его девочке.
— Его заводчица хотела заработать на вязке и котятах, а кот оказался не самых чистых кровей. К тому же начал метить ее обувь. Она не выдержала и отдала его. В приюте его кастрировали, но тем людям ведь не важно, правда?
— Правда, малышка. — Он обнимает ее и прижимает к себе. — Ты очень добрая…. — Он нехотя размыкает объятия. — Нам пора ехать дальше. Мы же не собираемся провести здесь весь день?
— Мне здесь нравится. — Караля косится на мотоцикл, и он видит, что ее езда на нем совсем не вдохновляет.
— Ну, — он протягивает ей шлем, — все еще боишься?
— Боюсь. — Вздохнув признается она.
— Тогда придется вышибать клин клином, по старинному русскому обычаю.
— Не поняла.
— Садись.
— Куда?
— За руль.
— С ума сошел?
— Ничуть. Садись. — Он берет ее под локоть и буквально насильно усаживает вперед, сам садится за ее спину.
Дальше следует краткий курс обучения основным принципам езды, в ходе которого выясняется, что Аля, как настоящая женщина, ни слова не поняла из сказанного.
— Ладно, — Бо помогает ей удержать руль, — по ходу разберемся. Поехали.
Он выжимает газ, и мотоцикл трогается с места.
От визга девчонки ему кажется, что он оглох — наверное, зря они не надели шлемы. Но Бо решил, что до трассы с ними не случится ничего страшного. А потом Караля схватывает на лету, что от нее требуется и ее накрывает дикий восторг.
— Я еду! — Смеясь, кричит она ему. — Еду!