А Богдан словно чувствуя, ощущая ее состояние, почему-то все время молчал и медлил, и не пытался как-то поддержать ее ласковым шепотом, который всегда сводил ее с ума. Может быть, сегодня именно этого ей и не хватало?
Аля цеплялась за соломинку, не подпуская к себе мысль, что что-то пошло не так, и скорее всего ничем хорошим не закончится.
Он пропустил ее волосы между своих пальцев, как делал всегда. Затем сдвинул их в сторону, убрав на одно плечо, открывая спину девушки. Провел кончиками пальцев вдоль бретелек лифчика, добрался до застежки. Секунда и белый полупрозрачный бюстгальтер летит в сторону, а руки парня ложатся на ее грудь, сжимают ее, словно взвешивают в ладонях, а к плечу, там, где оно переходит в шею, прижимаются его губы.
Аля выдыхает и заводит руку назад, пытается обнять его за шею, но Бо пресекает ее попытки и, повернув к себе, одним движением подхватывает ее на руки так легко, словно она совсем ничего не весит. Пытается поймать ртом ее губы, но Аля опускает голову и мешает ему.
— Все нормально? — Спрашивает он.
— Все хорошо. — Дрожащим голосом отвечает она.
Тогда он роняет ее на постель. Нависает над ней, пытается поцеловать и одновременно лишить ее остатков одежды, но вдруг резко отстраняется, смотрит и нервно произносит:
— Нет, Караля, так дело не пойдет.
— Что? — Алевтина садится на постели и обнимает руками колени. — Что случилось?
— Ничего…. — Равнодушно отвечает он, встает с кровати и подходит к окну. Открывает на проветривание и прикуривает сигарету. — Кроме того, что ты мне мозги кружишь, ничего особенного не произошло.
— Бо, я не понимаю….
— Я тоже! — Резко отвечает он. — Мне показалось, ты сказала, что готова. Тогда как это прикажешь понимать?
— Что понимать? — Аля реально никак не может понять, о чем он ей толкует.
— То. Ты ведешь себя как великомученица. Словно я тебя не любить собираюсь, а истязать. И главное, твоя покорность мне понравилась, мы что, играем в Господина?
— Н-нет…. — От волнения Аля начала заикаться.
— Тогда почему? Зачем ты так со мной? Я что, принуждал тебя?
— Бо я думала ты… я думала тебе…. Я испугалась!
— Это из-за Алины? — Не поворачивая головы, спросил он. Аля не ответила.
— Круто…. — Хмыкнул он. — Ничего не скажешь.
— Бо, — перешла в наступление Аля, — чего ты от меня хочешь? Я же сказала, предупредила, что не знаю ничего об этом процессе. Я не знаю, как вести себя, что говорить, что делать, чего наоборот, не делать. Чего ты кипишь?
— Вот именно! — Он выбросил окурок и повернулся к ней. — Ты вообще об этом ничего не знаешь, а уже настроилась на какие-то пытки инквизиции. Ничего не надо делать, ничего не нужно говорить, единственное чего мне от тебя нужно, это чтоб ты хотела меня, понимаешь? Хотела меня, отдавалась мне, а не выполняла какую-то неприятную обязанность. Ты ничего не обязана делать против воли, неужели я тебе этого не говорил?
— Опять я виновата! — Всплеснула руками девушка. — Бо, ты не заметил, что в любом случае вся ответственность всегда на мне. Это почему, а? Потому что я — женщина?
— Как раз, потому что ты НЕ женщина! — Не выдержал Богдан.
— Ну, извините! — Тут уже не выдержала Аля. — Простите великодушно за такой мой недостаток. Пойду, поработаю над самосовершенствованием.
Она торопливо оделась и выскочила из спальни. Бо устремился за ней.
— Постой! — Он поймал ее за руку. — Надо поговорить.
— О чем? — Она повернулась и внимательно посмотрела в его глаза. — О чем тут еще разговаривать?
— Аля, — он все еще держал ее руку в своей, — мы договаривались, помнишь? Не уходи так.
— Хорошо, — она расслабилась и отпустила ручку входной двери, за которую успела взяться, прежде чем он ее остановил, — Бо, нам надо побыть раздельно сегодня. Пойми, так будет правильнее всего. Я останусь, если скажешь, но все станет только хуже. Ты ведь и сам это понимаешь. Отпусти меня, утро вечера мудренее, помнишь? Нам обоим нужно подумать, что нам делать дальше, ведь так? Я останусь, и мы разругаемся окончательно.
— И куда ты пойдешь? — Он отпустил ее руку, видимо принимая ее аргументы.
— К себе. — Ответила она как о само собой разумеющемся факте. — Я лягу спать, а завтра будет новый день и все будет по-другому.
Он поднял руки, развернув ладонями к ней в знак того, что сдается и позволяет ей самой решать — останется она или уйдет. Аля понимала, что уходить не стоит, но оставаться в этом номере она больше не могла. О чем говорить и что делать дальше, не знала, и только и хотела, что лечь спать, а проснувшись избавиться от всех проблем. И от воспоминаний о том, что случилось.
Поэтому она открыла дверь и ушла.
Пиздец….
После того как за Каралей захлопнулась дверь, все мысли Бо сформировались именно в этом одном-единственном емком слове.
Это просто пиздец….
Опять.
Богдан рухнул на кровать, скрестил руки над головой и уставился в потолок, мечтая чтоб слова Алевтины оказались правдой, и завтрашний день исправил все, что случилось в нынешний.
Он конечно напрасно сорвался на Карале. Не она была во всем виновата. Это опять он подкачал, как тогда, в первый раз.
Ладно, он даст ей время. Даст им обоим время подумать, как исправить ошибки. Она, наверное, все же права — что попало получилось бы, останься она. Одного не вышло бы точно — того за чем он вообще сюда сегодня примчался.
И ведь с самого утра чувствовал — зря. Начало было вчера успешно положено, проходили уже все эти договоренности, планы…. Плавали, знаем….
Богдан покосился на мини бар. Закралась подлая мысль напиться до полного отрубона и уснуть себе спокойно до самого утра, но нет…. Не в его правилах было гасить проблемы в алкоголе. Богдан не был убежденным трезвенником, но возлияния позволял себе по другому поводу, нежели проблемы в жизни. И не важно, в отношениях, в работе или еще в чем они выражались. Поэтому он снова откинулся на подушке и попытался уснуть, думая и представляя, как сейчас его малышка. Что чувствует? О чем думает? Чем занимается? Спит ли? Или еще нет? Или жалуется подружке на него, идиота?
Вот он дурак, оттолкнул девчонку, да еще и на нее все свои проблемы свесил….
А дело-то вовсе и не в ней.
И вообще, принял бы он сразу тот факт, что она девственница, не тешил себя напрасными надеждами — не стал бы затягивать, уже давно трахнул бы ее и делу конец! А теперь…. Ведь сорвется, как пить дать и опять наломает дров….
Одним словом… пиздец.
Опять….
И ведь парень совершенно не напрасно и не на пустом месте выдумал эти свои ограничения в выборе партнерши.
Когда Богдан учился в десятом классе и был невинным пятнадцатилетним подростком, он как многие парни его возраста, влюбился по уши в свою одноклассницу. Ее звали Настей, и она вовсе не была первой красавицей в классе, не была круглой отличницей — нет! Она была обычной девчонкой, но что-то он разглядел тогда в ней. То, что делало ее особенно, лучшей среди всех остальных девочек. То, что видел в ней только он.
Школьная любовь — особенное чувство и особенные отношения. Как поется в старой песне — «об их романе знала вся школа, не исключая младших классов». А роман был бурным, и чувства были настоящими. И сильными, настолько, что он даже вмешивался порой в ее конфликты с учителями, заступаясь, защищая…. Ничего не боялся. Ничего и никого.