— У меня такое чувство, что тебе не жалко нашу дочь, оттого что ты сама никогда никого не любила.
Он смотрел на нее так, словно ждал опровержения своим словам. А Наталья не привыкла кого-то в чем-то переубеждать и что-то кому-то доказывать. Поэтому она промолчала, опустив глаза.
— Ясно. — Разочарованно протянул ее муж и добавил. — Я сегодня заночую в кабинете. Спокойной ночи, дорогая.
И развернувшись, ушел.
Наталья проводила его глазами и улеглась в свою постель. Ей с трудом удавалось сохранять хладнокровие — муж ее поразил. Кажется, он не услышал ни слова из всего, что она ему сказала. Или просто не хотел ее слушать, зациклившись на своем. И это предположение…. Неужели он, который знает ее столько лет, вдруг решил добиться от нее признаний? Но представить себя убеждающей мужа в собственных чувствах Наташа, к сожалению, не смогла. И вообще довольно странно было выслушивать его сомнения по поводу ее чувств к нему, учитывая долгие годы брака, верность, которую она ему хранила, не смотря на симпатию других мужчин к ней, как к привлекательной женщине. Она заботилась о нем, поддерживала его, а сколько рубашек перегладила, он считал? Она старалась быть для него идеальной женой, а для Алевтины — хорошей матерью и что? В результате эти двое, отец и дочь, отвернулись от нее, отвергли ее благие намерения и вдобавок, одна прогнала из своей комнаты, второй сам покинул спальню.
Жалела ли она о том, что так грубо раскрыла дочери правду, а мужу позволила усомниться в себе?
Нет.
Она всегда и во всем была права. Всегда поступала правильно и во благо семьи. И вообще, не имела привычки жалеть о том, что сделано.
Алевтина пребывала в отчаянии.
Сначала, когда с уст матери сорвалась та ужаснувшая ее правда о том, что Богдан Вернер — ее двоюродный брат, она решила что ослышалась. Ведь такое не приснится в самом страшном кошмаре! Потом она подумала, что мать, в своем стремлении разлучить их, приводит в качестве аргумента совершенно абсурдную ложь. Но упоминание о Тамаре, и наконец, фотография новоиспеченной тетки в обнимку с ее парнем, с ее Богданом, разрушила последние сомнения — Але пришлось поверить. И что сделала с ней эта правда?
В первое мгновение она почувствовала пустоту и растерянность. То, что ощущаешь в момент, когда неожиданно и нелепо рушится жизнь. Вот только что у нее были планы, ее ждал любимый, она безумно соскучилась по нему и стремилась на встречу с ним, и в одно мгновение не осталось ничего….
Она не могла принять, осознать, насколько глобально все поменялось. Не могла принять, что ей уже некуда торопиться. Некуда и не к кому….
Все так резко изменилось. Девушка чувствовала это, но осознать пока что не могла. Она вообще не могла понять, что происходило сейчас вокруг нее, словно впала в оцепенение. Могла лишь стоять столбом, переваривая потрясший ее сознание факт, да растерянно моргать глазами.
В первое мгновение после известия о ее родстве с Богданом у девушки был шок, сравнимый по величине с теми чувствами, что накрывают после известия о смерти. Неожиданной. Внезапной….
Да, Але тогда показалось, что Богдан умер. И когда из состояния оцепенения ее вырвал звонок телефона, когда она вглядевшись в экран поняла кто ей звонит, удивилась так, словно это звонок с того света.
Как в полусне ответила она на его звонок, неловко и сбивчиво попыталась объяснить то, что они не смогут увидеться, нелепыми причинами о плохом самочувствии после перелета, смене часовых поясов и некачественной еде в самолете.
Он не поверил.
Сделал вид, но не поверил ей, и она это прекрасно поняла, но встречаться с ним сейчас было выше ее сил.
С начала нужно было осознать открывшиеся обстоятельства, решить, что с ними делать, а потом…. А что потом?
Богдан стал центром ее мира, как она будет жить без него, Аля просто не могла себе представить.
Она пока еще не осознала до конца то, что значили слова ее матери. Пока заботливое подсознание блокировало самые тяжелые мысли, и новости о том, что Богдан — ее брат пока означали лишь одно — между ними непреодолимая стена. Они не могут быть вместе. Никогда. Бог не благословит такой союз, общество не примет, а мама не позволит такому случиться.
И об этом горевала девушка сильнее всего — о том, что родство ее и Богдана лишало их возможности быть вместе и любить друг друга.
Прогнав родителей из своей комнаты, Аля долго плакала. Она не обращала внимания на своего любимца, который скучал по ней. Боня жил у заботливой соседки все десять дней каникул, а теперь настойчиво требовал внимания. Так настойчиво, что Аля, забыв себя от переживаний, оттолкнула кота рукой и снова зарылась лицом в подушку.
Обессилев от слез, она погрузилась в какое-то подобие сна, наполненное непонятными картинками и образами. Они мелькали перед ней калейдоскопом, и она не могла понять, что ей сниться, а что нет. Не могла запомнить лица, увиденные в эту долгую ужасную ночь. Но последнее сновидение вырвало ее из этого тяжкого состояния — ей приснилось, будто она видит в постели Марусю и Егора. А через мгновение это уже они с Богданом. И вот тогда, очнувшись и подскочив на постели в холодном поту, Аля осознала весь ужас произошедшего с ними.
Боже, Богдан — ее брат! Двоюродный или родной — не важно! Важно то, что в их жилах течет одна кровь. Как это называется? Инцест? Кровосмешение?
Боже, какой ужас!
Аля почувствовала во рту противный привкус и горечь, а потом ее желудок скрутил рвотный спазм. Девушка едва успела добежать до туалета, как ее стошнило.
Отдышавшись, Аля не включая свет, прошла на кухню и налила стакан воды. Трясущейся рукой поднесла его ко рту, когда просторное помещение неожиданно залил свет. Повернувшись, она увидела отца.
— Аля? — Он, прищурившись, смотрел на нее. — Что ты здесь делаешь?
— Ничего. — Резко ответила она и поставила стакан на столешницу гарнитура. — Я уже ухожу.
— Постой, дочка. — Отец поймал ее за плечо.
— Ну что, папа? — Аля выдернула руку. — Я спать хочу.
— И все? — Он казалось, был удивлен.
— А что еще?
— Поговорить не хочешь?
— Нет.
— Но может быть я смогу тебе помочь, детка.
— Чем, папа? — Аля горько усмехнулась. — Сделаешь так, чтоб Богдан не был моим братом? Или повернешь время вспять и избавишь меня от знакомства с ним? Или поможешь мне его разлюбить?
Отец молчал.
— Спокойной ночи, папа.
Аля развернулась, намереваясь вернуться к себе и уже в спину услышала:
— И тебе, ребенок.
Аля вернулась в свою постель, но так и не смогла больше уснуть. Ощущения катастрофы, паника и ужас терзали ее до самого рассвета. И в череде безумных мыслей девушка приняла одно ужасно неправильное решение — она ничего не скажет Богдану об их родстве. Пусть мучается только одна она от этого факта. Делить эти переживания с ним? Нет, она не такая эгоистка и не столь жестока. Пусть лучше он ненавидит ее за разрыв, но не терзает себя, не изводит чувством отвращения к себе за то, что влюбился и переспал с собственной сестрой.
Аля была так накручена и так взвинчена, что стерла грань, отделяющую степени родства. Ей сейчас казалось, будто она переспала с братом-близнецом, да еще и будучи осведомлена об этом факте — вот до чего довела ее ночь. Ей казалось, что она совершила отвратительное злодеяние, ее тошнило от себя самой, а все то хорошее, что было между ней и Богданом, сейчас окрасилось в самые скверные цвета кровосмесительного прелюбодеяния. Аля была противна самой себе.
И глубоко несчастна.
Вдобавок ко всему девушка вспомнила, как когда-то давно, когда только заподозрила в себе симпатию к Егору, привязанность, навязанную ей с самого начала, первым делом она спросила у мамы — как же быть, ведь Егор — ее крестный брат, сын ее крестной матери. Разве можно им встречаться? На что мама спокойно заявила, что нельзя встречаться с кровной родней, так как это влечет за собой ужасные последствия. Потому что это неприемлемо и аморально, недопустимо, неслыханно. А Егор…. Да кто же узнает, если они никому не скажут? Да и по большому счету, ну какое Богу дело до их отношений, когда все эти ограничения и условия придумали люди?