— Что? — Богдан сдвинул брови, напрягая память. — Кузнецкая жара? Что-то знакомое….
— Это клуб такой. Вернее клуб-то называется по-другому, а конкретно Кузнецкая жара — это гонки в аэропорту. Неужели не слышал?
— Круто…. — Растеряно вымолвил Бо.
— Слушай, — Стася, порывшись в кармане, достала визитку, — держи. Если вдруг заинтересует, приходи. Познакомишься с пацанами, посмотрим, что можно сделать с твоей тачкой. У нас весело, на самом деле. Мы как одна больша-ая семья…. — Протянула она, придвинувшись ближе и не сводя с него глаз.
— Кто бы сомневался? — Богдан задумчиво вертел в руках визитку.
Соблазнительное предложение, ничего не скажешь…. Правда интересно, что сказала бы Аля, если бы он всерьез увлекся гонками? А мать? Схватиться ведь за сердце и опять начнет причитать и жалеть о тех временах, когда можно было спрятать его под своей юбкой. Женщины…. С ними каши не сваришь.
Вот отец, возможно, понял бы. Понял, но веское слово «нет» сказал бы вслед за мамой. Потому что он ей обещал.
Бо вздохнул мысленно и решил отложить знакомство с заманчивым сообществом гонщиков на неопределенный период времени. В конце концов, до лета еще так далеко…. Как раз хватило бы времени подготовить машину…. Нет, сначала надо как-то подготовить Каралю, а уж потом мечтать о таком щекочущем нервы увлечении.
Стася, не дождавшись от него конкретного ответа на свое предложение, протянула бармену купюру и попросила пива.
— Ты же за рулем. — Отметил Бо.
— Как и ты. — Она кивнула на бутылку в его руке.
— Оно безалкогольное. — Бо повернул бутылку этикеткой. Может это кажется странным, но вот не было сегодня у Богдана настроения бухать с коллегами. Не та компания…. Да и за машиной потом ехать специально, забирать ее, замерзшую…. Бо не зацикливался на такой ерунде как алкоголь. Хотел — пил, не хотел — не пил. Сейчас не хотел, все просто. Может просто боялся, что напьется и раскиснет. Превратится в унылое желе, с каждым стремящееся разделить свои переживания и свою тоску — что может быть печальнее зрелища мужчины, плачущего в плечо друга (а иногда и не друга вовсе) по своей возлюбленной.
Стоило Богдану подумать о малышке, развлекающейся в данный момент далеко от него в северной столице, как накатило неприятное чувство пустоты и одиночества. И хоть он всячески старался избавиться от него, жить так, словно ничего страшного не произошло, все же оставаясь ночью наедине со своими мыслями, он скучал по девчонке.
Днем вел себя как обычно, да и особой тоски не испытывал — помогала занятость и необходимость держать свои эмоции под контролем перед окружающими людьми. Да и жизнь казалась обычной, они ведь с Алевтиной не часто встречались днем. Все вечерами да по выходным…. И казалось, что все как всегда, словно подсознание было уверено в том, что вечером они с Алей встретятся. Но чем ближе вечер, тем беспощаднее грызло его изнутри чувство потери. Сложно, наверное, когда тебя никто не ждет, и Бо очень быстро привык к тому, что не один, и что рядом есть девушка, занимающая собой все его мысли и все его время. И когда она так неожиданно оказалась далеко от него, Бо испытал странные чувства. Он не позволял себя удариться в страдания — такую слабость могут позволить себе только женщины. Заставлял себя не думать о ней постоянно, отвлекался на что угодно, лишь бы избавиться от назойливого желания позвонить ей, привязать трубку к уху и слушать ее голос бесконечно. Иногда, когда он видел, как их агент Антон, человек крайне занятой, управляя автомобилем, прижимал сотовый к уху шапкой для того чтоб освободить руки и пользоваться одновременно вторым устройством, всерьез задумывался о привычке носить шапку — как удобно однако!
Но они и так часто созванивались. Еще чаще переписывались. Обменивались фотографиями — Аля посылала ему виды Петербурга, а он ей в ответ свои фото на фоне интерьера офиса или домашних обоев. И получая от нее подтверждения активного культурного отдыха, Бо часто думал о том, что Алька так плакала, когда уезжала, а ведь ей однозначно сейчас веселее — новые впечатления, развлекательная программа в обществе родителей…. Что еще нужно для счастья? Видимо в нем говорила досада, на то, что малышка-Караля не тоскует по нему так же сильно, как он по ней….
— Вот ты-то меня и отвезешь. — Вдруг сказала Стася, придвинувшись к нему еще ближе. На несколько секунд повисла пауза, в течение которой Стася пожирала его глазами, а он, догадываясь о значении этих взглядов, напряженно думал, что все это значит, и какая роль в этом спектакле отводилась Денису.
В этот момент, как никакой другой удачный, телефон Богдана разразился трелью.
— А я-то уже хотела пошутить, что безалкогольное пиво — первый шаг к резиновой женщине. — Кивнула Стася на дисплей телефона, на котором красовалась фотография малышки с нового года. Алечка сидела рядом с елкой в красном колпачке и его рубашке, застегнутой на пару пуговиц. Она скрестила ножки по-турецки, а на ножках — шерстяные носки, что связала для нее его мама. Аля не знала, что он установил это фото на звонки исходящие от нее. А если бы узнала — убила бы!
— Девушка твоя?
— Моя. — Кивнул Бо, помедлив, прежде чем принять вызов. — Извини.
Он встал с высокого стула и отвернулся от Стаси, удалился к другому краю барной стойки, демонстрируя, что не хочет, чтоб его подслушивали.
— Привет, малышка! — Выдохнул в трубку. А потом долго слушал о том, что она ему рассказывала. Как возмущалась на свою мать, которая конкретно взяла ее в оборот, как жаловалась, сколько моральных сил отнимает у нее сопротивление. Алька сопротивляться совсем не умела, бедолага, Бо представлял как ей, послушной девочке, сейчас тяжело идти против воли мамаши-гарпии. Бо поддерживал ее, называл ее своей умницей и просил напомнить, сколько дней осталось до ее возвращения. Это было самым лучшим успокоительным для нее. А может и для них обоих — каждый день уменьшающееся число. Этот обратный отсчет.
Он бы разговаривал с ней вечность, но ее опять, как всегда отвлекла мать. Богдан, предвкушал ее лицо в тот день, когда Аля покинет отчий дом и переедет к нему, самостоятельная, совершеннолетняя, и только это помогало ему не швырнуть телефон в стену от ярости.
Он спрятал телефон в карман и закрыл руками лицо, устало выдохнув. Закралась мысль бросить все и всех и уехать домой. Тихо и незаметно, чтоб не пришлось объясняться.
— Ну, и как ее зовут? — раздался рядом голос Стаси.
— Алевтина. — Не глядя на девушку, ответил Бо. Зачем она подкатывала к нему непонятно, да и не интересно. Свой интерес к ней Бо уже удовлетворил — необычная девица, но по крайней мере машину уделала не зря. Обидно, когда такой аппарат тратит свои ресурсы на обыденную езду по городу, лишь изредка выбираясь на трассу.
— Почему же она не здесь? Прячешь от специфической работы? Или от специфических друзей?
— Она на каникулах в Питере. — Бо допил пиво и поднялся из-за стола. — Я поеду, пожалуй. Никому не говори, что меня видела.
— Может, все же отвезешь меня? — Вдруг попросила она, многозначительно глядя на него.
— Я? — Удивился Бо. — Как же Дэн? Твой парень? Или может я недопонял? Мне отвезти вас обоих?
— Дэн не мой парень. — Стася отодвинулась от него и попросила у бармена виски. — Мы познакомились с ним вчера….
Она и правда познакомилась с Дэном накануне.
Станислава вращалась совсем в другом мире, далеком от мира Богдана и Дениса и вообще, всех присутствующих сейчас за столиком, что они оставили. Ну, может только Руслан Вадимович был ей ровней. Но и того сейчас здесь не было. О таких как она и о ее друзьях говорили — золотая молодежь. С детства у нее было все, о чем другие дети могли только мечтать, вот она и привыкла к тому, что может получить в этом мире все, что захочет и всех, кого захочет. Сейчас ей было двадцать пять, и она знала и видела в этом мире практически все. И пройдя определенную стадию взросления, Стася принялась искать то, что не купишь за деньги, что может дать тебе лишь ресурс твоего организма, твоя смелость, твердость и сила. И потом останется купить только средство для получения адреналина. Вот она и увлеклась гонками. Дамочкой на красном «паркетнике» она была в восемнадцать. Молодая и пафосная дурочка. Теперь Стася понимала, что на своем субару она гораздо круче той помпезной леди, уверенной, что дорогая тачка гарантирует ей господство на дороге.