Колин печально улыбнулся. Интересно, будет ли у него когда-нибудь шанс выполнять такие же капризы Хелены?
Несколько минут спустя, когда он закончил одеваться и натянул сапоги, Колин заметил вторую фигуру, входившую в лес на том же самом месте.
Хелена.
Он заморгал.
Полдюжины низменных мыслей пролетели в голове Колина — отвратительные, болезненные, невозможные мысли. Но он отбросил их, тряхнув головой. Это совпадение, не более того. Хелена ходила к брату Томасу каждое утро. А Пейган просто случайно зашел в лес в то же самое время.
И все же, когда он отвернулся от окна, его продолжала снедать неуверенность. Было ли это совпадение? Он был бы дураком, если бы игнорировал возможность, что Хелена…
«Хелена что?» — с горечью подумал Колин. Наставляет ему рога? Ба! Она ничего ему не должна. Он не владеет ею. Ни ее телом, ни ее сердцем, и уж точно не ее верностью. Она ясно дала понять, что не желает никаких обязательств.
Возможно, в этом была причина, почему она не давала ему никаких определенных клятв. Возможно, она была влюблена в Пейгана. Это была мучительная мысль, разрывающая его сердце.
Остаток дня стал для него настоящей пыткой. Он не смог заставить себя пойти на встречу с Хеленой в конюшню. Господи, он едва мог смотреть на нее, не мог говорить с ней, зная, что она, возможно, предала его. Не важно, как Колин пытался убедить себя, что ошибся в том, что видел, и что сделал опрометчивые выводы, не важно, как старался убедить себя в том, что то, что происходит между ним и Хеленой, всего лишь развлечение, легкое приключение, ничего не значащее веселье, — в глубине души он знал, что это не так.
Колин и Хелена были так же созданы друг для друга, как Адам и Ева. И теперь он боялся, что она позволила убийственной змее вползти в их рай.
Следующие несколько дней он колебался на острие ножа неуверенности. Он не хотел спрашивать ни Хелену, ни Пейгана и не желал шпионить за ними, боясь того, что может узнать. Он держал себя в состоянии неведения, которое было если и не блаженным, то хотя бы давало утешение. Он отвлекал себя тяжелыми долгими тренировками на ристалище. И приучал свое сердце к болезненной возможности, что его Эдем вот-вот разрушится.
Но Колин не мог вечно выносить неведение, и неделю спустя ядовитая змея снова подняла свою злобную голову.
Новости ему принесла Люси вместе с бутылкой эля, когда он стоял около конюшни, отдыхая после изнурительной тренировки на ристалище.
— Есть кое-что, Колин, что, я думаю, тебе нужно знать, — сообщила она, когда он потягивал напиток.
Колин вздрогнул. Люси почему-то вообразила, что только потому, что он однажды планировал встретиться с ней, она может обращаться к нему по имени.
— Сэр Колин.
Она пожала плечами.
— Твоя любовница…
Он зло посмотрел на нее.
Она самодовольно ухмыльнулась:
— Это все знают.
Колин нахмурился, делая большой глоток эля. Наверное, Люси права. Возможно, весь Ривенлох знает, что он был любовником Хелены. Интересно, знают ли они также, что он уже неделю не спал с ней?
— Что? — переспросил Колин.
— Я боюсь, — ответила она, делая театральную паузу и оглядываясь, не слышит ли кто, — твоя шустрая маленькая курочка обслуживает двух петухов.
Колин с трудом сглотнул.
— У меня нет времени на твою болтовню, — пробормотал он. — Мне надо готовиться к турниру.
Он допил остатки эля и сунул пустую бутыль в руки Люси.
— Подожди! — воскликнула она, хватая его за рукав. — Ты не хочешь узнать, кто это?
— Нет, — решительно ответил Колин, сбрасывая ее руку.
Но как опытный жонглер, она не остановилась, пока не выложила всю новость.
— Это сам лорд Пейган, — прошептала она.
Когда Люси подтвердила то, что он и так уже знал, Колин похолодел. Но он закрыл глаза, пряча боль. Ничего хорошего, если первая сплетница замка узнает глубину его горя.
Несмотря на маску притворной жалости на лице, ее глаза жадно блестели. Она обожала разносить сплетни и сеять смуту. Одной этой новостью Люси, похоже, делала и то и другое.
— Она ходит к нему почти каждый день, твоя леди, — сообщила Люси. — Они встречаются в лесу.
Колин почувствовал, что его сердце смерзлось в твердый ледяной узел. Но ему удалось сохранить безразличное лицо.
Не получив реакции, которую она ожидала, Люси пожала плечами:
— Думаю, его нельзя винить. В конце концов, его собственная жена растолстела из-за ребенка. — Тут она наклонила голову набок и выжидательно посмотрела на Колина. — Но если тебе когда-нибудь понадобится утешение, немного пообжиматься на сеновале или теплое местечко, куда преклонить голову… — Она опустила глаза на свою пышную грудь. — Ты знаешь, где меня найти.
Какой бы реакции она ни ожидала после этих слов, Колин был абсолютно уверен, что она никак не ожидала, что он схватит ее за горло и прижмет к стене конюшни. Она взвизгнула, выпучила глаза и залепетала, как вспугнутый цыпленок.
Он ничего ей не сделал. Он только напугал ее. Но он хотел убедиться, что Люси ясно поняла его.
— Кому еще ты рассказала? — рявкнул Колин.
Она сглотнула и пискнула:
— Никому.
— Ты уверена?
Она быстро закивала.
— Ты никому больше не скажешь. Ни единого слова. Если я узнаю, что ты хотя бы прошептала их имена на одном вдохе, я сверну твою костлявую шею. Ты меня поняла?
Люси снова кивнула. Когда он отпустил ее, она зашаталась, подобрала свои юбки и убежала, словно курица, убегающая от лисы.
Когда она ушла, Колин обмяк, упираясь в стену. Ему казалось, что из него вырвали душу.
Предательство горело в его венах, как кислота. Воздух вылетел из легких. Его дух раскололся, как стекло под башмаком. Он был прав насчет Хелены. Но он был слишком поражен, чтобы поверить в это. Она одурачила его так же легко, как тогда давно обвела вокруг пальца английских наемников. И как моряк, завлеченный сиреной, Колин слепо следовал к своей погибели.
Какая-то часть Колина действительно умерла. Это было легче, чем выносить боль предательства. В конце концов, он начал снова дышать, его вдохи были такими же резкими, как мороз в теплом весеннем воздухе. И с каждым грубым вдохом новая пластина доспехов защелкивалась на его сердце.
— Нет, нет, нет! — ругался Пейган. — Ты опять заваливаешь кисть. Если бы ты сражалась с Фарамоном ле Бланом, он бы отрубил тебе голову.
Хелена кивнула. Она не знала, что с ней такое в последнее время. Руки и ноги будто не слушались ее, и она словно не могла сосредоточиться на фехтовании. Наверное, это связано с тем, что до турнира осталось меньше недели.
Конечно, в последние недели она была захвачена той же суетой в замке, как и все слуги и оружейники, готовящиеся к предстоящему грандиозному событию. Возбуждение было предельным, нервы почти сдавали, и Хелена чувствовала трепет в животе всякий раз, когда думала о грядущих легендарных битвах. Рыцари в замке ходили в полном боевом вооружении, все время тренировались, а в главном зале Бонифас репетировал песни, которые будет петь на пиру после турнира.
Колин, похоже, тоже свихнулся на предстоящем турнире. Он с рассвета до заката тренировался на ристалище. Соответственно все эти дни он не спал с Хеленой.
Не то чтобы она не могла это понять. Большинство рыцарей считали, что слишком частые занятия любовью уменьшают мужскую силу. Но иногда Колин казался совсем другим человеком. Очерствевшим воином, у которого не было ни сердца, ни души. Этот новый Колин никогда не смеялся и практически не улыбался. Он как будто совершенно замкнулся в себе. Если он проходил мимо Хелены, то почти никогда не заговаривал. А если и говорил, то отрывисто, как будто его мысли были где-то в другом месте.
Его мрачность, надо сказать, отравляла ее предвкушение великого события в Ривенлохе. Ей оставалось только утешать себя тем, что после турнира он снова станет тем же Колином, которого она знала и любила. И Хелена развлекала себя тем, что использовала каждую свободную минутку для тренировки.