Прежде Эйтан легко принимал решения и отдавал приказы, причем таким образом, что его товарищи с радостью их выполняли. Вообще командование давалось ему легко. А теперь он делал все, что бы ни сказал Маддин, и совершенно ничего не предлагал, даже в мелочах. Бывало, он любил поболтать, и, если не требовалось обсуждать серьезную информацию, у него всегда наготове имелась история или шутка. Теперь же он ехал молча, окутанный черным хирейдом; временами он даже не отвечал, когда Маддин задавал прямой вопрос. Маддин болел душой за друга и все же не мог ничего придумать, чтобы облегчить его страдания. Он нередко жалел, что не может поговорить с Невином и спросить его совета. Но Невин находился далеко, и Маддин сомневался, что вновь когда-либо увидит старика. Не имеет значения, насколько сильно ему бы этого хотелось.
В конце концов, путники добрались до большой реки Камин-Ирейн, которую уже тогда называли «железной дорогой», потому что вся руда из Кергонни сплавлялась на баржах до Гаддмира — в то время большой деревни с деревянным частоколом. Сразу же за воротами они обнаружили таверну. В большей степени это был дом владельца таверны. Половина круглого нижнего этажа отделялась плетеной перегородкой, чтобы поставить там несколько столов и несколько бочонков с элем. За пару медяков хозяин принес им кусок сыра и буханку хлеба к элю, а затем оставил одних. Маддин обратил внимание, что никто из деревенских жителей не заходит в таверну, пока там чужаки, и сказал об этом Эйтану.
— Насколько они могут судить, мы — пара разбойников. И, клянусь всеми кругами ада, Маддо, мы не можем так слоняться по дорогам! Или мы в самом деле закончим тем, что начнем грабить путников. Что мы будем делать?
— Проклятье, не знаю. Но я думал об этом. Иногда мне доводилось слышать о неких вольных воинских братствах. Может, нам лучше присоединиться к одному из них, чем беспокоиться о почетном месте в каком-нибудь боевом отряде?
— Что? — на мгновение в глазах Эйтана появилось что-то из прежних эмоций. — Ты спятил? За деньги, не за честь? Боги, я слышал, как некоторые из этих наемников переходят на сторону противника прямо посреди сражения, если кто-то предлагает им больше денег. Ублюдки! Они — ничто, лишенный чести мусор!
Маддин просто смотрел на него. Глубоко вздохнув, Эйтан потер лицо руками.
— И мы тоже. Именно это ты имеешь в виду, да, Маддо? Ну, ты в общем-то прав. Все боги знают, что капитан вольного отряда не в том положении, чтобы смеяться над шрамами на моей спине.
— Ты прав. И нам придется выбрать тех, кто сражается за Керрмор или Элдис. Ни один из нас не может себе позволить, чтобы кто-то из Кантрейи увидел нас в лагере.
— А, конское дерьмо! Ты понимаешь, что это означает? Чем все это для нас закончится? В один прекрасный день придется идти в атаку на гвербрета и мой старый отряд!
Маддин никогда раньше не позволял этой мысли окончательно сформироваться в сознании. Когда-нибудь его собственная жизнь будет зависеть от того, убьет ли он человека, которого когда-то считал союзником и другом. Эйтан достал кинжал и яростно воткнул в стол.
— Эй! — прибежал владелец таверны. — Не нужно портить мебель, парни!
Эйтан с таким мрачным видом поднял голову, что Маддин схватил его за руку до того, как он успел выместить свою злость на ни в чем неповинном жителе деревни. Владелец таверны отступил назад и с трудом сглотнул.
— Я дам тебе еще один медяк, чтобы заплатить за ущерб, — сказал Маддин. — Мой друг сегодня в плохом настроении.
— Пусть оно у него лучше проявляется в каком-нибудь другом месте, а не в моей таверне.
— Хорошо. В любом случае мы уже допили мочу, которую ты почему-то называешь элем.
Они как раз добрались до двери, когда владелец таверны снова их окликнул. Эйтан попросту вышел на улицу, не обратив на это никакого внимания, а Маддин задержался, ожидая, пока к нему подбежит хозяин.
— Я знаю об одном отряде из тех, про которые говорили вы с другом.
Маддин достал пару медяков и подбросил на ладони. Владелец таверны улыбнулся, показывая недостающие зубы. Изо рта у него пахло чесноком.
— Они зимовали недалеко отсюда. Время от времени заезжали купить еду. Мы вначале были в ужасе, думая, что они намерены грабить нас и украсть все, что им потребуется. Однако они хорошо платили. Вынужден признать это. Хотя они наглые и надменные и ведут себя, как лорды.
— Да, нам повезло.
— Ну, к этому времени они уже могли сняться с места. Уже много дней я их не видел, а у дочери кузнеца растет живот, и даже если они вернутся, она не сможет сказать, кто именно виноват. Маленькая шлюшка раздвигала ноги для всех, кто просил!
— Где они размещались?
— Людям вроде нас они этого не сообщали, но у меня имеются кое-какие догадки. Прямо к северу отсюда — миль десять, я бы сказал, — тянется лес. Раньше это был охотничий заповедник тьерина, но потом, лет двадцать назад или чуть больше старого — тьерина, и всех его родственников мужского пола убили во время кровной вражды. Ведь сейчас ведется столько войн и таких яростных! И больше никого не осталось, чтобы забрать эти владения. Поэтому лес стал очень густым, там полно всякой растительности, никто ничего не вырубает. Готов поспорить, что старый охотничий домик тьерина все еще стоит на прежнем месте.
Маддин вручил владельцу таверны медяки и достал еще два.
— Как я предполагаю, кто-то из деревенских ребят знает, где находится охотничий домик? — он подбросил монеты. — Вероятно, кто-нибудь из мальчишек туда наведывался, просто из любопытства?
— Нет, что ты! Ни за что в жизни! И я говорю это не для того, чтобы выжать из тебя побольше денег. Это опасное место, тот лес. Говорят, там живут призраки. Скорее всего, там полно злых духов… И к тому же, там прячутся дикари.
— Кто?
— Наверное, у меня нет права называть их так, несчастных ублюдков, потому что все боги мне свидетели: я на их месте сам сделал бы то же самое. — Он придвинулся поближе, как заговорщик. — Ты не похож на человека, который понесется к нашему лорду сообщать новость, но в лесу живут крепостные. Или следует сказать: бывшие крепостные. Их лорда убили, а они сбежали, так как хотели жить свободными. Не могу сказать, что виню их за это.
— И я не виню. Этим людям от меня ничего не угрожает. Но, как я понимаю, они не остановятся перед тем, чтобы ограбить путника.
— Я думаю, они считают, что имеют на это право.
Маддин отдал хозяину все медяки, которые достал, затем вышел на улицу и присоединился к Эйтану, стоявшему у дороги и державшему лошадей под уздцы.
— Ну, посплетничал?
— Послушай, Эйтан, у владельца таверны имелась для нас кое-какая информация. Думаю, нам стоит ею воспользоваться. В лесах к северу отсюда, возможно, стоит свободное воинство.
Эйтан уставился на поводья и устало потер руки.
— А, конское дерьмо! — воскликнул он наконец. — Ну, мы в любом случае можем на них взглянуть.
Покинув деревню, они направились на север, следуя вдоль реки. Хотя к этому времени Эйтан уже шел на поправку, его спина все еще болела, и друзья часто отдыхали. Они добрались до леса ближе к закату. Мрачный лес поднимался с дальней стороны дикого луга, деревья спутались ветками. У его края все еще стоял массивный камень, несомненно, объявляющий, что деревья являются собственностью давно вымершего клана, которому они действительно когда-то принадлежали.
— Не хочется мне там бродить в темноте, — признался Эйтан.
— Ты абсолютно прав. Мы разобьем лагерь здесь, у реки.