— Шпунтика раскололи… Верунчик сидит… — Роман вздохнул и выпил-таки водку, но уже безо всякого интереса. Даже с некоторым отвращением и с мыслью, что отмечать событие нужно было в компании Коротича, поскольку даже самая умная из баб не способна понять тонкую нервную организацию мужчины и его запросы. Ей раз плюнуть испортить всякое удовольствие…
— Ну и что с того, что преступники уже сидят? Они сами во всем признались, или почти сами, не важно. Они — верхушка айсберга. — Инна пошла в атаку. — А ты задумывался, кто заставил Верунчика сознаться? С чего бы это такая сильная, крепкая натура начала каяться в содеянном?
— Вы еще спросите, отчего Шпунтик сознался. — Роман хрустел бубликом и понимал, что Пономаренко права. И от собственной понятливости даже бублики, которые он любил с детства, горчили.
— Не прикидывайся дурачком! — взвилась Инна. — Кто подкинул Верунчику пленку? Кто позаботился о письмах с угрозами?
Что мог ответить Роман? Он забросил в рот вместо одного бублика два и теперь пытался их побороть.
Вот так, с набитым ртом, ему и пришлось встречать начальство. В кабинет заглянул сам Блинов, которого ехидные подчиненные прозвали Пушкиным — юмор был в том, что, в отличие от любвеобильного тезки, полковник на дух не переносил прекрасный пол. Как всегда, случайно. Все знали о привычке Александра Сергеевича «случайно» появляться то в одном, то в другом кабинете. Ему казалось, что таким образом он успешно борется с разгильдяйством и недисциплинированностью подчиненных.
Так и есть. На столе бутылка водки, два стакана, а в собутыльниках — выскочка журналистка. Ему давно хотелось поставить ее на место, чтоб не мешалась, не встревала и, вообще, в поле зрения не появлялась.
Блинов натянул фуражку на самые брови — признак крайнего раздражения — и рявкнул:
— Убрать посторонних с территории!
Это была его традиционная фраза при виде Пономаренко.
— Здравствуйте, Александр Сергеевич, — с набитым ртом произнес Роман. Получилось не слишком внятно.
— Дисциплины никакой! — продолжал греметь полковник. — С утра лыка не вяжешь!
— Я с утра маковой росинки во рту не держал, — огрызнулся Роман.
Он понимал, что в милиции давно не служит, в подчиненных Блинова не числится и только волею случая и по личной просьбе того же Блинова здесь временно находится. Ничего с ним Пушкин сделать не может и кричит скорее для сбрасывания пара.
— Это что? Водка?! — багровея, нагнетал обстановку Блинов. Он и сам понимал, что разносить в пух и прах в этом кабинете некого, но остановиться не мог.
— Мы закрыли сегодня сразу два дела, — скромно доложил Роман, — и решили немного отметить…
Пушкин на мгновение онемел. Потом более осмысленно покосился на водку.
— Празднуете, значит, — уточнил он. — И какое дело обмываете?
— Как «какое»? — вырвалось у Романа. — То, что вы поручили. По двум убийствам получили чистосердечные признания, так что заслужили не водку, а коньячок.
— Ну вы даете! — Блинов подсел к столу. — Говоришь, чистосердечные?
Роман кивнул.
— Наливай, — приказал Блинов.
Забытая всеми Пономаренко долго оставаться в тени не привыкла. Она вдруг ни с того ни с сего брякнула в спину полковнику такое, что Роман от неожиданности чуть не выпустил из рук бутылку.
— Александр Сергеевич, а вы за что пьете? — резко спросила она. — За то, что приложили руку к одному из убийств?
Блинов выпучил глаза от такой наглости и, как рыба, открывал беззвучно рот, фильтруя ненормативную лексику. А так как окромя мата других слов не нашлось, то пламенную ответную речь от начальства так никто и не услышал.
«Рыбий» эффект изрядно испугал Романа.
— Инна Владимировна, откуда такое обвинение? — вступился за честь Пушкина Роман.
— От простой логики. Восстановим события. Любунчик заказала Шпунтику шефа. Тот работу не сделал, а так как Алекса все равно убили, деньги взял. На этом все бы и закончилось для Любаши благополучно, если бы Александру Сергеевичу не захотелось представить смерть Алекса как самоубийство. Помнишь, Ромочка, мы как раз сидели у Верунчика в кабинете, когда от начальства пришла фальшивка о самоубийстве Алекса? Все стали напиваться на радостях. А Любунчик надралась с горя, потому как поняла, что денежки с нее «струсили» зря. Дальнейшее ты знаешь со слов Шпунтика. Любунчик стала требовать от киллера вернуть деньги, и тот ее пристрелил. Если бы не было дезинформации, Любунчик осталась бы жива. Так что вы, Александр Сергеевич, косвенно виноваты в ее смерти.
Наступила долгая пауза.