— Вера Степановна, в ваше отсутствие какую-то кассету принесли. Хотели в офис пробраться, но я их перехватил, допросил, они ничего толком объяснить не смогли, откуда кассета, от кого? Я велел на проходной оставить, мало ли чего. Сказали только вам отдать, лично в руки. Я ее снаружи осмотрел, визуально никаких… ничего подозрительного не заметил. — Парень явно хотел, чтобы его служебное рвение оценили по достоинству.
— Когда принесли?
— Да вчера, вы отсутствовали, я ждал, они просили лично в руки. Подумал, вдруг что-нибудь важное.
— Чего же раньше не отдал? Я в офисе уже полчаса нахожусь. — Верунчик, как начальник, понимала, что похвалить она всегда успеет, а вот на место поставить никогда не повредит. Пусть трепещет перед начальством.
Охранник замялся.
— Я видел, как вы прошли, но… решил подождать немного.
— Давай кассету и проваливай, кто тебе разрешил оставить рабочее место? Пока ты треплешься, сколько бомжей в клозет набежит? Запомни: о любом происшествии ты должен научиться докладывать в две секунды, понял?
— Понял, — буркнул охранник. Он понял только одно: эту мымру не ублажишь никаким рвением.
Когда они остались с Мариной одни в кабинете, Верунчик сбросила с себя маску стервы начальницы и теперь опасливо разглядывала кассету. Страх после пережитого, оказывается, никуда не исчез, он просто затаился и готов был наброситься на жертву при первом удобном случае.
«Удобный случай» лежал на столе. Верунчик не решалась взять кассету в руки, будто это была спящая кобра.
— Как ты думаешь, что там? — Гренадерша указала пальцем на кассету, словно было непонятно, что ее мучает.
— Не знаю, может, какой-нибудь рекламный ролик, — выдала Марина первое попавшееся объяснение. — Сейчас много клоунов развелось. Придумали себе рекламный трюк и развлекаются. Не иначе, агитируют купить зубную пасту или эксклюзивный стиральный порошок… А может, секс-услуги предлагают? — Она засмеялась. — Проведали, что мы — девушки незамужние, горячие, вот и подослали гонцов. А что? Если мальчики на кассете понравятся, пойду в их клуб, расслаблюсь.
— Давай посмотрим, — предложила, немного успокоившись, Верунчик. — Чего тянуть кошку за хвост?
Марина взяла кассету, вытряхнула ее из упаковки и вставила в видик. Пульт протянула Гренадерше.
— Нет-нет, сама. Не лежит у меня душа к этому дерьму.
Марина нажала на пуск, пошли первые кадры, какие-то размытые, черно-белые, непонятные.
— Что за херня? — выругалась Верка.
— Это съемка скрытой камерой. — Марина прошлась по настройкам, изображение перестало дергаться и стало четче.
— Поняла, не дура. — Верунчик откинулась в кресле и затянулась сигареткой.
— Подожди, подожди, кажется, я знаю, где это снято. — Марина подалась вперед, Верунчик, наоборот, поглубже вжалась в кресло.
Квартира, входная дверь. Она открывается, в прихожую заходит женщина. На ней легкая кофточка с капюшоном. Удачно падает тень. Капюшон скрывает лицо. Женщина вертится перед зеркалом и кого-то ждет. В квартире тишина. Женщина поднимает голову, капюшон падает…
— Это Надюнчик! — закричала Марина.
— Чего орать, я давно догадалась, что это она. — Верунчик плеснула себе в бокал. Марина скосила глаза: так и есть, Гренадерша опять за свое — наливает из бутылки абсент.
— Верунчик, хватит пить!
— Заткнись!
Надюнчик поправляет волосы. Идет в комнату.
— Алекс, — зовет она громко, — ты здесь?
Тишина. Надежда проходит гостиную, опять смотрит на себя в зеркало, трет нос, вытирает от помады подбородок и снова зовет Алекса.
— Вот идиот, — тихо говорит она сама себе, — позвал и спрятался, что он еще за игру придумал?
Надя заглядывает за ширму, продвигается дальше, на кухню. На кухонном столе стоит бутылка коньяку, нарезанный лимон, ананас и соленые огурцы, два пустых бокала. Надежда улыбается. Кто бы не улыбнулся? Сочетание коньяка с ананасом и солеными огурцами можно встретить только на русской кухне. «Изысканный» вкус Алекса всегда был поводом для шуток.
Подумав немного, она хрустнула огурцом.
— Хороши огурчики, с чесночком, с хреном, — сказала она громко. — Эй, Алекс, выходи, не то я обижусь и напьюсь сама.
Тишина.
Надежда снова завертелась перед зеркалом. Подкрасила губы, состроила несколько ужимок, кокетливо причмокнула.
— Алехандрик, я пришла. — Голос ее зазвучал ласково и призывно.
— Вот сучка! — выругалась Гренадерша.
Надежда, повертевшись в одиночестве, пошла в спальню. Кровать смята, видно, Алекс успел немного подремать.