-Как видите, я не смог оставаться на месте и последовал за вами, - он внимательно всматривался в Киру строгими глазами, - вы, скажем так, настолько стремительно покинули родной город, а попросту - сбежали, что Вера Ивановна свалилась в нервном припадке, и доктор приписал ей курс пиявок.
-Что вам угодно, сударь? - Кира стояла у окна, не предлагая ему присесть.
Она разглядывала этого человека, с которым жизнь постоянно её сталкивала, и в очередной раз удивлялась переменам в нём. Подтянутый, с прямой спиной - отличная выправка, начинающие седеть густые волосы и пушистые усы - всё это было ей знакомо. Но если вчера самоуверенность и фатоватые манеры отталкивали, то сегодня её поразила искренняя тревога в умных глазах и, чего уж совсем не могло быть, однако было: доброе выражение лица. Он в самом деле волновался за неё!
-Как вы суровы, - пробормотал он и покосился на ожившие напольные часы, пробившие четверть первого. - Я спешил увидеть вас, чтобы поговорить. Наедине поговорить. Дело важное и серьёзное.
-Хорошо, давайте поговорим, - она жестом пригласила его присесть, сама села в кресло спиной к окну, ей хотелось, чтобы скудный зимний свет падал именно ему в лицо. - Слушаю вас.
Он выдвинул стул и сел напротив.
- Вы не должны обижаться на мачеху, дорогая Кира Сергеевна. Ей хотелось устроить вашу жизнь так, как она себе это представляла: кончить курс гимназии, удачно выйти замуж за достойного человека и жить спокойной провинциальной жизнью этого маленького городка. И тут её представления о счастье вступили в противоречие с вашими. Прозябание в пыльном городишке вам не подошло. Вы помните тот разговор, что состоялся месяц назад в гостиной вашего дома в Каменецке?
Кира не помнила, да и не было, и не могло быть никакого разговора месяц назад в её родном городе. У неё мурашки пошли по коже и стали влажными ладони.
-Неужели не помните, как вы вдруг появились на пороге дома с известием, что вас исключили из пансиона за непочтительное поведение по отношению к классной даме? Вас выгнали за то, что вы сбежали на свидание с каким-то сопливым мальчишкой-гимназистом. И на выговор от классной дамы - заметьте, весьма почтенной женщины - надерзили ей самым возмутительным образом, - он помолчал, - какое странное выражение лица сейчас у вас. У меня складывается впечатление, что вы ничего не помните.
-Это на самом деле так. Видите ли, в дороге я приболела, и сейчас в голове у меня всё перепуталось...
-А, ну тогда понятно, - он потёр переносицу. - С другой стороны, это как же нужно было "приболеть", чтобы позабыть такие события? Ну да ладно... Вы заявили, что больше нигде учиться не желаете, что хотите поступить на сцену, чтобы стать артисткой. Вера Ивановна, что не удивительно, всполошилась, загорячилась - между вами вышел неприятный спор. Тогда-то она вам и заявила, что лучше своей волей - волей опекунши - выдаст вас замуж хоть за кого. А так как при этом разговоре присутствовал я, она указала в мою сторону. Да-да, сударыня, я всего лишь подвернулся ей под руку. Вы же убежали к себе и три дня не выходили. Потом спустились вниз и заявили мачехе, что согласны выйти замуж за меня.
-О Боже!
-Да-да, именно так. И Вера Ивановна - она всегда была не очень далёкой женщиной - решила воплотить в жизнь свою бредовую мысль. Но, сударыня, ни мне, ни вам этот брак не нужен. И я вам всё высказал при первом же удобном случае. Мне очень хотелось помочь вам. И тогда мы пришли к обоюдному согласию: пусть Вера Ивановна занимается вашим приданым, а мы что-нибудь придумаем. И вот, когда вроде бы мы обо всём договорились, вдруг вы исчезаете неизвестно куда! Говорить о том, как мы переволновались, я не стану. Вас искали, но, вы догадываетесь, безрезультатно. Тогда я вспомнил о вашем горячем желании поступить на сцену и решил, что, скорее всего, вы обратитесь к вашей тёте. И помчался в Петербург. Вот я здесь.
-Да, вы здесь. Но, сударь, - Кира видела, он что-то не договаривал, - всё, что вы рассказали, не составляет тайны. Почему же вы настаивали на встрече с глазу на глаз? Что ещё вы хотели бы поведать?
-Вы правы, у меня есть ещё кое-что, о чём срочно необходимо поговорить. Это касается не только вас, но и ваших родителей.
-Вот как! Что можете о моих родителях сказать вы - человек, запятнавший дружбу, оклеветавший товарища и чуть не убивший его на дуэли? - рассердилась Кира.
Он молчал, удивлённо глядя на неё.
-Какие странные обвинения! "Запятнавший дружбу, оклеветавший товарища" - откуда вы это взяли?
-А разве не так?
-Конечно, не так! Мы с Сергеем учились вместе, дружили - как я мог предать его?
-А полковая касса? Куда делись пятнадцать тысяч?
-Да вы с ума сошли! Какая полковая касса? Какие тысячи? - у него гневно раздувались крылья носа, тёмные брови сдвинулись в одну линию.
-Но за что же тогда вас перевели из Петербурга в захолустье? Не за это ли?
-Ах, это нелепая история нашей молодости! Да, нас с Сергеем перевели под Варшаву. Случилось это из-за дочерей полковника Григорьева. Мы ещё мальчишками-юнкерами стали бывать в их доме. Частенько туда захаживали. Там было весело, барышни Григорьевы, я бы сказал, не отличались застенчивостью. Вообразили себя свободными от родительской воли, решили, что они эмансипированные особы и повели себя, скажем так, не очень благонравным способом. Нет-нет, ничего говорящего о падении нравов там не было. Пара поцелуев да объятий в тёмном углу комнаты - и всё. Но однажды полковник Григорьев узнал о проделках дочерей, потребовал нас к себе в кабинет. Там состоялась беседа, из которой мы с Сергеем узнали, что, оказывается, своей несдержанностью скомпрометировали доверчивых барышень и в их окружении уже пошли разговоры. Жениться мы не могли, так как ещё не выслужили себе чина. И хотя полковник готов был на многое закрыть глаза, мы-то с Сергеем не собирались пока обзаводиться семьёй, да ещё с такими барышнями. Вот он и "похлопотал", чтобы нас из столицы отправили в предместье Варшавы.
-А дуэль была?
-Вот тут правда. Дуэль была. Тут я виноват и признаюсь в этом...
-Вот видите...
-Нас командировали в Одессу за какой-то военной надобностью. Там я познакомился с Полиной. Она ещё в гимназии училась. Вначале очень она нам понравилась, мы даже на свидание по очереди с нею ходили. Решили, пусть сама выбор сделает. Но тут она нас в дом пригласила. И всё. Как увидели мы Тонечку, так оба и влюбились. Только она сразу вашего папеньку выделять стала. А мне обидно... Короче, повздорили однажды и до того, что я вызвал Сергея. Состоялась дуэль. Только я всю ночь тогда думал: вот убью я друга своего и что, полюбит меня за это Тонечка? Она выбор свой сделала. Что ж я меж ними лезу? И когда была моя очередь стрелять, я выстрелил в воздух. Извинился таким образом. И с горя закрутил роман с Полиной. А потом подал рапорт да перевёлся в другой полк.
-Вот, значит, как оно было, - задумчиво прошептала Кира. Вновь время перевернуло судьбы и характеры. Перед нею сидел не Гришка-прохвост, перед нею был честный, благородный, смелый человек. Этот господин Иванов заслуживал доверия, и он ей нравился. Она подняла голову: - простите меня, Григорий Александрович. Я не должна была так с вами разговаривать.
-Да ладно, чего уж там, - отмахнулся он, - пустяки. Я хотел с вами говорить совсем о другом. Есть одна вещь, которая не даёт мне покоя последние годы. Смерть ваших родителей, - Кира вздрогнула. - Есть в их уходе что-то непонятное мне, странное. Нет, нет, это только ощущения, и ничего более. Но я никак не могу отделаться от мысли, что произошло это не случайно. Видите ли, Кирочка, я уже не молодой человек и жизнь многому научила. Не понаслышке знаком с разными её негативными проявлениями. Одно из таких проявлений - женская зависть.
-Но почему вы мне об этом говорите? - удивилась Кира, - и как это связано с моими родителями?