Кира молчала, придумывая себе оправдание, потом подняла голову:
-Сонечка, мы с ним так договорились, что всё сохраним в тайне. У него своя жизнь, у меня - своя. Мы решили не мешать друг другу. Не сердись, ладно?
Софья Григорьевна пожала плечами: ладно, мол. А Кире на глаза попался пёстрый, весь в золотых виньетках календарь, висящий возле буфета. Она смотрела и не могла понять, то ли глаза её обманывают, то ли это чья-то шутка.
-Сонечка, - не выдержала она, - почему у нас здесь старый календарь висит?
-Где старый календарь? Этот? - недоумение отразилось в серых глазах певицы, - чем же он старый? Вот пройдёт ещё три недели, сменим на новый. А пока всё как должно быть - календарь на 1910 год. Какой же ещё?
У Киры побелело в глазах, шумом наполнились уши, и она опустилась на пол прямо возле стола.
Следующие два дня Софья Григорьевна, напуганная болезненным Кириным видом, категорически запретила ей выходить на улицу, уложила в кровать и вызвала доктора. Кира пыталась протестовать, объясняя, что совершенно здорова и не нуждается ни в каких докторах. Но Софья Григорьевна была непреклонна и зорко наблюдала за больной, когда та пила выписанные доктором укрепляющую микстуру и успокоительные капли. От укрепляющей микстуры у Киры появлялась изжога, а успокоительные капли дурманили голову, и всё время хотелось спать. На третий день Кира взбунтовалась и сказала, что если не выйдет сегодня на улицу, то объявит голодовку. Конечно, это был шуточный ультиматум, но он подействовал и Соня сняла "домашний арест" с Киры, позволив недолго погулять по Каменноостровскому проспекту, чем та с радостью тут же воспользовалась.
Зима давно устоялась, снега навалило так, что дворники не успевали расчищать тротуары, прохожие спешили по своим делам, то и дело оступаясь и попадая ногами в ботах в наметённые с двух сторон сугробы. Кира выскочила на волю и, жадно вдыхая чудесный морозный воздух, поспешила в сторону дома Циммермана, туда, где была квартира Паленов. Она решила во что бы то ни стало хоть что-нибудь разузнать о Штефане, даже если для этого ей придётся расспрашивать дворника. Пробежав мимо швейцара, она взлетела к знакомой двери и нажала на кнопку электрического звонка. Хорошенькая горничная в крахмальной наколке вопросительно уставилась на Киру:
-Что угодно-с, сударыня?
-Катюша?! -радостно воскликнула Кира и тут же сконфузилась - спокойнее надо быть, не стоит пугать людей своими вскриками. - Вас зовут Катюшей?
-Да, сударыня, - удивилась та, -но что вам угодно?
-Скажите, кого я могу видеть из господ?
-Дома только барыня Эльза Станиславовна. Но они не принимают-с.
-Ах, как жаль! А что молодой барин скоро будет?
-Это вы о Штефане Ивановиче спрашиваете-с? Так их нет в городе, они как с батюшкой своим уехали лечиться, так ещё и не вернулись. К Новому году должно возвратятся.
-Ах, как жаль, - повторила ещё раз Кира и собралась уже уходить, но в этот момент заурчал подъёмный механизм лифта, лязгнула металлическая дверь и на площадку впорхнула ещё одна Кирина знакомая - очаровательная Елизавета Максимовна Бех, вся обвешанная аккуратными свёртками. Она с любопытством взглянула на Киру и уже хотела было пройти мимо, но тут выражение лица её изменилось - она узнала девушку:
-Вы?! Не может быть! Какая неожиданность! - заулыбалась она приветливо, - простите, что не приглашаю. Я здесь всего лишь в гостях, а сегодня тётя Эльза не принимает.
-Да, я понимаю...
-Но мне бы так хотелось поболтать с вами! - она подумала и предложила: - а что если мы посидим в кондитерской? Тётя Эльза не одобряет всякие пирожные да конфеты, а я обожаю сладкое. Ну как, посидим за кофе?
-С удовольствием, - улыбнулась Кира.
-Вот и отлично. Катюша, возьми, пожалуйста, все эти покупки и положи в моей комнате. Я сама всё покажу тёте Эльзе, когда вернусь.
Она передала свёртки горничной:
-Пойдёмте скорее, а то тётя Эльза меня не отпустит, - и побежала вниз по лестнице.
На пересечении Карповки с проспектом в одном из доходных домов весь первый этаж занимала очередная "Французская кондитерская" с обязательными крахмальными снежно-белыми скатертями, с живыми цветами в хрустальных вазочках и умопомрачительными официантами. Девушки выбрали столик у окна с видом на тихую замёрзшую Карповку и сделали заказ.
-Ну рассказывайте, рассказывайте, как вы очутились в Петербурге? - блестящими от любопытства глазами Лиза смотрела на спутницу, - как уладилось ваше дело?
Кира молчала: знать бы ещё, какое дело и как оно уладилось?
-Да вот, видите, приехала к тёте в Петербург, а она, к несчастью, скончалась.
-Мне так жаль, - посочувствовала Лиза, трогая ложечкой пирожное с розовым кремом, и доверительно наклонилась к Кире, - знаете, с того сентября столько всего произошло... Дядя Йоганн до сих пор простить себе не может, что отпустил нас со Штефаном погостить у своего университетского друга в Одессу. Да и мне кажется, что все наши неприятности начались с того злополучного праздника в Аркадии.
-Правда? - Кира желала сейчас одного: чтобы Лиза всё-всё рассказала.
-Правда, правда. Вы, конечно, помните, как ваша подруга нас познакомила? Честно говоря, мне не очень-то тогда хотелось ехать к морю в компании этих развесёлых студентов и их подруг-курсисток. Но Штефан уговорил - он умеет уговорить человека. Вот и решил, что мы слишком чопорные в нашей столице и должны веселиться. Совсем, как в студенческом гимне: "Будем веселы, пока мы молоды!" И что? Из всей пёстрой компании более менее смирными были мы с вами. А потом это злосчастное происшествие... Как вспомню, как все закричали, когда увидели, что вы упали в воду, - прямо мурашки по коже бегут.
"Вот тебе и на! Оказывается, я упала в воду!" - подумала Кира. Только этого не хватало!
-Я тогда не нарочно, - пробормотала она.
-Ну конечно, не нарочно. Никто вас не обвиняет, - похлопала её по руке Лиза и подхватила с тарелки следующее пирожное, - как можно винить за то, что не понравилось болтать об анатомии в компании эмансипированных девиц с папиросами в зубах, да ещё и господа студенты расшумелись после выпитых напитков. Помню, как следила глазами за вами. Вы тогда ушли на волнолом, а дело шло к вечеру, и ветер поднялся - вот шляпку и унесло. Любая барышня бросилась бы доставать свою шляпку. И я тоже. Это же просто нелепая случайность, что вы поскользнулись и свалились в воду. Тогда все замерли с открытыми от испуга ртами. Только Штефан не растерялся. До сих пор перед глазами картина: он сломя голову несётся к волнолому, срывая на ходу с себя тужурку... Бедняжка, вас тогда так сильно побило об камни! Но Штефану удалось вас вытолкнуть из воды прямо в руки товарищей. А помните, как вас и его везли на извозчике в больницу?
-Совсем не помню, - покачала головой Кира.
-Ничего удивительного, вы же тогда почти без сознания были. А у Штефана оказалось сломано ребро. Это он ударился о камни, когда вас вытаскивал. Но он всё равно не захотел в больнице оставаться. Мы навещали вас. Ну и историю рассказали тогда вы! Это же какой произвол - заставлять человека выходить замуж насильно! И это в наше-то время! Что мы только не придумывали! Всё сочиняли, как вас из этой истории вытянуть. А помните, как я предложила вам написать объявление в газету, что, мол, желаете фиктивно выйти замуж для обретения свободы. Штефан только посмеялся над нашими прожектами.
-Посмеялся, да?
-Конечно, разве мужчины понимают наши трудности? Но он пообещал что-нибудь придумать. А потом мы вернулись в Петербург и тут-то всё и началось. Он заболел.