-Вас, сударь, это не касается, - холодно и непочтительно бросила Кира.
-Вы, Кира Сергеевна, думаете, что обвели всех вокруг пальца? Ошибаетесь, дело наше не кончено, - он поднялся, - и в самом скором будущем мы непременно увидимся. Боюсь, что наша встреча не будут столь мирной...
Кира отвернулась, не желая видеть неприятного ей человека. За окном по косой ветер гнал мелкий снег, наступающие сумерки раскрашивали серо-голубыми оттенками улицу, прохожих, экипажи. Высокий мужчина стоял под только что зажженным фонарём, он ёжился от ветра и отворачивался от летящего снега. Светлые волосы, запорошенные снежинками, выглядывали из-под тёплой шапки. Вот он повернулся и поднял кверху лицо, разглядывая фасад дома. На миг их глаза встретились, и Кира отскочила от окна. Не может быть! Смятение охватило её. Она осторожно, прикрываясь шторой, выглянула в окно: никого. Показалось или нет? Потом вздохнула облегчённо: конечно, показалось. После визита Гришки-прохвоста ещё и не такое может привидеться.
Ревель встретил их лёгким морозцем и предрождественским настроением. Цветные фонарики украшали каждую лавочку, каждый магазинчик, в витринах красовались чудесные пряничные домики, сахарные и марципановые фигурки. Игрушечный город готовился радостно встретить праздник, аромат которого витал над всеми улицами. Из каждой кондитерской, из каждой кофейни вкусно тянуло корицей, имбирём и ванилью. У Киры сразу поднялось настроение и даже на минуту забылось неприятное видение: на последней станции перед Ревелем, когда поезд тронулся, мимо окна вагона медленно проплыл стоящий на платформе Григорий Александрович Иванов. Он заметил её и дурашливо поклонился. Что ему понадобилось в здешних краях? Об этом Кире не хотелось задумываться.
Софья Григорьевна с большим успехом пела в двух концертах в Дворянском собрании, и ещё раз она должна была выступить уже после Рождества. В номере гостиницы от аромата подаренных цветов кружилась голова, пришлось открывать окно и проветривать комнату. Преображенская сияла от успеха и выглядела если не ровесницей Киры, то её старшей сестрой. В голову певицы даже закралась мысль о том, что, может, она поспешила с окончанием карьеры? А тут ещё встретились на концерте петербургские знакомые и пригласили провести Новый год в имении под Ревелем. На святках намечалась Рождественская мистерия с участием гостей, и поэтому выступление "дорогой Сонечки" было бы как нельзя кстати. У Софьи Григорьевны вытянулось было лицо: её приглашали не ради неё самой - милой петербургской дамочки и семейного друга, - им всего лишь понадобился её голос для выступления перед гостями. Но взглянув на притихшую Киру, в глазах которой полыхала надежда на поездку, она согласилась с условием, что в дуэте из "Пиковой дамы" они будут петь обе.
Всю дорогу до гостиницы Софья Григорьевна ворчала:
-Надо же, я-то думала, они меня хотят видеть, - она так сердито глянула на городового, что он вытянулся перед нею и поднёс руку к шапке, - а им, видите ли, мой голос понадобился... Вот всегда так! Ну да, "мы артисты, наше место в буфете". А я-то считала её приятельницей!
-Ну что ты сердишься? Какие пустяки! Лучше расскажи всё-всё, что знаешь об этой семье.
-Обычные немцы, давно обрусевшие. Имение, говорят, очень красивое, со старинным домом. Там природа чудесная: лес, лес и лес, а ещё речка и озеро. А лес в основном еловый - такой, как я люблю. Залив, правда, далековато, но, сейчас не лето, и он нам ни к чему. Всё это мне приятельница рассказывала. Ну, ты её только что видела. Их семья уже лет двести здесь распоряжается. А впрочем, не знаю. Я ведь с её слов говорю. Вот завтра поедем, и всё сами увидим. Она написала мне, до какой станции ехать, а там за нами пришлют сани, наверное.
-Не волнуйся, Сонечка, не заблудимся.
-А я и не волнуюсь. Даже интересно ехать туда, где ни разу не бывал. Рождественское приключение, правда?
-Ещё и какое! - Кира слушала Соню и размышляла о цепочке случайностей: встреча с Лизой Бех, затем неожиданная поездка в Ревель, а теперь приглашение в Большое имение. Все это совпадало с её желанием отправиться в Эстляндию - случайность? Или необыкновенное везение? Она разволновалась, потому что чувствовала: удача могла покинуть её в любой момент и порвётся цепочка случайностей, закончится полоса везения.
После обеда они ещё раз прошлись по лавкам Ревеля, где торговали всякой всячиной к Новому году и кое-что прикупили в качестве небольших подарков. Им предстояло утром сесть на местную "кукушку" - поезд всего с одним вагоном - и отправиться в сторону Тапса, где на станции их должны были встретить и проводить в имение. Поэтому дамы решили не полуночничать и сразу ложиться спать, чтобы наутро выглядеть свежими и не уставшими. Софья Григорьевна немного почитала на ночь какой-то модный роман, но на второй странице стала клевать носом и вскоре благополучно заснула.
Кира ворочалась с боку на бок, мечтая о встрече с Шурочкой и Штефаном, представляла себе эту встречу и подгоняла время, но оно, кажется, остановилось на половине первого и никак не желало торопиться. Наконец она тоже заснула, но проспала всего минут пять, не больше, открыла глаза - за окнами было светло и спать уже не хотелось. Что-то время от времени позвякивало, Кира повернула голову и увидела Полину. Та, сидя за круглым столиком, пила чай, а звякала её ложечка о розетку с вишнёвым вареньем. Заметив, что Кира уже проснулась, она помахала ей ложечкой:
-Хватит спать, соня! Иди чай пить. Знаешь, какое варенье самое моё любимое и самое ненавистное? Вишнёвое. Знала бы ты, сколько мы с Сонечкой этих ягод перечистили! Её мама никому не доверяла варить варенье из вишни. Она что-то такое таинственное делала с ягодами, и они никогда не разваривались, всегда были целыми и крепенькими. Косточки мы с Соней ловко научились вынимать. Возьмёшь шпильку - самую обычную шпильку для волос - и давай ею косточки поддевать...
-Полина, ты здесь? - Кира не верила своим глазам, - но ты же... ты же...
-Ну и что? - дёрнула плечиком в утреннем платье Полина, - что я не могу чаю с вареньем выпить, что ли? Так ты будешь варенье?
Кира помотала головой.
-Ну как хочешь. Мы с Соней да ещё с Верунчиком любили пасьянсы раскладывать. Правда, если б классная дама узнала, нам бы ох, как досталось! Или возьмём Тонечкин сундучок (тот, что ты за собой везде таскаешь),и давай разбирать его...
-Разве вы могли его открыть? -удивилась Кира.
-А что там долго думать? Приставь бабушкино колечко к замку - и всё. Там гарнитур был в синем бархатном футляре - браслеты. Краси-и-вые! Из белого золота с тонким рисунком, они парные были: два на запястья и два надевались чуть выше локтя. Жаль, что один потерялся, три осталось, и мы их обожали себе на руки надевать.
-Подожди, Полина. Футляр синего бархата с браслетами - ты о нём говоришь?
-Ну да. Другого там не было.
-И вы надевали и снимали эти три браслета?!
-Что тебя удивляет, не пойму? Конечно, сто раз надевали и снимали. Что тут такого?
-Чем же ещё вы играли в детстве?
-Чем? Ну, там ещё была знаменитая головоломка Баумгартенов. Мы тайком её доставали, потому что Тонечка опасалась, что мы можем сломать её - уж больно тонкая работа была. Детям эту головоломку обычно не давали и строго-настрого наказывали ни под каким видом не открывать коробочку, в которой она хранилась.
-И вы её всё-таки открывали?
-Понимаешь, эта баумгартеновская головоломка хитрая такая. Там внутри коробочки лежат золотые пластины, их надо сложить правильно, и они станут прозрачными. Уж как это мастер сделал, какую хитрость применил - никто не знал. Да и не интересовались мы этим по малости своих лет. Но голову ломали каждый раз, пытаясь сложить пластиночки.
-Получилось?
-Нет, ни разу не получилось. На то она и головоломка, чтобы загадку эту разгадывать. Да, много мы в детстве проказничали, - и вдруг пожаловалась: - устала я, Кирочка. Столько волнений, столько хлопот. Эта твоя болезнь...