-Какая болезнь?
-Ну вот, ты не помнишь. Ты, когда в Одессу от глупышки Верунчика сбежала, там простудилась ужасно. Говорили, что во время прогулки ты случайно оступилась и упала в воду. А море-то в конце сентября уже было холодным, вот и застудилась. Но поначалу-то все подумали, что обошлось лишь испугом да ушибами. Подержали тебя пару дней в больнице да и отпустили. А когда до Петербурга добралась, тут ты и свалилась. Неделю без памяти пролежала! И главное болезнь такая странная: ни температуры, ни болей каких - ничего. Только спала всё время и бредила. Снилось тебе всякое и что странно - ты время от времени просыпалась, рассказывала нам с Соней свои удивительные сны и вновь засыпала.
-А что же я рассказывала? - Кира дивилась Полине, которая наливала себе из самовара уже третью чашку чая и всё подкладывала и подкладывала варенье из вазочки в розетку. Никогда она не видела тётку такой обжорой.
-Совершенно невозможные вещи рассказывала, - Полина отставила чашку, и она исчезла, но Киру это совсем не удивило, будто так и должно быть: самовары и чашки внезапно исчезают, словно растворяются в воздухе. Да и чему удивляться, в самом деле? Это же сон! И Кира прекрасно отдавала себе в этом отчёт: Полина ей снится. А та мгновенно переместилась к Кире и удобно расположилась в ногах постели. - Например, ты заявила, что я хотела тебя отравить. Это я-то! Зачем бы мне это делать?! Или вдруг ты стала говорить о каком-то городе, которого и в помине-то нет: Ленинград какой-то. И аэропланы там летают чуть ли не на Луну, и поезда под землёй бегают. Но самое главное: у тебя там дочка оказалась! А сама ты книжки то ли раздавала, то ли продавала. И тебя какие-то злодеи преследовали, чуть ли не сам Григорий Александрович Иванов. Представляешь, каково ему было твой рассказ услышать?
-А я и ему это рассказывала?
-Конечно. Он же помогал нам тогда, знаешь как? И врача хорошего нашёл, и сиделку. Ей-то, бедняге Глафире, досталось: сидела днями и ночами возле тебя, но выходила с Божьей помощью. И с нашей помощью, конечно.
-Сиделку Глафирой звали?! - встрепенулась Кира. В Каменецке за ней ухаживала женщина с таким же именем.
-Так что наслушались мы небылиц...
Кира больше не слышала голоса Полины, сон тягучий и тяжёлый навалился на неё. Она проспала пару часов без всяких сновидений, но под утро почувствовала, как кто-то трогает её за плечо. Открыла сонные глаза: приблизив своё лицо к лицу Киры, Полина дёргала рукав её ночной рубашки:
-Я смотрю, ты мне не очень-то веришь? - Полина обиженно поджала губы, - ну и ладно! А хочешь, можешь всё у Сонечки выспросить, она расскажет тебе. Спроси у Сони...
Звук голоса Полины стал эхом отдаваться в голове и пропал, и сама она тоже исчезла. Кира завозилась, завозилась... и проснулась. Какой неприятный сон! Всё смешалось: правда, выдумка. Разобраться бы, сколько там выдумки. Вот и Лиза Бех совсем по-другому историю знакомства Киры и Штефана рассказывала. И Полина уверяла её, что всё произошедшее с нею, - всего лишь болезненный сон? А если, тут по позвоночнику у Киры поползли противные мурашки, если её маленькая обожаемая Шурочка- в самом деле сон? Она уткнулась носом в подушку и крепко-накрепко зажмурилась: нет, и ещё раз нет.
-Кира, ты проснулась? - Соня подняла голову, - доброе утро, Кирочка. Поваляться бы ещё полчасика, но надо вставать. Иначе на "кукушку" опоздаем.
"Кукушка" представляла из себя крохотный паровозик и всего-навсего один вагон, но зато двухэтажный. Такие "кукушки" бегали обычно между Петергофом и Ораниенбаумом в дачные сезоны, а здесь в Эстляндии, видимо, они круглый год стучали колёсами. Софья Григорьевна наотрез отказалась лезть наверх, и потому они с Кирой устроились в нижней части вагона. Нервы Киры были не просто напряжены, ей казалось, что внутри у неё всё скрутилось в узел и чем ближе они подъезжали к Тапсу, тем сильнее этот узел затягивался. Софья Григорьевна уже успела заметить бледность девушки, тёмные круги под глазами и её натянутое молчание. Через двадцать минут она не выдержала:
-Кира, что случилось? Вчера у тебя было совсем другое настроение. Что произошло? Ты плохо себя чувствуешь?
Кира тоскливо посмотрела на убегающий заснеженный лес:
-Дурной сон приснился, Сонечка, - тусклым голосом отозвалась она.
-Дурной сон? Всего-то-навсего! Знаешь, как надо делать, когда снится что-то неприятное? Надо посмотреть в окно и три раза сказать: "Куда ночь, туда и сон". И сразу всё пройдёт. Запомнила? Куда ночь, туда и сон.
-Запомнила. А скажи, Сонечка, я сильно болела, когда приехала из Одессы?
-Ах вот оно что... - Софья Григорьевна участливо посмотрела на девушку, - ты из-за этого такая бледная? Ну и напрасно. Ничего особенного не было. Конечно, ты приехала вся взвинченная, нервная. Полина тогда так засуетилась вокруг тебя, что даже своего Григория оставила тосковать в одиночестве.
-А он часто у вас бывал?
-Весь сентябрь - каждый день, каждый вечер. Когда ты приехала, дня через три-четыре, началась эта болезнь. Григорий (надо отдать ему должное) тогда помогал нам: доктора привёл, сиделку нанял. Болезнь у тебя странная была, - она покачала головой, - представь, то ты спала и бредила, то вдруг приходила в себя и начинала рассказывать, что тебе приснилось. Ну и сны это были! С такими снами в театр ходить не надо! Бедного Григория объявила призраком, так ему и сказала, что убили его давным-давно. Полину и Верунчика обозвала отравительницами. Это-то ладно, но потом ты рассказала, как мы с тобой плыли в Америку и корабль (не помню названия) утонул. Ужас!
-Значит, это всё было во сне?! - её глаза трагически расширились, наполнились слезами. Она кусала губы, стараясь не разрыдаться, но это плохо получалось, и слёзы потоком хлынули из глаз.
-Ну, не надо, Кирочка, - Соня попыталась успокоить её, но поняла, что сейчас это бесполезно. Вздохнув, она достала маленькую плоскую фляжечку, отвинтила крышку, - вот, глотни...
Кира сделала несколько глотков, совсем не ощущая жжения в горле и вкуса коньяка. Но всё-таки крепкий напиток сделал своё дело, потому что через несколько минут она уже сидела молча, без слёз, и безучастно глядела в окно. Так и просидела до Тапса. Уже подъезжая к станции, вспомнила, что она здесь бывала и не один раз, и она знает, как выглядит деревянное вокзальное здание, перрон с фонарями - места знакомые. Не во сне же она всё это видела! Поезд остановился, паровоз пыхнул клубом пара и, когда он разошёлся, в горле её образовался комок: это был другой вокзал - вокзал с красными кирпичными стенами и большими окнами. Никакого намёка на старое деревянное строение. Значит, всё-таки сон! Увлекательный, богатый приключениями, создавший ей дивную семью - Шурочку и Штефана, но тем не менее всего лишь работа больного уставшего мозга, всего лишь изощрённое воображение - всё-всё привиделось. Да, было от чего впасть в уныние.
Глава 5
За ними прислали сани, и смешной рыжий мальчишка, сняв мохнатую шапку и поклонившись, пригласил их садиться. Он деловито поправил меховую полсть, укрывшую ноги путешественниц, забрался на передок саней и лихо взмахнул кнутом. Гнедая лошадка покорно потопала по заснеженной дороге, помахивая тёмным хвостом. Соня с довольной улыбкой рассматривала высоченные ели, сказочными великанами стоящие шеренгой вдоль дороги. Она всегда мечтала пожить в настоящем имении так, чтобы рядом не было и намёка на близкий город с его коптящими небо трубами. И теперь предвкушала чудесный отдых в старинном имении, а то, что придётся спеть на маскараде, - пустяки. Главное - природа здесь дивная, дышится легко, и даже мороз не кусается.
А Кире казалось, что сейчас из огромного сверкающего сугроба выйдет высокий седой старик в серебрящейся инеем шубе, махнёт рукой в тёплой рукавице и следом из-за деревьев один за другим появятся его братья-месяцы. И пригласят они к своему новогоднему костру, где исполняются все сокровенные желания.