Кира засмеялась строгому тону певицы:
-Ах, Сонечка, если бы только знала, как я рада, что встретила его! Ведь я его сто лет знаю.
-Кажется, я просила тебя не выдумывать всякие небылицы, - проворчала Соня.
-Нет-нет, это не выдумка. И я тебе расскажу невозможную историю. Сегодня новогодняя ночь - как раз то, что нужно для волшебства. Смотри, пока мы там пели, нам уже принесли ужин. Даже шампанское есть! - она налила в высокие узкие бокалы вино, - с Новым годом, Сонечка! С Новым 1911 годом! И пусть всё плохое останется в старом году, пусть наши желания исполнятся в этом году!
Они выпили шампанского, загадывая про себя заветные желания и улыбаясь друг другу. Сейчас, как никогда прежде, Кира была уверена, что совсем скоро она увидит Шурочку и Штефана. Конечно, и быть по-другому не может, иначе зачем вдруг в её жизни появился такой человек, как Рихард Артен?
Соня поглядывала на девушку, улыбаясь про себя: вот такой она ей нравилась. С лица Киры исчезло трагическое выражение, теперь её зелёные глаза искрились предвкушением небывалой радости. И это всего лишь после встречи с импозантным управляющим? Здесь явно что-то не так. И Соня решила во что бы то ни стало всё-всё разузнать.
Лёгкий стук в дверь отвлёк их от ужина.
-Кто бы это мог быть? - удивилась Соня. Кира насторожилась: неужели Вацлав решил нанести "визит"? Только этого не хватало. И она поискала глазами что-нибудь тяжёлое - так, на всякий случай.
Но это был не Вацлав.
В комнату вошла высокая стройная женщина поразительной красоты. Она сбросила на стул шубку и осталась в элегантном вечернем туалете цвета спинки майского жука, тонкая цепочка на шее удерживала похожий на изумруд камень. Соня с невольным восхищением рассматривала безупречную элегантность красавицы, отмечая, что, несмотря на явную моложавость, даме уже хорошо за сорок.
У Киры перехватило дыхание. Она медленно поднялась навстречу Эльзе Станиславовне, а та не сводила с девушки прозрачных карих глаз:
-Я не ошиблась, - печально произнесла Эльза Станиславовна, - это вы...
-Сударыня, - вмешалась Соня, - может, вы объяснитесь?
-Да-да, конечно. Простите, что явилась без приглашения... Моя фамилия Пален. Могу я поговорить с вами, - обратилась она к Кире. Та кивнула в ответ, у неё образовался ком в горле, она пыталась сглотнуть, но никак не получалось. Тогда Кира схватила первое, что попалось под руку - это оказался бокал с шампанским, глотнула из него и закашлялась до слёз. Эльза Станиславовна терпеливо ждала, только слегка поморщилась.
-Прошу вас, садитесь, - Кира промокнула глаза салфеткой и приготовилась к разговору. Эльза Станиславовна посмотрела на девушку, потом на Соню. Та поняла:
-Я оставлю вас, - она кивнула гостье и вышла в соседнюю комнату.
Эльза Станиславовна проводила глазами певицу, повернулась к Кире:
-Я навела справки. Вас зовут Кира, да?
-Кира Сергеевна Стоцкая.
-Да, конечно, я видела бумаги у сына. Вашу церковную выписку, - пояснила она, - сын рассказал нам с мужем вашу историю. Я пришла сказать, что это неправильно. Он не должен был так поступать!
-Вы ставите в вину сыну то, что он помог человеку, оказавшемуся в отчаянном положении?
-Ах, оставьте! Мой сын всегда был готов всем помогать. Он с детства привык спасать щенков, котят, птиц, даже лягушек - всех несчастненьких и убогих.
"Несчастненьких и убогих" - ничего себе! Щёки Киры залила краска. Ей было и стыдно, и обидно. Стыдно за себя и обидно за Штефана.
-Ваш сын, Эльза Станиславовна, поступил благородно. Штефан не был бы самим собою, если бы не попытался мне помочь.
-Вы не должны были соглашаться! Как он мог?! Связать себя со случайным человеком, с какой-то хористкой церковным браком - это так необдуманно, - возразила Эльза Станиславовна и вдруг резко бросила: - это из-за вас он заболел...
Кира вспыхнула:
-Это не так!
-У моего сына прекрасно шла учёба в университете, он благополучно закончил его. В будущем муж собирался отпустить сына в Петербург к профессору Бехтереву. Штефана, с его талантом и трудолюбием, несомненно, ждала блестящая карьера. Но вот появились вы, и всё рухнуло.
-Что вы такое говорите?! Почему это теперь всё рухнуло? Что мешает вашему сыну работать у Бехтерева? Уверяю вас, он ещё будет служить у него.
-Вы разве не слышали? Мой сын болен, очень тяжело болен. После его возвращения из Одессы (ненавижу этот город!), где он имел несчастье познакомиться с вами, он заболел.
-Заболел? - растерянно переспросила Кира, - но что с ним?
-Он перестал нас узнавать - вот что с ним, - с горечью ответила Эльза Станиславовна, - через неделю после возвращения он вдруг исчез. Его везде искали. Нашли в лесу, без сознания. А придя в себя, он не узнал нас с мужем. Мы лечили его за границей у лучших специалистов. Теперь ему, несомненно, лучше. Он уже осознаёт окружающее, даже зовёт меня мамой. Но с его психикой что-то произошло, он перестал быть медиком, теперь он боится подходить к больным. Это всё из-за вас!
-Но почему из-за меня? - Кира чуть не плакала.
-Да потому, что он, скорее всего, понял, какое ярмо надел себе на шею, женившись на вас. Он такой впечатлительный! Зачем, зачем вы согласились на эту авантюру с фиктивным браком? Вы же сломали ему жизнь!
Кира слушала жестокие слова Эльзы Станиславовны и с горечью вспоминала, как совсем недавно эти же слова бросал ей в лицо Яков Моисеевич -доктор-обманщик, отец Дашеньки. Он тогда сказал ей: "Там, где появляетесь вы, остаются одни руины".
-Где он сейчас? - чужим голосом спросила Кира.
-Они с мужем ещё за границей. Но на днях должны вернуться. Не вздумайте показываться ему на глаза! При виде вас ему только хуже станет. Собственно, именно для этого я и пришла к вам. Я прошу вас немедленно уехать отсюда и никогда не встречаться с моим бедным сыном. Слышите, я требую, чтобы вы даже близко не подходили к Штефану. Он не должен вас видеть.
-Вы не можете это решать за него, - упрямо вздёрнула голову Кира.
-Я пущу в ход все свои связи, со временем этот брак будет расторгнут, не сомневайтесь, - она поднялась и надменно глянула на девушку, - и он перестанет писать ваши портреты...
-Что? Что вы сказали? Он пишет мои портреты? - Кира побледнела.
-Да, вы правильно поняли: ваши портреты, - и она вышла не попрощавшись.
Кира рухнула на стул. Нет-нет, это не Штефан пишет её портреты. Ошиблась Эльза Станиславовна. Это Иво Рюйтель пишет её портреты.
Тихонько, бочком вдвинулась в комнату Соня:
-Я всё слышала, Кирочка. Но я не подслушивала, просто вы громко говорили, а слух у меня хороший, - она подошла к девушке, обняла её, - ты бы поплакала. Говорят, помогает...
-Нет, Сонечка, я не стану рыдать, рвать на себе волосы, даже просто тихо сопеть и утирать глаза платочком не стану. Когда-то я пообещала себе, что больше не будет слёз. Вот и держусь. Да что толку-то плакать? Разве это поможет?
-Но эта женщина - твоя свекровь - она была так сурова с тобой.
-Она - мать, её можно простить. Ведь она о сыне беспокоится.
-Ну, знаешь, тут я с тобой не соглашусь. Она должна уважать поступки сына, если любит его.
-Ах, Сонечка, это всё слова, слова. Всё так запуталось, так сложно запуталось.
-Вот что, - решительно заявила Соня, - давай рассказывай. Может, вместе и распутаем.
-Да, думаю, надо рассказать, - она усмехнулась, - новогодняя ночь как раз располагает к таким историям. Я покажу тебе один предмет. Сейчас вернусь, - Кира сходила за саквояжем.
-Ты что, уезжать собралась? Зачем тебе саквояж?
-А вот смотри, - она достала шкатулку. - Узнаёшь?
Соня посмотрела на ящичек, пожала плечами:
-Что я должна узнать? Эту шкатулку? Кажется, что-то подобное я однажды видела у Тонечки. Но та ли это шкатулка или нет, не знаю. Они все похожи: ящик и есть ящик, хоть и с такой красивой резьбою.
-А Полина говорила, что вы в детстве тысячу раз открывали его и играли с теми предметами, что там внутри, - удивилась Кира.