-Ну, долго-то ты в тишине и покое не проживёшь, - вернул её на землю Сергей. - Сколько нам этой тишины ещё осталось? Года четыре? А потом? Сама знаешь, что будет. Да и не знаем мы, как тут всё пойдёт. А вдруг войны не будет? ... Вот посмотрим, замёрзнет Ниагарский водопад или нет?
-Ну замёрзнет? И что тогда?
-Ты не поняла. Если водопад замёрзнет, а я читал, что он в 1911 году замёрз совсем, то, значит, все события пойдут так, как шли в нашем с тобой 1911 году. Ясно?
-Что будет, то и будет, - вяло махнула она рукой. - Главное теперь никто вроде Григория Александровича крутиться вокруг не будет. Кончилась мистерия!
Ах, как ему не нравилось такое её состояние! А что нужно делать, он не знал. Но понимал, Кире нужно время, чтобы хоть чуть прийти в себя. И ещё подумал, что обязан позаботиться об этой измученной и опустошённой женщине. Он мысленно добавил к своему длинному "шефскому" списку Шурку и её маму.
Шурочке наконец удалось привлечь внимание Софьи Григорьевны к их сложенному на скамье перрона багажу. Она через буфетное окно показала ей, что шляпная коробка грозила скатиться прямо на рельсы. Певица взглянула, всплеснула руками и поспешила наружу ловить коробку. А девочка подошла к сидящим молча Серёже и Кире. Серёжка притянул к себе Шурку, поправил ей капор. Она прильнула к его плечу.
-Поедем с нами, - шепнула она.
Серёжа сильнее притиснул девочку к себе:
-Не могу. Смотри, у тебя здесь мама, да и Софья Григорьевна тоже. А как же он? Кто-то же должен за ним присматривать, - он не назвал имени, но и так было ясно, что речь идёт о Штефане.
Шурка кивнула, обхватила его шею руками и зашептала в ухо:
-Присмотри за ним. Она его держит, не отпускает.
-Это ты о ком? - удивился он, - что за сказки ты тут говоришь?
-И вовсе не сказки, - она скосила глаза на мать, которая сидела, опустив голову, и думала о чём-то своём, - его держит ведьма...
-Шурка, Шурка, - он слегка щёлкнул её по носу, - ты же уже большая девочка. Какая ведьма? Ведьмы только в сказках. В жизни всё гораздо проще и сложнее одновременно. Нет, дорогая моя, никаких ведьм нет.
В зале появилось станционное начальство:
-Господа, пожалуйте к поезду. Сейчас будет. Стоянка - две минуты.
Шурка взяла Киру за руку и повела наружу, Серёжа шёл за ними. Кроме них, никаких пассажиров больше не было. Уже совсем развиднелось, серое небо нависло над зданием станции, и после тёплой буфетной стало зябко до дрожи. Шурка, всё ещё не привыкшая к извергающим дым и пар, взвизгивающим и гудящим поездам начала века, с опаской наблюдала, обхватив Кирину руку, за приближением пыхтящего паровоза. Горьковато запахло углем, сажей и ещё чем-то. Паровоз свистнул, выпустил с двух сторон струи пара и остановился. Проводник помог Серёже занести вещи, Софья Григорьевна поднялась в вагон и с тревогой наблюдала, как Кира обнимается с Серёжей:
-Кирочка, скорее! - не выдержала она.
Серёжка подхватил в охапку Шурочку, расцеловал её и поставил на площадку тамбура возле Киры. Паровоз как-то особенно пронзительно свистнул, сдал назад так, что дёрнулись все вагоны и двинул состав вперёд. Кондуктор уже закрыл дверь, но в полузамёрзшее стекло была видна одиноко стоящая фигура Серёжи на пустом перроне. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее она удалялась, сливаясь со стенами станции.
Проводив хмурым взглядом уходящий за поворот состав и ощутив гулкую пустоту внутри, такую, от которой хотелось закрыть лицо руками и разрыдаться в голос, Серёжа вернулся в буфетную. Спиртного там не было, но, перемигнувшись с буфетчиком, он вскоре вышел, имея в кармане полушубка чекушку монопольки. Верный Томас приветственно покивал ему, ласково ткнувшись тёплыми губами в руки и получив свой кусочек сахара, схрумкал его и, когда Серёжа вспрыгнул на облучок, без понуканий потрусил в сторону мызы Паленов.
Первое время после приезда в Петербург Кира ждала, что вот-вот раздастся в передней звонок и на пороге появится немного смущенный, обаятельно улыбающийся Штефан. Она летела к дверям на каждый звонок впереди горничной. Та только недоуменно косилась на странную барышню и судачила о ней с кухаркой. Но прошла неделя, за ней другая - Штефан не приехал. Кира сникла, и, если бы не Шурочка с Софьей Григорьевной, совсем бы завяла. Певица развила бурную деятельность. Не обращая внимания на меланхолическое настроение Киры, она взяла в свои руки бразды правления и, первым делом, попросила своего старого обожателя адвоката Велле, успевшего вернуться из Нью-Йорка, проверить, все ли Кирины притязания по наследству справедливы.
Викентий Павлович Велле просмотрел документы, сделал запросы в Одессу и Каменецк, дождался ответов и подтвердил, что все бумаги в порядке. Кира написала мачехе письмо, где сообщила, что, возможно, скоро приедет и немного волновалась, ожидая ответ, представляя, какое лицо будет у Веры Ивановны при чтении письма. Кира не забыла, как она слала проклятья ей и Штефану вслед. Но произойти это должно было в июне, а сейчас ещё только шёл февраль. От чехарды с датами у Киры порой голова кругом шла.
Как ни странно, ответ пришёл на удивление быстро. В нём Вера Ивановна рассыпалась в радостных приветствиях, сообщала, что содержит дом в идеальном порядке и с нетерпением ждёт возвращения "своей дорогой Кирочки". Кира только головой покачала, читая эти строки. Вечером, за ужином, она прочла письмо Софье Григорьевне (сегодня у неё спектакля не было и они устроили тихий семейный вечер) и та, с тоской глядя на кусочек пресной отварной телятины (нужно было срочно сбросить парочку фунтов для уже готовой к генеральному прогону "Кармен"), лишь неопределённо пожала плечами:
-Видишь ли, Кирочка, твоя мачеха - женщина непредсказуемая. Я-то хорошо помню, какие фортели они с твоей тёткой Полиной выкидывали в старших классах гимназии. Таких упрямых, несносных девиц, постоянно попадающих в разные переделки, ещё поискать надобно. Так что на твоём месте я бы не сильно ей доверяла, - она отрезала серебряным ножом микроскопический кусочек телятины, положила его в рот и стала задумчиво жевать. Шурочка хихикнула, за что тут же получила строгий взгляд сразу от двоих: от Киры и от гувернантки. Софья Григорьевна сделала Шурке страшные глаза, отчего та совсем развеселилась.
У Шурки теперь была настоящая гувернантка. На её появлении настояла всё та же Софья Григорьевна:
-Отдавать сейчас ребёнка в гимназию я бы не стала, - сказала она Кире, - да и мне предпочтительнее, когда девочка рядом. Давай наймём гувернантку!
-Соня, ты себе представляешь - гувернантка! - поразилась предложению певицы Кира, - и зачем нам гувернантка, если я сама могу заниматься с Шурочкой?
-Можешь, конечно, можешь, но не забывай, милая, что имея тамошнее образование, у тебя нет здешнего обычного гимназического. И потом, что тут такого? Это же всего лишь гувернантка, - невозмутимо продолжила Софья Григорьевна, - а если ты собираешься уезжать из Петербурга, пусть она едет с вами. Хотя, на мой взгляд, уезжать из столицы просто нелепо.
-Гувернантка, - Кира фыркнула и повторила несколько раз слово, напоминающее, романы сестёр Бронте из жизни девятнадцатого века. Всё-таки несколько лет, прожитые в другом времени и при других обстоятельствах, отразились на её восприятии современного окружения. Хотя, с другой стороны, тут же рассудила она, ничего плохого в этом никогда не было. Средства у неё есть, можно и о гувернантке для Шурочки подумать. Только не до того ей сейчас было: Викентий Павлович как раз занимался её бумагами и Кира по уши погрузилась в юридические тонкости. А вот Софья Григорьевна, никогда не имевшая собственных детей, ретиво занялась Шурочкиным воспитанием. Обнаружив у девочки хороший слух, она решила приохотить её к роялю. Шурка с удовольствием тренькала всяких "Васильков" с "Петушками" и упрашивала поскорее научить её "играть двумя руками", но Софья Григорьевна была последовательна и требовала освоения инструмента не с налёту, а методично и постепенно.