Возвратившаяся с репетиции Софья Григорьевна так и застала Киру, шмыгающую носом, с покрасневшими глазами и перебирающую изящные вещицы на столе.
-Ах, какая красота! - не удержалась актриса, разворачивая изумрудного цвета веер с галантными сценками в медальонах, - и перчатки того же оттенка! Да здесь целое сокровище! Но, на мой взгляд, слишком много зелёного. Можно, конечно, постараться внести сюда немного другого цвета, а то будешь напоминать зелёную царевну-лягушку.
Кира искоса посмотрела на Софью Григорьевну - что-то в её тоне ей не понравилось. Певица была чем-то смущена, избегала смотреть в глаза, на щеках выступили красные пятна.
-Что случилось, Сонечка? Тебя что-то беспокоит? - не выдержала Кира.
-Беспокоит. Представь себе, беспокоит, - Софья Григорьевна села в кресло, достала платочек и стала им обмахиваться, - скажи, ты позволяешь Шурочке пить вино?
Что-о? - у Киры глаза на лоб полезли, - Шурочка пила вино? Когда? Где?
-Вчера. Мы сели за рояль, но ничего не вышло из занятий. Шурка с красными щеками, глаза блестят, смеётся как дурочка. И вдруг позеленела вся и помчалась в туалет. Вернулась бледная, в испарине, говорит, что её стошнило. Ну тут я вцепилась в неё и всё вызнала. Оказывается, это Ольга Яковлевна угостила ребёнка галицынским кагором. Я не стала больше ничего выяснять, решила, что ты сама примешь меры. Отослала Шурочку спать. Хотела тебе сказать, да отвлёк Викентий Павлович.
-Вот почему она уже спала, когда я зашла поцеловать её на ночь! Но что же Ольга Яковлевна? Она-то где была всё это время?
-Пока вы с Викентием составляли очередное прошение, Ольга Яковлевна отпросилась у меня. У неё голова заболела - теперь-то я понимаю почему - она решила пройтись по улице, подышать воздухом. Кажется, мы ошиблись в этой девушке, Кирочка, - с сожалением покачала головой Софья Григорьевна.
Кира неопределённо дёрнула плечом: ошиблись? Девушка ей напоминала Олечку не только полным совпадением имён. Что-то в её характере было бесшабашно-добродушное, свойственное любимой подруге. Кира так и видела бесхитростную Олечку первых дней жизни в Одессе. И вдруг такая, мягко говоря, неприятность.
-Да, надо разобраться. Но это ведь ещё не всё? Да, Сонечка?
-Не всё. Кира, мы с Викентием решили остаться друзьями, - она преувеличенно внимательно разглядывала свой носовой платочек.
-Соня! Но почему? Ты же ответила ему согласием на брак - и вдруг?
-Так получилось. Понимаешь, слишком долго всё это тянулось. Перегорело, что ли? А тут ещё... - она замялась, - не знаю, как тебе сказать...
Кира вдруг увидела, что Софья Григорьевна покраснела как девочка-гимназистка и сразу от этого помолодела. "А ведь она ещё совсем молодая женщина, и такая хорошенькая. Тридцать четыре года - разве это возраст?", - подумала Кира и улыбнулась.
-Ну вот ты уже и смеёшься, - обиделась певица.
-Да нет же, Сонечка. Я не смеюсь. Я радуюсь, - она обвила рукой хрупкие плечи Софьи Григорьевны, - и кто же он?
-Представь, пока мы с тобой разъезжали по Эстляндии, у нас появился новый баритон. И теперь он репетирует со мною. Правда, мы были и раньше знакомы, но когда это было! Он - чудо! Голос - бархат, чистый бархат. А уж хорош как!
Кира забеспокоилась:
-Голос бархатный? Баритон? И хорош? Уж не Полди ли? - ахнула она и по сияющему лицу Софьи Григорьевны поняла, что угадала.
-Он. Витольд Полди-Комаровский, - с удовольствием произнесла-пропела Соня имя старого Кириного знакомого, - говорят, на премьере будет кто-то из Вены. Ну, знаешь, что-то вроде прослушивания. Только не пойму, с чего бы у них к нам такой интерес? У них же там итальянцев пруд пруди. Но слух прошёл, что ищут они голоса, а какие: тенора, сопрано, меццо или баса с баритоном - не знаю.
Наверное, Кира ещё бы поохала по поводу неожиданного увлечения Софьи Григорьевны, но в передней резанул уши дверной звонок, и вскоре появилась горничная с телеграммой на медной тарелочке. Кира распечатала её и прочла: "На днях буду Петербурге. Всё хорошо. Сергей".
-Что "всё хорошо"? - подняла недоумевающий взгляд Кира.
-"Всё хорошо" - это всё хорошо! Что тут придумывать? - пожала плечами Софья Григорьевна, - разместим его в кабинете... Ты согласна?
-Господи, Соня, это же твоя квартира. Почему ты спрашиваешь? - смутилась Кира, - а кабинет ему давным-давно знаком. Там в тридцатые годы жил Андрей Монастырский.
-Не напоминай мне эти ваши выкрутасы со временем. Я уже совсем запуталась, - и вдруг прижала ладонь ко рту, - но, Кира, он же его отец!
Кира поняла, что беспокоит певицу:
-Сонечка, пусть они сами разбираются друг с другом. Но приготовься, видеть их рядом - зрелище особое. Они же смотрятся почти близнецами - сходство невероятное. Я-то насмотрелась на эту парочку в своё время. В общем, пусть Серёжка сам выкручивается.
Ещё раз - на этот раз коротко - звякнул звонок в передней, потом послышалось весёлое щебетание Ольги Яковлевны. Она что-то со смехом сообщила горничной. И вот они с Шурочкой вошли в гостиную, внеся свежесть с морозной улицы. Шурочка подошла к матери, поцеловала её в щёку, потом обняла Софью Григорьевну.
-А Ольга Яковлевна сегодня села прямо в сугроб, - сообщила она, - и господин в круглой меховой шапке помогал её вытаскивать.
-Может, не вытаскивал, а помог ей подняться? - поправила её Кира и обрадовала: - Серёжа скоро приедет.
Шурка хлопнула в ладоши, покрутилась на каблуках и чинно уселась на стул.
-Мадемуазель, надеюсь, вы не ушиблись, когда упали? - Кира внимательно посмотрела на гувернантку, с которой у неё предстоял неприятный разговор.
Та кинула быстрый настороженный взгляд на Киру - видимо, что-то в её тоне проскользнуло не то. Но мило улыбнулась:
-Благодарю, Кира Сергеевна. Всё в порядке. Это моя неловкость виновата. Как зима начинается, так я уж обязательно хоть пару раз да поскользнусь.
Шурка переводила любопытный взгляд с матери на гувернантку:
-Мамочка, пойдём завтра рано-рано гулять с нами? - неожиданно попросила она.
-Это когда же? - улыбнулась Кира.
-А по-омнишь, как мы на Карповке утром гуляли? - настойчиво глядя в глаза матери, протянула она.
-Но мы же не... - начала Кира и запнулась. В Шуркиной настойчивости былочто-то необычное. К тому же называть прогулкой дорогу в ленинградскую школу не совсем правильно. Но Шурочка ждала ответа, и, когда Кира согласилась завтра к восьми утра выйти на Карповку, облегчённо вздохнула.
Поговорить с гувернанткой этим вечером не удалось, потому что пришёл Викентий Павлович (теперь уже не как жених Софьи Григорьевны, а как её старинный друг, о чём, судя по всему он совсем не жалел), и они мило провели вечер, слушая ноктюрны и баллады Шопена в исполнении Ольги Яковлевны. А играла она отлично, но, на Кирин взгляд, излишне академично, как-то холодно. Впрочем, Кира тут же одёрнула себя, решив, что просто придирается к девушке из-за казуса с Шурочкой.
Целуя на ночь Шурочку, Кира всё же спросила:
-Завтрашняя прогулка - ничего не хочешь мне сказать?
Шурка повозилась, устраиваясь поудобнее под одеялом, глянула светло-карими глазами:
-Завтра всё сама увидишь, мамочка, - и зевнула. Кира только головой покачала: вот ведь мастерица тайны всякие придумывать.
И уже совсем поздно, когда Кира собиралась тушить лампу, стукнула в дверь Софья Григорьевна. В тёплом халатике, отделанном по широким рукавам куницей, с распущенными по плечам волосами, она выглядела совсем юной барышней.