-Кирочка, я на минутку, - немного смущаясь, начала она, - меня беспокоит... - она затянула поясок халата и стала перебирать пушистые кисточки на его концах, - меня беспокоит, как они встретятся.
-Кто, Сонечка?
-Витэк и его сын. Я-то помню, каким резвым и бойким мальчиком он был, как его мама переживала, чтобы он не расшибся. И помню, как она однажды вдруг расплакалась. Мы с Андреем Афанасьевичем кинулись её утешать, а она и говорит: "Вот смотрите, какой красивый и умный мальчик. Никогда-никогда Полди не прощу!" Прямо так и сказала: "Никогда не прощу". Представляешь, как она мальчику об его отце говорила?
-Может, что-то и говорила, но теперь она по-другому думает. И Серёжа к своему настоящему отцу теперь иначе относится. Не так непримиримо, как раньше.
-Так ты не боишься, что они могут встретиться?
-Не знаю. Но, наверное, лучше им пока не встречаться.
-Я тоже так думаю: лучше им пока не встречаться, - она поднялась со стула. - А с Ольгой Яковлевной ты не говорила?
-Не смогла. После такой музыки идти выяснять отношения - пакостно.
-Я так и думала. Кстати, Викентию её игра показалась механической, без души - одна техника. Он так и сказал, что её игра такая же ледяная, как её бледно-голубые глаза. Представляешь? Бледно-голубые! - хихикнула она.
-Как же бледно-голубые, если они чёрные, как у Олечки Матвеевой? - удивилась Кира, - но, может, Викентий Павлович дальтоник? Я слышала, что у мужчин это чаще встречается, чем у женщин.
-Но, во-первых, Викентий никакой не дальтоник, он всегда прекрасно отличал все цвета, - обиделась за старого друга Софья Григорьевна, - во-вторых, у Олечки, и я прекрасно это помню, были глаза цвета спелой-переспелой вишни, а вовсе не черные. Чёрные глаза, если хочешь знать, это у Витэка - не глаза, а очи, огненные и прекрасные, - тут Кира невежливо хмыкнула, и Софья Григорьевна одарила её суровым взглядом, - а в-третьих, а в-третьих, - забыла, что хотела сказать...
Тут Кира не выдержала и засмеялась. Софья Григорьевна секунду обиженно смотрела на неё, но потом тоже залилась смехом-колокольчиком.
-Вспомнила, вспомнила, - отсмеявшись, сказала она, - я же хотела пригласить тебя на генеральную репетицию завтра.
-А с Шурочкой можно? - обрадовалась Кира.
-Ну разумеется, можно. Кстати, что это за таинственную прогулку она затеяла?
-Спрашивала, не отвечает. Завтра всё узнаем.
-Вот что, - решила Софья Григорьевна, - я тоже с вами пойду. Это даже полезно продышаться с утра, всё равно буду нервничать перед генеральной, а свежий воздух успокаивает.
Глава 15
Конечно, было ещё совсем темно. Ничего удивительного - февраль всё-таки. Утренний морозец кусал за щеки и нос, фонари разливали вокруг себя неверный желтоватый свет. Дворник орудовал деревянной лопатой, сгребая снег с тротуара и ругаясь с воронами, которые дразнили его своим карканьем. При виде маленького женского отряда, бодро вышедшего из парадного во двор, дворник снял потрёпанный треух и поклонился дамам. Те вежливо кивнули в ответ, прошли мимо спящего фонтана и через высокие ворота с медными фонарями вышли на улицу, где служивый народ торопился по своим делам и носились с гиканьем лихачи. Решили взять извозчика и спокойно добраться до Карповки. Софья Григорьевна уже ругала себя за необдуманное спонтанное решение. Мало того, что не выспалась толком, так ещё и холодно, и ветер- так и горло застудить можно. Она поправила пуховую шаль, надетую поверх кокетливой меховой шапочки, и уткнулась носом в лисью муфту.
Кира покосилась на Ольгу Яковлевну. Та сидела, выпрямив спину и таинственно улыбаясь, поглядывала чёрными глазами с высоты коляски на прохожих. Шурочка спала сегодня плохо, беспокойно и потому время от времени зевала, прикрываясь муфточкой. Возле училища принцессы Ольденбургской они вышли и попросили извозчика подождать их, а сами медленно двинулись вперёд. Для Шурочки и Киры, тысячу раз гулявших в этих местах в конце века, сейчас всё выглядело по-другому. Дом, в котором была семейная квартира Иво Рюйтеля и Даши только-только строился, на площади не было и намёка на импозантный, похожий на огромный замок, дом с башнями, вместо садика с памятником изобретателю радио за деревянными заборами прятались дома, а вместо дворца культуры имени Ленсовета сверкал огнями "Спортинг-палас". Ещё не светился белым камнем дом эмира Бухарского, но зато горел свет в окнах дома Покатиловой, и Шурка привычно погладила змеиную головку в оградке особняка. Её жест заметила Софья Григорьевна:
-Ты зачем змею гладишь? Знаешь, что такое змея? Змея - это коварство, это злоба. А ты её гладишь...
-А мне Серёжа говорил, что здесь никакое не коварство. Видите, она восьмёркой на шаре свернулась? Серёжа говорил, что это...забыла слово... Мама! Как такая змея называется?
-Как называется? Не знаю. Но, думаю, если она лежит в виде восьмёрки, то, значит, изображает бесконечность.
-Да-да! Вспомнила! Серёжа говорил, что это символ бесконечности, - и она ещё раз погладила чугунную головку змеи.
-Много чего твой Серёжа наговорил тебе, - проворчала Софья Григорьевна, - а вот говорил он, что есть такой особый час, когда твой Ангел-хранитель обязательно исполняет желание?
-Как это? - у Шурки глаза сделались круглыми, - все-все желания?
-Все, - уверенно подтвердила Софья Григорьевна, - только надо знать, когда просить. И чтобы слова прямо из сердца шли.
-Прямо из сердца, - повторила Шурка с придыханием, - а когда надо просить?
-Мне матушка, когда я была маленькой, говорила, что у каждого дня есть такая особая минутка, когда можно с Ангелом пошептаться. Это называется "час Ангела".
-А вы шептались с ним? С вашим Ангелом? - у Шурочки глаза прямо-таки горели от восторга.
-Конечно. Я мечтала стать певицей и как-то попросила его мне помочь. Сама видишь: теперь служу в театре.
Прошли чуть дальше, туда, где высился дом с эркерами. Где-то там, за тёмными сейчас стёклами, была их с Шурочкой комната, из окна которой они смотрели на дом Циммермана.
-Мама, смотри! - Шурка дёрнула Киру, показывая рукой на светящиеся окна квартиры на третьем этаже. Кира замерла. Ах, как нужен ей сейчас этот самый час Ангела! Там, в доме Циммермана, в их квартире светились все окна. "Господи, пусть он уже вернётся к нам! Слышишь меня, мой добрый Ангел-хранитель, пусть Штефан будет с нами!" - пронеслось у неё в голове, и Кира вздохнула:
-Наверное, прислуга готовит квартиру к приезду хозяев. Ты же читала телеграмму от Серёжи, - она решительно повернула назад. - Пошли лучше к Карповке.
Они постояли у Карповки, хотя здесь, на перекрёстке, ветер задувал особенно жестоко.
-И что? - Софья Григорьевна недовольно повела плечами, - так и будем мёрзнуть?
-И правда, Шурочка, холодно, - поёжилась Кира, - может, пойдём домой?
-Мамочка, подожди чуть-чуть. Рано же ещё! Мы быстро приехали, а надо было идти. Ты на часики посмотри.
-Так что на них смотреть, они же не ходят. Как остановились первого января, так и стоят. Ты же знаешь, я их по привычке ношу - и только.
Шурка взяла её за руку и прижала меховой рукав шубки к уху:
-Тикают, мамочка, они тикают!
Кира, не веря, отодвинула край рукава и поднесла часики к глазам: по мерцающему перламутровому циферблату бежала секундная стрелка. Она растерянно посмотрела на Шурочку и засмеялась.
-Идут! Идут! Без пяти восемь натикали!
-Вот видишь, ещё пять минут до восьми, - смеялась в ответ Шурка.
-Ах, нет! - вмешалась Ольга Яковлевна, - ваши часы отстают на десять минут. Смотрите, уже пять минут девятого, - она отогнула край рукава пальто и предъявила свои часы, - давайте я поправлю стрелки.
Ольга Яковлевна крепко ухватила Киру за кисть и попыталась повернуть головку часов, но тут Шурочка неловко оступилась и, чтобы не упасть, машинально ухватилась за первое, что попалось ей под руку, то есть за рукав гувернантки. И они обе, не удержавшись на ногах, сели в сугроб, оставленный дворником.