Всю дорогу домой Шурка напевала мелодии из оперы и размышляла, потом повернулась к Кире:
-И зачем было убивать её? Ну, разлюбила - так что ж, убивать за это? - и так по-взрослому повела плечиками. - А как ты думаешь, если бы Хозе её разлюбил, она бы тоже его убила?
-Кармен? - задумалась Кира, - не знаю, но вполне может быть и убила бы, - ей почему-то показалось, что Шурочка совсем не о цыганке Кармен спрашивала.
Дома их ждала неожиданная почта - письмо от Веры Ивановны. В нём она сообщала, что выходит замуж за старинного приятеля, с которым свела знакомство ещё в гимназические годы. В прошлом военный, он теперь решил поселиться в Каменецке, где открывает оружейный магазин. Собственно, открывает магазин его компаньон, а он только участвует в деле своим капиталом. Человек он солидный, уже не первой молодости. "Сонечка его хорошо знает. Пусть вспомнит наши гимназические проказы и поручика Григория Александровича Иванова, - писала Вера Ивановна, - и как мы всей нашей компанией (Полинушка, Леночка, Сонечка и я) бегали тайком на музыкальные вечера, которые так только назывались, а на самом деле это был танцкласс, где кавалерами выступали заезжие молоденькие офицеры. Как видишь, Кирочка, и мне "перед закатом дня блеснуло счастье", и теперь у меня одна забота: найти моим дорогим девочкам - Ирочке и Аннушке - достойных мужей. Ах да, ещё надо приискать человека, который будет заботиться о твоём родовом гнезде, я-то теперь буду занята собственным домом".
Прочтя о господине Иванове, Кира так и села. Опять?! Но как же тогда тот, в которого стрелял Вацлав в Эстляндии? Или всё же кусочки головоломки сложились чуть иначе? И теперь Григорий Александрович Иванов - всего лишь отставной офицер, не имеющий никакого отношения к мерзкой твари, возомнившей себя новым Творцом и получившей по заслугам, растворившись в небытие? Ну что ж, она планировала уехать в Каменецк, а там, на месте, всё окончательно станет ясным.
Отправив Шурочку с гувернанткой погулять до обеда, Кира села писать ответное письмо Вере Ивановне, но звонок в передней прервал её занятия. Пока горничная открывала дверь, Кира перешла в гостиную, уставилась на дверь с тайной надеждой... На что она надеялась? На то, что откроется дверь и появится тот, ради которого она прошла сто дорог и готова пройти ещё столько же, только бы он вернулся в её жизнь.
Дверь открылась - и вошёл Серёжа. По еле уловимому разочарованию, на мгновение промелькнувшему в её глазах, он догадался, кого ждала эта крохотная и такая сильная женщина:
-А это всего лишь я! - пошутил он, обнимая её и целуя в обе щеки.
-Что, так заметно? - нахмурилась и тут же насмешливо улыбнулась, - Серёжка, совсем франтом стал!
Он подошёл к овальному зеркалу, посмотрел на себя и усмехнулся:
-Никогда бы не подумал, что у здешних мужчин такая смешная одёжка. Одни шёлковые носки на подтяжках чего стоят! А уж воротнички у рубашек - мечта инквизитора.
Кира внимательно посмотрела на него: за элегантной одеждой, беззаботной улыбкой пряталась усталость и беспокойство. В чём причина? И тут же сердце сжалось - Штефан, как он? Здоров ли? Но упрямо мотнув головой, прогнала беспокойные мысли.
-Где же Шурочка?
-Отправила её погулять с гувернанткой, - улыбнулась Кира.
-У Шурки гувернантка? Вот это новость! - восхитился он, - и как они, ладят между собой?
-Ладят, - отмахнулась Кира, - лучше расскажи, чем занимался?
-Делами занимался, Кирочка, - его взгляд стал серьёзным, - кстати, теперь у меня новые документы. Как это удалось провернуть Ивану Фёдоровичу - не представляю. Но теперь перед тобой Матвеев Сергей Витольдович, дворянин, православный, и что там ещё пишут в нынешних паспортах.
-Вот как! - она быстро глянула, - то, что Матвеев - это понятно. Взял фамилию матери. А...
-А отчество теперь именно такое. Штефан поддержал, а мама, думаю, не была бы против.
-Ты знаешь, он сейчас здесь. Сегодня на генеральной пел Эскамильо. И как пел!
-Я знаю, - тихо сказал Серёжа, - я был в театре.
-Ах ты! - дёрнула его за рукав Кира, - и не подошёл к нам! Ах ты поросёнок!
Он смущённо засмеялся:
-Видел вас всех: и тебя, и Шурочку, и какую-то белоглазую мадемуазель рядом.
-Почему белоглазую? - удивилась Кира, - у Ольги Яковлевны чёрные глаза.
-Чёрные? Ну, значит, мне показалось. Так её зовут Ольга Яковлевна? Забавно.
-Ещё бы! Я чуть не упала, когда она назвалась: Ольга Яковлевна Матвеева. И подумала, что это Олечка мне её послала вместо себя и что теперь появится у меня подруга...
-И что же?
-Ничего. Пока ничего. Она внимательная, исполнительная, с Шуркой хорошо обходится. Но она сама по себе, и мы сами по себе. Да, ладно, ну её. Ты хотел рассказать, чем занимался. Давай рассказывай.
-Я, Кирочка, за эти недели где только не побывал! И в Виннице, и в Киеве. Кстати, в Киеве зашли мы в церковь Кирилловскую. Должен сказать тебе, Врубель образ будто с тебя писал. На картинках-то я видел его, но чтоб вот так, вживую увидеть... Долго мы там стояли, глядя в полубезумные очи Богородицы. Пробрало нас, до мурашек по коже пробрало.
Кира уловила это его "мы, нас", но не стала уточнять, с кем он ездил на Украину, ждала, когда он сам скажет.
-В Киеве говорили с отцом Афанасием. Хотели уговорить их с матушкой перебраться в другие края. Ни в какую! Мы ему уж и так и этак - нет, упёрся и всё. Твердил, что Андрюшенька вернётся, а их на месте не будет. Мне казалось, Штефан может кого угодно уговорить, но и у него ничего не вышло. Потом поехали в Винницу. Там по-другому было. Может, потому что мы у дедушки с бабушкой тогда вместе с Шуркой побывали? - он помолчал, - а позавчера отправили в Швейцарию родителей Штефана, пусть там свой домик обживают. Чего ему пустым стоять?
-Но там же снежные лавины, - напомнила ему Кира.
-Помню, всё помню, - кивнул он, - не беспокойся. Так что осталось тут дел совсем немного: тебя с Шуркой забрать да и осесть тихим семейным кустиком в спокойном месте.
Кира с сомнением покачала головой:
-Не выйдет семейного кустика, Серёженька.
-Из-за него? - он не назвал имя, но и так ясно, кого имел в виду. Кира отвела потемневшие глаза. Серёжа удручённо вздохнул, - ты не спеши. Он ещё только-только выздоравливает...
-Мы с Шурочкой в Каменецк поедем, там у нас дом. Вера Ивановна письмо прислала: замуж она выходит. И знаешь за кого? За Григория Александровича Иванова. А? Каково?
-И после такого известия ты думаешь, что мы сможем тебя отпустить в этот твой несчастный Каменецк?
-Никакой он не несчастный, - обиделась за родной город Кира, - это маленький красивый город. Мы, конечно, уедем оттуда со временем. Сами уедем куда-нибудь. Время-то ещё есть.
Серёжа прошёлся по гостиной:
-Тебе не кажется, что мы похожи на крыс, бегущих с тонущего корабля?
-Кажется. Мне страшно, больно, и безумно жаль тех, кто здесь останется. Но что мы можем сделать? Кричать на каждом углу, что наступит 1914 год, а за ним придёт семнадцатый? Кто нас станет слушать? И ещё. Серёжа, ты уверен, что всё должно пойти так, как уже однажды было и как мы с тобой знаем? Я в этом совсем не уверена.
-Я книгу написал, - вдруг сообщил он, - там... - он не договорил. Быстрое треньканье дверного звонка возвестило о приходе с прогулки Шурочки и Ольги Яковлевны.
Увидев Сергея, Шурка взвизгнула и понеслась навстречу, с размаху запрыгнула ему на шею и повисла, болтая ногами:
-Серёженька, приехал! Приехал!
Он смеялся, целуя красные с мороза Шуркины щёчки, поймал её ручку, сделал строгое лицо.
-Почему холодные? Ты что, заболеть хочешь? - подышал на замёрзшие пальчики, повернулся к Ольге Яковлевне, - что же вы, мадемуазель, не велели ей варежки надеть?
Гувернантка засуетилась, забормотала:
-Я говорила, но Шурочка не слушала...
-Ах, Ольга Яковлевна, - засмеялась Шурка, - вы что ж, не видите? Он же шутит. Серёжа, перестань пугать Ольгу Яковлевну!