Палантасцы столь сильно желали сохранить свой город невредимым, что заключили с Повелителями сепаратный мир. Случилось это, правда, задолго до конца Войны — когда казалось, что им нечего терять, — еще до того, как палантасцы неохотно присоединились к войскам, сражавшимся против могущественной Владычицы Тьмы.
Благодаря героической жертве Соламнийских Рыцарей Палантас избежал участи, которая постигла многие другие города, такие как Утеха и Тарсис. При мысли об этом Китиара ухмыльнулась и приблизилась к городским стенам на расстояние полета стрелы. Наверное, Палантас снова прикован к своему отражению — с желанием воспользоваться периодом всеобщего подъема для того, чтобы придать своему очарованию, и без того почти сказочному, еще большую прелесть.
Подумав так, Китиара громко рассмеялась, наблюдая за суматохой на стенах старого города. С тех пор как ее голубой дракон в последний раз пролетал над крепостными стенами, прошло всего два года, и она хорошо помнила царившую тогда панику. Даже сейчас в ее воображении неподвижный ночной воздух гудел от грохота боевых барабанов и пронзительного пения труб.
Скай, казалось, тоже услышал эти звуки. Его драконья кровь быстрее побежала по жилам, и он покосился на свою хозяйку пылающим глазом, словно упрашивая изменить решение.
— Нет, мой мальчик. — Китиара наклонилась и потрепала дракона по шее. — Еще не время. Потерпи, если у нас все получится… Ждать осталось немного, я тебе обещаю.
Скаю пришлось удовлетвориться этим ответом. И все же он отвел душу, дыхнув огнем на каменную стену, отчего та почернела и сплавилась. Все это он без труда проделал с расстояния, в полтора раза превышающего убойную дальность стрельбы самого тугого лука. Выставленные на стенах стражники, пораженные драконобоязнью — заразной болезнью, которая осталась людям в наследство со времен войны, — разбежались, словно муравьи.
Китиара не торопила своего дракона, и тот летел плавно, почти лениво. Все равно никто не осмелился бы напасть на нее — между армией Китиары, расквартированной в Оплоте, и палантасцами формально был мир, хотя некоторые из рыцарей пытались убедить свободных граждан Ансалона объединиться и пойти на штурм Оплота, в который отступила Китиара по окончании войны. Палантасцев, однако, нелегко было подвигнуть на это: для них война закончилась, и никто не хотел влезать в новую свару.
— А я с каждым днем становлюсь все сильнее и могущественнее! — воскликнула Китиара, паря над городом. Глядя вниз, она пыталась запомнить все, что могло пригодиться ей в будущем.
Палантас был выстроен наподобие огромного колеса. Все самые важные строения — дворец государя, палаты Совета, старинные особняки аристократии — были сосредоточены в центре города. Вся остальная жизнь вращалась вокруг него, как вокруг оси.
Исторический центр окружали роскошные дома городских богачей — «новых» богачей, — а также резиденции тех влиятельных вельмож, что проживали за городской чертой. В этом же районе располагалась и Большая Библиотека Астинуса.
Совсем с краю, почти у стены Старого города, теснились всевозможные лавки и магазинчики.
Восемь широких проспектов, словно спицы гигантского колеса, расходились во все стороны от городского центра. Вдоль проспектов были высажены прекрасные деревья, желтые листья которых не опадали и круглый год напоминали тонкое золотое кружево. Один из этих проспектов вел к морскому порту, а остальные — к семи Вратам городской стены.
Пролетая над этой стеной, Китиара увидела и Новый город. Он был построен так же, как и Старый, по тому же кольцевому плану. Вокруг него, однако, не было крепостных стен, так как, по словам одного из государей, «городские стены умаляют архитектурные достоинства».
Китиара улыбнулась. Никакой красоты в этом городе она не видела. Даже деревья для нее ничего не значили. «Как легко, — вздохнув, подумала она, — было бы захватить все это!»
Внимание ее привлекли два здания. Одно из них, то, что строилось в самом центре города, было Храмом Паладайна. Во второе она направлялась. Именно на нем остановился задумчивый взгляд Китиары.
Здание настолько резко контрастировало с остальной архитектурой, что даже нечувствительный глаз Китиары заметил это. Оно поднималось из окружавшей его тени и упиралось в небо, словно лишенная плоти фаланга пальца. Нетрудно было угадать, что тут поработала какая-то темная сила, ведь когда-то считалось, что здание это — самое красивое во всем Палантасе.
То была Палантасская Башня Высшего Волшебства.
Густая тень окружала ее днем и ночью, ибо вход в Башню охраняла обширная Роща. Поговаривали, что деревья в ней — самые большие из всех, что росли на Кринне, и говорили это люди, много попутешествовавшие. Никто, однако, не мог утверждать этого наверняка, потому что даже кендеры — существа, которым почти неведомо чувство страха, — не рисковали заходить в ужасную тень.
— Шойканова Роща… — пробормотала Китиара, обращаясь к невидимому спутнику. — Ни одно живое существо не осмеливалось войти в нее. Так было до тех пор, пока не пришел он — Властелин настоящего и будущего.
Голубой дракон тем временем опустился на пустынную улицу, прилегающую к Шойкановой Роще. Как ни старалась Китара заставить своего дракона пролететь над Рощей к самой Башне, у нее ничего не получилось. Скай, который готов был сражаться за свою хозяйку до последней капли своей драконьей крови и пожертвовать ради нее жизнью, отказывался лететь дальше. Он просто не в силах был это сделать. Ни один смертный, даже дракон, не смел проникнуть внутрь кольца деревьев-стражников.
Скай приземлился на мостовую и, неуклюже переминаясь с лапы на лапу, с ненавистью поглядел на неподвижные гигантские стволы. Его огромные глаза пылали, а могучие когти скребли по камням улицы. Не знай он так хорошо свою повелительницу, он, быть может, попытался бы помешать ей войти под сень страшных деревьев, однако здесь даже он был бессилен. Если Китиара на что-нибудь решалась, она непременно доводила дело до конца. Покорившись неизбежному, Скай сложил огромные кожистые крылья и с презрением покосился на разжиревший, благополучный город, который ему отчего-то не разрешали спалить.
Мысль о крови, пламени и дыме возбудила дракона.
Китиара неторопливо спустилась с седла, укрепленного на спине чудовища.
Солинари, серебряная луна, маячила в небе, как надкушенная головка сыра. Ее сестра близнец, красная луна Лунитари, только-только показалась над горизонтом, словно огонек гаснущей свечи. Слабый свет обеих лун, отражаясь от чешуйчатых доспехов Китиары, окрашивал их в кроваво-красный цвет.
Китиара, внимательно оглядев Рощу, сделала шаг вперед, но тут же остановилась. За спиной ее послышался шорох огромных крыльев.
— Давай улетим из этого проклятого места, госпожа! — без слов шептали ей кожаные перепонки. — Давай улетим, пока мы еще живы!
Китиара сглотнула слюну: во рту у нее пересохло, а язык распух так, что еле-еле ворочался. Мышцы живота свело болезненной судорогой, и Китиара вдруг вспомнила во всех подробностях свою первую битву, когда она впервые сошлась лицом к лицу с противником. Тогда у нее не было выхода: она знала, что должна убить, иначе ей придется умереть самой. Тогда она решила вопрос в свою пользу одним взмахом меча, но теперь…
— Я побывала во многих мрачных уголках этого мира, — снова обращаясь к своему невидимому спутнику, глухо сказала Китиара. — Я не знала страха, но сюда я не смею войти…
— Просто подними над головой бриллиант, который он дал тебе… — откликнулся спутник, медленно материализуясь из ночного мрака. — Стражи из Рощи будут перед тобой бессильны.
Китиара с опаской заглянула за первую шеренгу тесно сомкнувшихся стволов.
Густые кроны деревьев заслоняли свет лун ночью и свет солнца днем, поэтому в Роще вечно царила непроглядная мгла. Даже ветер не смел проникнуть туда, и листья деревьев висели недвижимо, лишь изредка отрываясь от веток под собственной тяжестью. Говорили, что в страшные дни накануне Катаклизма, когда ураганные ветры проносились над Кринном, деревья Шойкановой Рощи единственные на континенте не сгибались под гневом богов.