- Нет... - в отчаянии прошептала Крисания. - Нет, все не так! Даже Король-Жрец не понимает! Но почему он так слеп?
Это был утренний молебен по прошествии двенадцати дней после смерча, пронесшегося над Храмом, - первого предвестника катастрофы, первой из Тринадцати Напастей, предшествовавших Катаклизму. С тех пор из разных областей континента что ни день поступали все новые тревожные сообщения. Повсюду происходило что-то странное, небывалое прежде.
- Король Лорак сообщил, что деревья в Сильванести целый день плакали кровью, - продолжал Король-Жрец, и голос его слегка вздрагивал от священного трепета. - Город Палантас укрылся белым туманом, столь плотным, что нельзя было увидеть собственной вытянутой руки. В Соламнии не горит огонь - очаги холодны, кузни закрыты, а уголь, как и лед, не способен отдавать тепло. Зато на равнинах Абанасинии пожар охватил степи, и кочевники вынуждены были покинуть свои зимние стойбища. Только сегодня утром грифоны принесли весть, что эльфийский город Квалиност подвергся нашествию лесных зверей, которые отчего-то взбесились и перестали испытывать страх...
Крисания больше не могла этого выносить. Она встала и, не обращая внимания на осуждающие взгляды окружавших ее жриц, ушла со службы и принялась бесцельно бродить по коридорам Храма.
Кривой зигзаг молнии, полыхнувший за окном, на мгновение ослепил ее, а оглушительный гром заставил закрыть уши ладонями.
- Это должно прекратиться, иначе я сойду с ума! - растерянно пробормотала Крисания и толкнула плечом дверь своей комнаты.
Вот уже двенадцать дней над Истаром бушевала неистовая гроза, обрушивающая на землю водопады дождя пополам с градом. Вспышки молний и раскаты грома следовали друг за другом почти непрерывно; они сотрясали стены Храма, мешали сну и спутывали мысли. Подавленная усталостью и постоянным ужасом, Крисания опустилась в кресло и закрыла лицо руками.
Осторожное прикосновение заставило ее вздрогнуть. Перед жрицей стоял красивый мускулистый человек, закутанный в насквозь промокший плащ.
- Прошу прощения, Посвященная, я не хотел пугать тебя, - сказал гость глубоким приятным голосом, который показался Крисании смутно знакомым, впрочем, как и черты его мужественного лица.
- Карамон! - Жрица наконец-то узнала брата Рейстлина.
Она радостно обняла его за широченные плечи и прижалась к его груди - в эти безумные дни, похожие на кошмарный сон, ей так не хватало чего-то надежного, реального. За окном снова сверкнула молния, и Крисания крепко зажмурилась.
- Я ходила на утренний молебен, - сказала жрица, дождавшись паузы между двумя раскатами грома. - Снаружи, должно быть, творится что-то ужасное - ты промок до нитки!
- Я уже несколько дней пытаюсь увидеться с тобой... - начал Карамон.
- Я знаю. - Крисания нерешительно замялась. - Извини, я была очень занята...
- Госпожа Крисания, - перебил ее Карамон, - речь идет не о приглашении на праздничную пирушку. Завтра этого города не станет!
- Тише! - воскликнула Крисания и нервно оглянулась по сторонам. - Здесь нельзя говорить о таких вещах. Вспышка молнии и удар грома заставили ее вжать голову в плечи, однако она тут же овладела собой.
- Идем.
Немного помедлив, Карамон покорно последовал за Крисанией. Она вывела его из своей комнаты и повела в другую - расположенную в одном из самых дальних внутренних коридоров. После исхода истинных жрецов эта келья пустовала. Окно выходило во внутренний двор и было занавешено плотными шторами, сквозь которые не проникали мертвенные вспышки молний. Даже гром звучал здесь глуше, чем в других помещениях. Крисания пропустила Карамона вперед и, плотно закрыв за собою дверь, опустилась в мягкое кресло, знаком повелев воину сесть напротив.
Карамон нерешительно сел на краешек стула. Он чувствовал себя крайне неловко, так как его смущали воспоминания об обстоятельствах их последней встречи. Тогда он был пьян, и это едва не погубило весь их небольшой отряд. Должно быть, Крисания тоже подумала об этом. Ее глаза сделались серыми, как рассвет, и холодными, как лед. Под внимательным взглядом жрицы Карамон стыдливо вспыхнул.
- Я рада, что ты чувствуешь себя лучше. - Крисания старалась, чтобы ее голос был не слишком суров, но, видимо, это ей не совсем удалось, так как Карамон покраснел еще сильнее и уперся взглядом в пол.
- Прости, - повинилась Крисания. - Прости меня, пожалуйста. Я... не спала несколько ночей. Эта ужасная гроза не дает мне уснуть. - Она приложила дрожащие пальцы к вискам. - Я даже не могу думать, - хрипло прибавила она. - Этот непрерывный грохот, эти молнии...
- Я понимаю. - Карамон бросил на нее исподлобья быстрый взгляд. - У тебя было полное право презирать меня. Я сам презираю себя за то, каким недавно был. Но сейчас это не столь важно. Нам нужно выбираться отсюда, госпожа Крисания!
- Ты прав, - жрица судорожно вздохнула. - Надо выбираться. У нас остались считанные часы. Можешь не сомневаться, я прекрасно это понимаю. - Крисания опустила глаза и посмотрела на свои руки. - Я потерпела поражение, - сказала она устало. - До последней минуты я надеялась, что все может измениться. Но Король-Жрец слеп! Слеп!
- Однако ты не поэтому избегала меня, верно? - спокойно спросил Карамон. Ты хотела помешать мне бежать отсюда?
Теперь настал черед Крисании покраснеть.
- Нет, - сказала она так тихо, что Карамон едва расслышал. - Я не хотела, чтобы мы отправились обратно без... без...
- Без Рейсшина, - закончил за нее Карамон. - Но, госпожа Крисания, он весьма сильный маг, он сумел сам перенестись в прошлое. Он сделал свой выбор, и я наконец-то понял это. Нам нужно немедля возвращаться...
- Твой брат тяжко болен, - неожиданно сказала Крисания.
Лицо Карамона вытянулось.
- Я пыталась увидеться с ним с первого дня праздников, однако он отказывался от встречи. И вот сегодня Рейстлин сам послал за мной, - продолжила Крисания, чувствуя, как вновь начинает краснеть под внимательным взглядом Карамона. - Я хочу поговорить с ним, хочу постараться убедить его отправиться с нами. Ведь если его здоровье пошатнулось, то у него может не хватить сил для заклинания.
- Да, - пробормотал воин. Он вспомнил, что даже Пар-Салиану потребовалось для подготовки заклинания несколько дней. А ведь Пар-Салиан был здоров! - Что с ним случилось? - спросил Карамон.
- Близость богов влияет на него, - сказала Крисания. - Она влияет на всех, в том числе и на жрецов, но они не хотят признавать этого. - Некоторое время Крисания горестно молчала, затем заговорила вновь: - Мы должны быть готовы к возвращению. Если Рейстлин согласится отправиться с нами...
- А если нет? - перебил Карамон. Крисания задумалась.
- Я думаю... он согласится, - сказала она в смущении, так как в этот момент мысленно вернулась к их последней встрече, когда Рейстлин стоял подле нее, и она видела в его глазах восторг, смятение и... любовь. - Я говорила с ним... о том, что его путь никуда не ведет. Кажется, мне удалось убедить его в том, что зло способно только разрушать и что в конце концов оно обратится против того, кто выпустил его на свободу. Рейстлин признал мои доводы вполне разумными и обещал подумать о них.
- Кроме того, он тебя любит, - тихо добавил Карамон.
Крисания не посмела встретиться с ним взглядом и не нашла, что ответить. Ее сердце билось так громко, что некоторое время она не слышала ничего, кроме шума крови в ушах. Жрице казалось, что стены храма сотрясаются не от ударов грома, а от ударов пульса в ее висках.
Карамон неожиданно встал.
- Моя госпожа, - торжественно сказал он, - если ты права и твоя любовь и доброта смогут отвратить Рейстлина от того пути, который он для себя выбрал, если они выведут его к свету, тогда я... я...
Карамон замолчал и поспешно отвернулся. Увидев, как неумело прячет гигант от нее свои слезы, Крисания почувствовала глубокое раскаяние. Она подумала, что прежде явно недооценивала Карамона. Поднявшись следом за ним, она нежно прикоснулась пальцами к мускулистой, влажной от дождя руке воина. Карамон пытался совладать с собой.