Юные покупатели давно забыли о компьютерных играх, разинув рты, они с удовольствием слушали беседу рыжего торговца с хромым шизиком в разных перчатках.
– Плачу двести баксов! – Инвалид торопливо достал из внутреннего кармана полупальто еще одну мятую купюру. – Выдай мальчикам товара на двадцатник гринов за молчание о мелком нарушении финансовых законов и остальное возьмешь себе, сынок, за участие в судьбе покалеченного душманами в Кандагаре ветерана.
Инвалид несколько переигрывал, в чем отдавал себе отчет, но продолжал ломать комедию, оставаясь в гротесковом образе городского сумасшедшего, пока не вынудил-таки рыжего взять деньги.
Ошалевшая от счастья парочка отроков, получив на халяву ворох пиратских дисков, выпорхнула из «Виртуального Мира» в серый мирок московской окраины. Рыжий продавец повесил на дверь табличку «Перерыв 15 минут» и приступил к священнодействию с компьютерным оракулом.
Дисковод сглотнул нужный CD-блин, загрузил поисковую программу, рыжий набрал Ф.И.О. правозащитника, и оказалось, что Альбертов Адамовичей Кораблевых в столице прописано целых четверо.
Инвалид сделал уточнение – интересующий его сын Адама владеет автомобилем «Жигули» первой модели, о чем обмолвился, выступая по «Эху Москвы».
Рыжий сунул в дисковод пиратский CD с базой данных ГИБДД, помудровал с клавишами, выяснил, что «копейками» обладают до фига Кораблевых, но только у одного из них отчество Адамович. И прописан искомый Кораблев – вот повезло инвалиду! – в соседнем микрорайоне.
Рыжий загрузил третий по счету диск с картой Москвы, отстучал адрес А.А. Кораблева, владельца «Жигулей», номерной знак такой-то, на мониторе возникла карта микрорайона, в коем обитает правозащитник.
Инвалид ликовал – всего-то и делов, что проехать одну остановку на метро да поковылять минут десять до дома с дробным номером на бульваре с глупым названием.
И рыжий остался доволен – всего за четверть часа срубил сто восемьдесят баксов, когда еще приключится этакое везение?..
– Спасибо. – Покидая «Виртуальный Мир», инвалид замешкался у дверей. – Спасибо тебе, сынок Чубайс... Ай! Извини!! Извини старика! Ты напомнил мне знакомого рыжего мопса, вот я и оговорился. Извини еще раз за то, что обозвал тебя собачьей кличкой и... И, кстати! Ежели продолжишь доигрывать шахматную партию, от которой я тебя оторвал, учти – независимо от хода черных белой ладье должно «съесть» пешку и тем самым поставить мат негритянскому королю. Победа в партии однозначно за ку-клукс-кланом. Прощай, гроссмейстер! Удачи!
Самое забавное – шахматная программа при выходе из нее «засейфилась», то есть автоматически запомнила позицию на виртуальной доске, и, когда продавец вернулся к монитору, он действительно проиграл после хода белой ладьи и потери своей черной пешки.
Торговец пиратскими CD-дисками чесал рыжий затылок, глядя на монитор, где появилась надпись: «КОНЕЦ ИГРЫ», а инвалид в это время рассчитывался с продавщицей в подземном переходе к метро.
Инвалид купил в ларьке «Зоотовары» маленький, такой, чтоб поместился в кармане полупальто, пакетик с сухим собачьим кормом, тряпичный ошейник и поводок – веревку с карабином на одном конце и петлей для руки на другом.
Запихав поводок с ошейником в свободный карман, прижимая палку левым локтем к ребрам, инвалид сунул в щель турникета «Билет для проезда в метрополитене». Турникет пропустил хромого пассажира на станцию с аскетичным дизайном по моде конца восьмидесятых.
На следующей станции инвалид вышел.
Неполные десять минут, потраченные на ожидание метропоезда и проезд, он использовал для того, чтобы критически осмыслить детали наспех задуманной акции, и остался вполне доволен собой.
Когда рыжий компьютерщик загрузил карту-схему требуемого микрорайона, инвалид подметил около условного обозначения станции метро квадратик, обозначенный картографами, как «Продовольственный рынок», а когда хромал по подземному переходу и увидел ларек «Зоотовары», то подумал, что было бы неплохо заарканить одну из бродячих шавок, коих соблазнительные продовольственные запахи подобных рынков притягивают со всей округи. С собачкой на поводке можно прогуливаться у дома правозащитника, не привлекая к себе лишнего внимания. Обычное дело – хозяин выгуливает четвероногого друга.
Инвалиду повезло – выйдя на свежий воздух из духоты метро, он сразу же отыскал взглядом ничейную псину, лохматого голодного кобелька. Инвалид приманил песика сухим кормом, достал из кармана ошейник с поводком, припал возле радостно виляющей хвостиком собачки на колено здоровой ноги и ловко заарканил животное ошейником.
Он предусмотрительно не стал скармливать псу весь корм сразу. Хромая к месту акции, он периодически останавливался и подкармливал с руки сухими пахучими шариками своего лохматого невольника, не скупясь на ласковые слова. Песик жадно ел, прислушивался к интонациям в голосе человека и мало-помалу начинал к нему привыкать.
Альберт Адамович Кораблев с соратницей и супругой Зинаидой Яновной проживали в кооперативном доме, каковой ежели и отличался от типовых построек эпохи развитого социализма, так самую малость. Дом этот выстроили метрах в ста пятидесяти от улочки с односторонним движением. Полтораста свободных метров когда-то планировалось благоустроить, но грянула перестройка, и площадь осталась бесхозной. Расстояние от фасада кооператива до проезжей части напоминало скверное футбольное поле, бугристое и перечеркнутое извилистыми тропинками. По краям поля пролегли подъездные пути к кооперативному дому. Один из путей в прошлом году разрыли в связи с аварией теплотрассы, да так и не засыпали толком, оставив непроходимым. С прошлого года единственный подъезд к дому местные автомобилисты окрестили «Дорогой жизни». Короче говоря и мягко выражаясь, в весьма и весьма малопрестижном месте, хоть и в трехкомнатной квартире на двоих, проживала известная чета Кораблевых, что, впрочем, положительно сказывалось на имидже пожилых борцов за вселенскую справедливость.
Инвалид прогуливал пленного пса в непосредственной близости от «Дороги жизни», но так, чтобы свет единственного придорожного фонаря не попадал на его колченогую фигуру. Инвалид скупо кормил песика время от времени остатками сухого корма, щедро расточал ласковые слова в собачий адрес. Кораблевы покинули студию «Эха» минут сорок – сорок пять тому назад. Если, конечно, не задержались в коридорах радиостанции поточить лясы с профессиональными радиоболтунами без микрофонов. Ехать Кораблевым из центра сюда, на родную окраину, самое быстрое пятьдесят – пятьдесят пять минут. Если, конечно, они сразу поедут домой и если не застрянут в пробках. Итого, по самым оптимистическим прогнозам получалось, что «жигуль» первой модели, номерной знак которого инвалиду известен, может свернуть на «Дорогу жизни» в ближайшие десять-пятнадцать минут. Разумеется, если чета Кораблевых передвигается сегодня по столице на собственных «Жигулях».
Хромой посмотрел на часы, что притаились на запястье его левой руки под перчаткой, засек время.
Спустя ровно тридцать минут инвалид нагнулся к псу, положил палку на землю и, отстегивая карабин поводка, произнес тихо:
– Ошейник я, считай, подарил тебе за службу, шелудивый. Служба кончилась, давай, дембель, беги в родные рыночные пенаты.
Пес понял, что его обманывали, что звезда его собачьего счастья закатилась, едва поманив фальшивым блеском и оставив на память аркан уже ненужного ошейника.
А человек с палкой спрятал в кармане поводок и похромал к «Дороге жизни». Он хромал медленно, прижимая палку локтем к ребрам, он тянул время. Вот он остановился и присел, чтобы поправить шнурки ботинок, а вот встал и роется в карманах, вроде как что-то ищет, а вот...
А вот и «жигуль»! Вот она, «копейка» с нужным номерным знаком, аккуратно сворачивает, сбросив скорость до минимума, на «Дорогу жизни».
Хромой деловито огляделся. Везет, лишних глаз нету. Хромой пошел через дорогу.
Он шел, опираясь на инвалидную палку, и хромал сильнее, чем обычно, а «Жигули» потихоньку приближались. Он посмотрел в сторону тихоходного авто, и в затемненных стеклах его очков блеснуло отражение фар, и свет ослепил его, и он оступился, поскользнулся и свалился на асфальт, будто брошенная кукловодом марионетка.