Тина вновь буркнула что-то невразумительное. Обычно чистокровные первым делом припоминали, что она родилась, когда ее отец едва перешел на последний курс в Хогвартсе, а уж Дарлин и вовсе должна была быть в курсе всех подробностей тогдашнего скандала и теперь вполне могла начать подбирать Тине идеального — по ее, Дарлин, мнению — мужа, не забывая при этом с милой улыбкой смаковать каждый недостаток потенциальной невесты. Джанет вновь подняла уголки губ в равнодушной улыбке и отвлекла сплетницу на себя.
— Отец подумывал сговорить меня с Рабастаном Лестренджем, но я… сторонница свободных отношений. Вся эта мишура с кольцами и тортом… Прошлый век, — добавила она презрительным тоном, посмеиваясь в мыслях над тем, как у Дарлин ожидаемо вытянулось лицо.
— Но… но, дорогая моя, — забормотала та, — как же можно… молодой девушке без мужа в такое непростое время? Вот… Нет, я понимаю, любая женщина мечтает о лучшем из мужчин, а его не так-то просто отыскать, не правда ли? Вы наверняка знакомы с моим сыном Адрианом, он…
О да, раздраженно подумала Джанет. Энди Селвин, двадцатитрехлетний юнец с ветром в голове, копия ее собственного брата, редкостного повесы и пьяницы. И будто не Дарлин только что советовала им выбирать мужчин постарше. Следующим аргументом в пользу «милого Адриана» наверняка было бы нечто вроде «Только послушайте, дорогая! Джанет Селвин! Замечательно звучит, не правда ли?».
Возможно. Но и вполовину не так замечательно, как «Жанна Долохова». Трудность заключалась лишь в том, что несмотря на всё ее желание, мисс Джанет Ричардсон, стремящаяся сделать головокружительную карьеру в Департаменте Магического Правопорядка, не могла даже признать, что за время своей работы в Министерстве она хотя бы раз видела некоего Антона Долохова. Скрывать, что они вообще знакомы, было бы глупо — особенно теперь, когда Аврорату было известно, что мистер Долохов появлялся в мэнорах чистокровных в начале семидесятых, — но при упоминании его имени следовало хлопать глазами, недоуменно морщить лоб и тянуть «Ах да, кажется, я видела его… Мерлин, я уже и не вспомню, где. Это было так давно!». Притвориться забывчивой дурочкой было куда легче, чем скрывать брак с мужчиной, которого ненавидела половина преступного мира Европы. Даже если бы он согласился — согласился всерьез, а не подыграл ее иллюзиям из-за выигрыша в карты, — ни о каком замужестве не могло бы идти речи до тех пор, пока она шпионит для Руквуда.
Поставить на карту абсолютно всё и постоянно находиться в подвешенном состоянии до тех пор, пока они не победят — или не проиграют и не будут вынуждены бежать в попытке спасти хотя бы свои жизни, — это не лучший сценарий, но другого у них не было. Если бы только ей еще не приходилось сидеть и улыбаться, делая вид, что она ничуть не встревожена очередным рейдом.
Наслаждайтесь вином и этим дурацким красноватым светом, мисс Ричардсон, сегодня вечером вы должны лишь хорошо выглядеть и мило улыбаться.
— Работа — это чудесно, — продолжала Дарлин, — но…
Ее болтовня уже начинала утомлять. Следовало перевести разговор в немного другое русло.
— Ах, миссис Селвин, неужели вы согласны с этими магглорожденными, что по десять раз на дню заявляют мне, будто я занимаю их место?!
Удивленный взгляд, точно выверенные обиженные нотки в голосе, и рыбка послушно заглатывает наживку вместе с крючком.
— Разумеется, нет, моя дорогая! — немедленно оскорбилась Дарлин. Ровно с той громкостью, на которую и рассчитывала Джанет, привлекая к разговору внимание мужчин. — Эти магглокровки…!
— Дорогая, — вмешался мистер Селвин из опасения, что жена начнет высказывать чересчур радикальные мысли и их подслушает тот же официант, чтобы потом продать услышанное репортерам. Главе Отдела по Борьбе с Контрабандой, всерьез рассчитывавшему пробиться на пост Главы всего Департамента, когда Бартемиус Крауч начнет добиваться поста Министра, подобные статьи в прессе были ни к чему. — Магглорожденные — такие же полноправные члены нашего общества, как и любые другие волшебники.
— Но они ведут себя совершенно возмутительно! Ни манер, ни такта, ни уважения к нашим традициям! Они учатся за наш счет, требуют рабочие места в Министерстве, которые нужны нашим сыновьям, а уж эти их попытки заняться бизнесом! Я, конечно, стараюсь не вмешиваться в жизнь Камиллы, — иными словами, Дарлин опасалась услышать гневную отповедь от зятя, — но в ее положении как никогда нужна поддержка матери, — иными словами, мадам просиживала в гостиной у Ноттов всё свободное от чтения журналов время, — и я часто слышала, — иными словами, подслушивала, — рассказы Кристиана о…
Интересно, подумала Джанет, в действительности не испытывая ровным счетом никакого интереса, что такого Нотт мог рассказать в присутствии не в меру любопытных ушей Дарлин Селвин? Делиться подробностями нелегальных операций в притонах Лютного уж точно бы не стал. Хотя именно это и было одной из причин, по которым Нотт не первый месяц — окольными путями и не привлекая внимания к собственной персоне — пытался протолкнуть в Визенгамот очередные поблажки для «изготовителей дурманящих зелий». А где зелья, там и красивые магглы, накаченные этими зельями до такого состояния, что уже не способны вспомнить собственное имя.
Только скажи мне… что ты никогда…
Я — никогда. Мне не нужно спаивать женщину до потери пульса для того, чтобы переспать с ней.
— А эти маггловские идеи, которые они приносят в наше общество?! — продолжала возмущаться Дарлин. Замечательно, миссис Селвин, мне как раз необходим контраст между умной женщиной и полной дурой. Для большей наглядности. — Женщины работают в Аврорате! Двадцать лет назад ни одна чистокровная девушка даже не думала о подобном, а теперь…!
А теперь ее племянница по мужу рвалась получить звание командора Аврората и прилагающийся к нему красный мундир. Хотя, справедливости ради, женщины Селвинов были боевиками задолго до того, как в Британии вообще появился первый Гринграсс, а потому работа Фелиции Селвин вызывала недоумение лишь у тех ее родственниц, что до замужества носили другую фамилию. И сама Фелиция не забывала цедить полным язвительности голосом, что ее милая кузина Камилла — полная дура, в семнадцать лет выскочившая за сорокалетнего и в девятнадцать уже родившая ему наследника.
— Да кто же на такой женится? — с патетическим надрывом спрашивала Дарлин, ни к кому толком не обращаясь. А ее муж наверняка жалел, что не может наложить на нее Силенцио в присутствии пары коллег из Департамента Международного Сотрудничества и на глазах у еще трети высокопоставленных министерских чиновников, сидевших за соседними столиками.
— Как однажды сказал мой близкий друг, — ввернула Джанет, не сумев удержаться от шпильки, — только глупые мужчины боятся умных женщин. А умные мужчины предпочитают с такими женщинами… дружить.
— Вот как? — протянула Дарлин, которую умной называли разве что собственные родители, да и то из желания польстить бедняжке. И вздохнула. — Вот видишь, дорогой, об этом я и говорю. Очередные маггловские веяния! Дружить с мужчиной — это ли не абсурд? Простите меня, моя дорогая, я понимаю, что мир не стоит на месте, но в мое время о подобных женщинах отзывались… не лучшим образом. А уж эти ваши… свободные отношения!
— Простите, миссис Селвин, — ответила Джанет, едва подняв уголки губ. — Должно быть, я неверно выразилась. Я бы с радостью назвала этого мужчину своим мужем, но, к сожалению, он… не подходит мне по статусу.