— Плевать, — ответила Джанет одними губами, поднялась на крыльцо, не глядя взмахнув волшебной палочкой, чтобы стряхнуть грязную воду с сапог, и первой толкнула тяжелую дверь. Придержала ее, сделав вид, что замешкалась на входе, зажмурившись от слишком яркого после темной улицы света, оглядела длинный больничный холл и уверенно направилась к столу под указателем с номерами этажей.
— Чем могу помочь, мисс? — улыбнулась привет-ведьма с накрученными по моде тридцатилетней давности темными волосами, но, судя по равнодушному взгляду, не узнала. Лишь скользнула этим взглядом по министерской нашивке на форменной зимней мантии. Полукровка или даже магглорожденная, раз в таком возрасте по-прежнему сидит в одиночестве посреди первого этажа и дает справки посетителям.
— В какой палате Фрэнсис Лонгботтом?
— Приемные часы уже закончены, мисс, — вежливо, но непреклонно заявила ведьма, и не подумав опустить глаза на разбросанные по ее столу списки пациентов с номерами палат. Джанет недовольно изогнула губы и полезла во внутренний карман мантии. Ведьма присмирела при виде жетона с эмблемой Департамента Магического Правопорядка и ответила, не дожидаясь повторения вопроса.
— Я пока что не располагаю такой информацией, мисс. Вам придется подождать в коридоре.
— Какой этаж?
— Второй, мисс. Ранения от живых существ.
Любопытно. Хотя, если верить Майлзу, четыре ножевых и раздробленное колено… На недуги от заклятий как-то не тянет. Антон еще посмеется, узнав, что британские целители записали его в «существа».
— Спасибо, — коротко поблагодарила Джанет и свернула на лестницу.
— Когда пойдешь обратно, тебе придется сначала спуститься одним пролетом ниже, а потом подняться снова, — бормотал Майлз едва слышным голосом у самого ее уха — точнее, почти у самого, поскольку на каблуках она была выше его на полголовы, — но Джанет только отмахнулась. Убедилась, что лестница пуста, и набросила дезиллюминационное заклинание.
— Каблуки, — напомнил Майлз, но об этом она тоже подумала заранее. — Проклятье, что тебе мешало переобуться? Сейчас получится так, словно ты возникла на втором этаже из воздуха.
— Плевать, — отмахнулась Джанет и пошла вверх по лестнице. Еще одно заклятие успешно глушило малейший издаваемый обувью звук.
На пятом этаже пришлось остановиться и подумать. Мало того, что целители и их помощники сновали туда-сюда, так в коридоре, к тому же, толпились уже слетевшиеся со всей Британии родственники раненых авроров, умоляя дать им хоть какую-нибудь информацию. Идти нужно было осторожно, чтобы ни с кем не столкнуться.
Пятьдесят восьмая палата. Первая цифра — номер этажа, вторая… Как иронично. Та же цифра, что и месяц назад. Камера предварительного заключения. Стажер-вахтенный с ножом в глазу у черного входа в Министерство. Ничего не подозревающий аврор на десятом уровне. Тогда она остановилась на лестнице за тяжелой стальной дверью и отвернулась, чтобы не видеть, как его душат.
Мы идем по трупам. По трупам тех, кто просто оказался не в то время и не в том месте. Разве это может закончиться чем-то хорошим?
Осторожно. Бесшумно. Ни с кем не столкнуться. Приоткрыть дверь так, чтобы никто не заметил — а если и заметил, то по наивности списал это на сквозняк, — и проскользнуть в совсем узкую щель между дверью и косяком. Найти среди четверых — в шестиместной палате — одного конкретного, ориентируясь лишь на чужое воспоминание и слабый свет длинного узкого светильника над дверью. Здесь следовало быть еще осторожнее. Если среди этих авроров есть хоть один опытный, то он может почуять врага даже сквозь сон. Их наверняка напоили зельями, но всё же…
Ни звука, ни шороха, ни одной лишней тени. Выжидая перед каждым новым шагом и двигаясь как можно медленнее, чтобы даже самый наблюдательный глаз не заметил смазанного контура. Чтобы даже воздух не дрожал.
Нужно было переодеться. Только полная дура пойдет на такое в платье с черным кружевом по подолу. Ноги в нем, конечно, выглядели красиво — та их часть, что виднелась между заканчивающимся у колен подолом и голенищами сапог, — но для боевого задания кружева и тесная юбка не годились совершенно. Да и зимнюю мантию стоило… оставить напарнику.
В прошлый раз было легче. В прошлый раз это был не Майлз, стоящий Салазар знает где и ждущий сигнала тревоги. В прошлый раз от нее требовалось только провести внутрь и не бояться, что они могут столкнуться с аврорами. Даже если бы и столкнулись, то сумели бы ускользнуть. Быть может, с боем, но успели бы. Теперь же… Она слишком посредственный боевик и не сумеет выбраться, если что-то пойдет не так. Не потому, что не обучена, а потому, что слишком долго колеблется.
Как колебалась и сейчас. Можно было бы стереть память, можно было бы колдовать, сколько ей вздумается, будь эта палата одноместной. Можно было бы оставить как есть — судя по тому удару, что нанес Рабастан, у бедолаги должна быть серьезная черепно-мозговая травма, — но риск слишком велик. Можно было бы…
Джанет остановилась у нужной кровати — мальчишка едва за двадцать, младше нее самой — и на мгновение прикрыла глаза.
Нельзя.
Длинное, сужающееся к острию лезвие медленно вышло из ножен на предплечье. Без единого звука. Сердце у человека под защитой грудной клетки, и она плохо представляет, как правильно вонзить нож, чтобы мальчишка умер мгновенно. Сонная артерия проходит с правой и левой стороны шеи, но слева идет от дуги аорты. Потеря сознания через несколько секунд после ранения. Смерть — через несколько минут.
Раз. Два. Три. Так проще сконцентрироваться, словно это лишь глупая детская забава, прыжок в море с пирса или… Словно это какая угодно глупость, сделанная на спор, а не убийство.
На счет «три». Раз… Два…
Лезвие вошло в шею с мерзким хлюпающим звуком, освободилось с чавкающим, и кровь хлынула на подушку настоящим фонтаном. Признаться, это пугало и почти завораживало одновременно. Осознание того, под каким давлением кровь текла по человеческим артериям. И как легко было заставить ее вытечь до последней капли. Как легко было убить и умереть самой.
Назад. Осторожно. Внимательно следя, чтобы кровь не попала на мантию и сапоги и не оставила следы на светлом больничном полу. Но дождаться, замерев в проходе между койками, когда иссякнет этот страшный, алый даже в полумраке фонтан. Убедиться… что дело сделано.
— Порядок? — едва слышно спросил Майлз, когда она добралась до лестницы. Настороженно следил за малейшими изменениями в игре света от горящих под потолком магических ламп, а потому мгновенно заметил смазанный контур.
— Да, — ответила Джанет и поняла, что у нее дрожат не только руки, но и губы. — Осталось разыграть небольшое представление.
Она спустилась чуть ниже второго этажа — как он и советовал, — стряхнула дезиллюминационное и поднялась обратно. Затем сняла второе заклинание и пошла, цокая каблуками, к замершей на одной из белых скамей невысокой фигурке с шапкой коротких светлых волос.
— Алиса?
Голос прозвучал безупречно. И вид, надо полагать, был соответствующий. Испуганная женщина с широко раскрытыми глазами и трясущимися руками. Играть ей не приходилось. Перед глазами стояла растекающаяся по светлому постельному белью кровь, и в сотрясающей тело дрожи не было ни капли притворства. То, что нужно, чтобы ввести в заблуждение любого мракоборца, будь он хоть мужчиной, хоть женщиной. Профессиональная деформация немедленно призывала их защитить и успокоить любой ценой.
— А, — сказала Алиса, поднимая на нее глаза. — Ты уже знаешь?
— Да все знают, — пробормотала Джанет, не сомневаясь, что так оно и есть. И осторожно присела рядом. — Как он?
Играть не приходилось еще и потому, что… Фрэнк этого не заслуживал. Половина Пожирателей рассмеялась бы ей в лицо и назвала жалостливой дурой, но… Эта половина сама вполне заслуживала того, чтобы истечь кровью после удара ножом в шею.