— Не трудитесь подбирать слова и объясняться, мистер Прюэтт, я знаю, кто отец ее ребенка. Она может притворяться, сколько угодно, но я не слепая. Что поделать, жизнь бывает очень… непростой. Но я хочу быть уверена, что ни она, ни этот ребенок не пострадают. И если всё пойдет не по плану, если меня… спросят, где она… — вычерненные тушью ресницы опустились на мгновение, скрывая предательский блеск в глазах. — Я хочу быть уверена, что не смогу ответить. Я знаю их методы. И знаю, что… Может быть, не сразу, но я сломаюсь и выложу всё, что мне известно. Я пойду на что угодно ради любимого человека, но мы ведь оба понимаем, что я никудышный боец, не правда ли?
— Я… сделаю всё, что смогу.
Как и всегда. Для всех, но в первую очередь… для нее. Даже зная, что в их случае это «всё» может закончиться первым же ударом в спину и всем тем, кого они пытались спасти, придется спасаться самим или уповать на чудо. Последнее, впрочем, в случае с Пожирателями заканчивалось плачевно.
— Я рада, что могу на вас рассчитывать, мистер Прюэтт. Удачного дежурства, — негромко пожелала Джанет и продолжила спускаться вниз по лестнице, ведя рукой по деревянным перилам. — Хотя… не знаю, насколько нынче приятно проводить целую ночь напролет на болотах.
Признаться, нисколько. На болотах в Норфолке нынче было сыро и холодно, как в Аду.
========== Тина ==========
Графство Уилтшир, Малфой-мэнор, 24 декабря, 18:27.
— Я вас ненавижу! — с чувством сказал сидящий над какими-то бумагами мистер Нотт, взмахом волшебной палочки сложил одну из них самолетиком и запустил его в сторону длинного кожаного дивана. — Всех! Вы меня разорите к Салазаровой матери!
— Да мы не первый год пытаемся, а ты всё равно ухитряешься где-то деньги находить, — фыркнул устроившийся в соседнем кресле Рабастан Лестрендж, а развалившийся на диване мистер Долохов — одна нога в плотной черной брючине и ботинке с квадратным двухдюймовым каблуком — на подлокотнике дивана, вторая — на полу, — испепелил самолетик одним движением волшебной палочки, не отрывая взгляда от страниц толстой книги в кожаном переплете. Книга была откровенно странная и непонятная: на обложке чернели сложные незнакомые символы — охранные, кажется, будто выжженные на ней заклинанием, — и крупные, вырезанные от руки буквы кириллицы, выглядевшие для Тины полной абракадаброй. Внутри, на желтоватых страницах, этой абракадабры, впрочем, было еще больше: сложные гексаграммы перемежались с огромными абзацами мелкого убористого почерка, написанными всё той же кириллицей. И веяло от этих страниц чем-то… могильным. Даже мисс Ричардсон — назвать ее просто «Джанет» у Тины не поворачивался язык — бросила на странную книгу всего один взгляд, передернула плечами в черной шелковой рубашке, словно от порыва ледяного ветра, и спросила:
— Что ты задумал?
— Я, — ответил Долохов, переворачивая страницу, — ничего. Это Лорду вздумалось поиграться с инферналами и неупокоенными душами. Я, конечно, десять раз напомнил, что во мне от шамана одно название, но если в милордову башку что-то втемяшилось, то эту мысль и топором не вырубишь. Пусть лезет, раз так хочется.
— Хм, — протянула мисс Ричардсон, но развивать мысль не стала и вновь сосредоточилась на собственных бумагах, разложенных по всему кофейному столику и даже ее коленям в узких черных брюках. Во второй раз она подняла голову, лишь когда на эти бумаги осыпался пепел безвинно погибшего самолетика. Небрежно смахнула его на пол, зачем-то перевела взгляд на Тину, подперев подбородок рукой с золотым браслетом-цепочкой, чуть нахмурилась — между светлыми бровями пролегла тонкая морщинка, — и наконец спросила:
— Тина, милая, а что ты знаешь про эту компанию Поттера, Блэка и прочих?
— Мародеров? — буркнула Тина, тоже передернув плечами. Век бы этих… гриффиндорцев не вспоминала, но не в меру одиозные личности продолжали привлекать к себе максимум внимания и после окончания Хогвартса, мгновенно встряв в самый эпицентр противостояния между сторонниками Темного Лорда и оплотом «светлых» сил с пафосным названием «Орден Феникса», вызывавшим у адекватных волшебников разве что гомерический хохот. — Идиоты. Полные. А Блэк еще и Предатель Крови, его собственная мать с родового гобелена выжгла.
— Вы не ладили? — уточнила мисс Ричардсон светским тоном, словно сама только и делала, что пила с представителями факультета тупых и бесстрашных на брудершафт. Впрочем, среди работников Департамента Магического Правопорядка гриффиндорцы составляли процентов так шестьдесят, а то и семьдесят, поэтому… Общаться с ними куда чаще, чем с выпускниками других факультетов, так или иначе приходилось.
— Я в Слизерине училась, — буркнула Тина, но мисс Ричардсон заинтересованно склонила голову на бок — по плечу в черном шелке зазмеились безукоризненно завитые светлые волосы, — явно неудовлетворившись таким ответом. — Ну… Поттер и Блэк вечно всех… разыгрывали.
— Тебя тоже? — участливо спросила мисс Ричардсон, но Тина не купилась.
— Я некрасивая, — отрезала она и упрямо стиснула зубы. Мисс Ричардсон дернула краем рта — в хищной усмешке, которая куда уместнее смотрелась на тонких губах мистера Долохова, — и ответила:
— Ну, милая, это ничего не значит. Даже будь ты писаной красавицей, Блэк и Поттер всё равно изводили бы тебя своими подлыми шуточками. Уж я-то знаю.
Тина пожала плечами, выругалась в мыслях — плечи были угловатые, и этот жест совершенно ее не красил, мгновенно привлекая внимание к тонким и острым, будто птичьим костям под висящим мешком шерстяным платьем, — и отрезала вновь:
— Мне всё равно.
— А Петтигрю? — продолжила расспросы мисс Ричардсон. Голос у нее был обманчиво-ласковый, но красивые зеленые глаза с черными кошачьими стрелками смотрели так цепко, что Тина с трудом удерживалась от того, чтобы не начать ерзать на кресле. Будто на допрос в Аврорате попала. Лишь с той разницей, что в Аврорате можно было вызывать семейного адвоката и общаться с мракоборцами через него.
— Петтигрю — рохля, — буркнула Тина, припомнив то немногое, что вообще о нем знала. — Ноет и куксится каждые пять минут, без приятелей и шага не ступит. При этом боится их до дрожи. Особенно Блэка. И ненавидит, — добавила она, задумавшись на пару секунд. — Мне кажется. У Блэка есть всё, и с рук ему сходит тоже всё. Петтигрю ему завидует. А еще он всё время пялился на эту грязнокровку Эванс, но та даже не замечала.
— Хм, — протянула мисс Ричардсон, вновь подняв уголок накрашенных яркой красной помадой губ.
— А я говорил, — неожиданно ввернул Долохов. Следом поднял голову от счетов Лестрендж и попытался потребовать объяснений:
— Что у вас там за грандиозные планы?
— Подумываем обзавестись шпионом в Ордене Феникса, — отстраненно ответил Долохов, уделяя куда больше внимания гексаграммам в своей книге, чем нахмурившемуся Рабастану. — Мелочь, а приятно.
— А я здесь причем? — не поняла Тина, мгновенно почуяв подвох.
— Ты могла бы выпить чашечку-другую с мистером Петтигрю, — светским тоном объяснила мисс Ричардсон, и Тина возмущенно вскинула брови.
— Я?! С этим…?! Да он…! Да на него даже смотреть противно, не то что…!
— Ну, милая, внешность — это же не главное, — отмахнулась от ее «аргументов» мисс Ричардсон. Из ее уст это заявление звучало вдвойне обидно, и Тина наверняка не удержалась бы от слез, не будь здесь злого на язык Лестренджа. Тот немедленно расхохотался, заставив мистера Нотта недовольно поморщиться, и парировал:
— Да что ты говоришь, мисс «Хогвартс-1972»! Своего любовника на эту тему спроси, прежде чем такие заявления делать! Или ты думаешь, он тебя трахает, потому что ты шибко умная?!