— Я знаю. Поначалу это… страшно.
— Р-разве? — неловко уточнила Лили и попыталась спрятаться от пристального, чересчур проницательного взгляда за кружкой. Не потому, что страшно было ей, но разве Алису с ее опытом и боевым стажем в рядах мракоборцев могло пугать что-то настолько… естественное?
Алиса опустила глаза на собственные ладони — лежащие на одеяле тонкие пальцы обвивали татуировки ажурных черных колец, которые она назвала «подарком себе на Рождество» — и улыбнулась, на мгновение показав Лили щербинку между передними зубами.
— Честно сказать, Лилс, у меня в глазах потемнело, когда я решила проверить. Я и так догадывалась, но всё же… Не была готова к категоричному «да». И это нормально, что ты боишься. По сути, тебе придется делить с этим ребенком собственное тело, и делить не день и не два, а целых девять месяцев. И это будет только начало.
Восемь с половиной, если всё пройдет, как надо, — подумала Лили, но ответить не успела. От следующей услышанной фразы у нее самой едва не потемнело в глазах.
— Если, конечно, ты решишь его оставить.
— Ты шутишь?! — возмутилась Лили, невольно повысив голос и начав кусать губы. В руке предательски задрожала кружка, и нарисованный кот недовольно выгнул спину, распушив шерсть. Мало ей было Петуньи с обвинениями в том, что она «нагуляла», так теперь еще и Алиса решила окончательно ее добить. — Да ты сама разве думала, оставлять тебе ребенка или нет?!
Алиса знала о своей беременности еще месяц назад, но все это время вела себя так, что Лили и в голову бы не пришло подозревать ее в каких-либо сомнениях. Алиса и бровью не повела в ответ на ее крики и заговорила таким спокойным голосом, что невольно заставила задуматься, а насколько хорошо Лили вообще ее знает.
— Разумеется, думала. Ты уж прости за прямоту, но я аврор, а не домохозяйка с редкими… подработками в Ордене Феникса. Мне вообще не следовало беременеть в разгар гражданской войны, но раз уж это случилось, то я должна была всё обдумать. Хотя бы для того, чтобы иметь контраргументы, если Фрэнк начнет убеждать меня оставить ребенка. Или наоборот, если окажется, что он против.
Звучало логично. Но упорно не укладывалось у Лили в голове.
— Ты… собиралась сказать ему, что беременна, а потом…
— Это его ребенок, — ответила Алиса. Ровным, по-прежнему спокойным голосом, но Лили всё равно почудилось скрытое раздражение. — Он в любом случае имел право знать. Впрочем, убеждать меня в чем бы то ни было ему не пришлось. По-моему, он понял, что я хочу этого ребенка, едва я сказала, что беременна. Но ты не я. Тебе всего девятнадцать, ты лишь недавно похоронила обоих родителей, едва вышла замуж, и если тебе кажется, что ты не готова и не сможешь, то имеет смысл как следует всё взвесить и решить, а точно ли ты хочешь рожать. Иначе потом уже будет поздно. Если, конечно, ты не решишь отдать ребенка на усыновление или еще что-нибудь в этом духе.
Лили молчала. Смотрела в кружку, чувствуя направленный на нее взгляд, и не знала, что ответить.
— И уж прости, если обижу, — продолжила Алиса всё тем же ровным голосом, — но и Джеймс не Фрэнк. Ему тоже всего девятнадцать, и я боюсь, что он готов к этому еще меньше, чем ты. Если он испугается, то тебе придется рассчитывать только на себя.
Она помолчала несколько секунд, явно обдумывая какую-то мысль, и спросила уже мягче:
— Ты ведь поэтому пошла к сестре?
Лили смогла только кивнуть, по-прежнему глядя в кружку. И ту забрали у нее из пальцев, прежде чем обнять ее одной рукой за плечи и привлечь к себе, заставляя прижаться щекой к мягкому белому свитеру.
— Иди сюда.
Лили зажмурилась, но из-под ресниц всё равно потекли слезы, капая Алисе на плечо.
— Ну что ты, не надо плакать. Никто не собирается бросать тебя один на один со всем этим. Но это твой ребенок, и ответственность за него лежит в первую очередь на тебе. Даже не на Джеймсе, потому что… — Алиса вздохнула и погладила ее по растрепанным волосам, прежде чем продолжила каким-то совершенно усталым голосом. — Кого я обманываю, Джеймс о себе-то не в состоянии позаботиться. Какие уж ему дети?
— Он хороший, — всхлипнула Лили невпопад и еще сильнее вцепилась пальцами в белый свитер.
— «Хороший» не означает «ответственный», — парировала Алиса. — И уж тем более «хороший человек» не означает «хороший отец». А уж учитывая, как иногда ведет себя Джеймс, мне его и хорошим человеком не всегда назвать хочется. Хотя на эту тему тебе лучше поговорить с Фрэнком, вот он подробно распишет все недостатки твоего мужа, да еще и воспоминания в качестве доказательств приложит.
Лили почудилось, что в последней фразе заложена какая-то ирония. Причем не в адрес Джеймса.
Алиса, кажется, качнула головой — подтверждая подозрения, — вздохнула и спросила:
— Хочешь, посижу с тобой, пока не заснешь? А о детях будешь думать на свежую голову, хорошо?
Лили кивнула, отвечая одним движением на оба вопроса сразу, и завернулась в одеяло. В лампе медленно затух огонек, погрузив комнату в темноту, и за окном стали отчетливо видны кружащиеся в воздухе белые хлопья снега.
Поначалу ей казалось, что она проспала всего полчаса, если не меньше — едва успела закрыть глаза и приоткрыла их вновь, даже не заснув, а лишь подремав, — но потом услышала тяжелые шаги и поняла, что ошиблась. Дверь в комнату негромко скрипнула, и в тишине прозвучал гулкий шепот человека, слишком привыкшего говорить во весь голос.
Отдавать приказы другим.
— Алис, я, конечно, всё понимаю, но ты долго будешь тут сидеть?
Следом зашуршала переворачиваемая страница — заклятие ночного видения, не иначе, — и Алиса ответила куда более тихим голосом:
— А что тебя не устраивает? Одеяло полностью в твоем распоряжении.
— Если проблема только в этом, то можем взять второе и решить этот вопрос раз и навсегда.
Алиса задумалась — и всерьез, судя по повисшей в комнате тишине, — прежде чем ответить:
— Нет. Это не интересно, — и спросила явно о чем-то ином, что вообще не предназначалось для ушей Лили. — Снова?
— Да. Не могу спать один.
Страницы зашуршали вновь. Она закрыла книгу, поднялась с кровати и прошла по комнате так тихо, что когда Лили рискнула приподнять ресницы, то обнаружила, что рядом с ней уже никого нет.
А у черного провала открытой двери сплелись в объятии две тени, одна выше другой на целый фут и еще тройку дюймов, отчего казалось, что вторая тень попросту растворяется на фоне первой.
Что они сливаются воедино.
========== Майлз ==========
Комментарий к Майлз
Коротко о главе: мальчик Антон, тридцать пять лет, по-прежнему любит троллить всё, что движется.
Курсивом в диалогах выделен русский язык. (И в паре мест еще и английский, чтобы передать, что диалог ведется на двух языках.) В остальных случаях им же выделены мысли персонажей.
Юго-Западная Англия, графство Уилтшир, 21 декабря, 00:24.
Тропа тянулась идеально прямой и ровной линией, белея в темноте росчерком стрелы, будто брошенной здесь каким-то великаном и разграничивающей заросли дикой ежевики с высокой живой изгородью, за которой тщательно ухаживала полудюжина домовых эльфов. Обыкновенных каменных или металлических заборов Малфои не признавали, предпочитая полагаться на силу окольцовывающей мэнор стены растений и наложенные на нее заклятия.
Пережиток века даже не прошлого, а четырнадцатого-пятнадцатого, сродни движущимся лестницам Хогвартса или заклятому туману вокруг Лонгботтом-мэнора. Но в кромешной темноте сельской местности — дыры, о существовании которой магглы даже не догадывались, а потому в радиусе пятнадцати миль не горело ни одного фонаря и не проезжал ни один автомобиль — даже присыпанная снегом изгородь выглядела вдвое более жуткой, чем при свете дня. Особенно, когда в сплетениях беспрерывно шуршащих ветвей вспыхивали, отражая, словно кошачьи, свет Люмоса, миндалевидные серые глаза.