— Что не отменяет понятие служебного долга, — сказал Рик Дженсон.
— Не отменяет, но влияние оказывает. Особенно на местную полицию, — сказала Элизабет Бушелл. — Смещает акценты, привносит разнообразные нюансы, отчасти меняет приоритеты.
— Таким вот образом? — сказал Рик Дженсон.
— Относительно убиенного, — сказала Элизабет Бушелл, — эти исключения имели характер закона. Он мог не заботиться специально о личной безопасности. Безопасность была ему гарантирована хотя бы в силу его статуса. Дон Парсонс был фигурой неприкасаемой. В тех кругах, в которых он обычно вращался, таких людей наберётся не более десятка. Возникающие разногласия они стараются разрешать мирными способами, а если и отдают приказ стрелять, то преимущественно в качестве меры профилактической. Чтобы оппонент не слишком зарывался. И решения о безвозвратном убийстве в той среде принимаются коллегиально, на общей сходке, в присутствии выбранного обществом «законника», и предупреждение обвинённому отсылают, вроде пиратской «чёрной метки», чтобы он знал и боялся.
— Клуб, всего четыре охранника, любовница, — сказал Уиппет.
— Согласитесь, Дженсон, — сказала Элизабет Бушелл, — в высшей степени необдуманный поступок. Для приговорённого к смерти. Отправиться развлекаться в компании четырёх охранников и подружки, вместо того, чтобы сидеть в защищенном убежище.
— Может быть, политика? — сказал Уиппет.
— Или экономика? — сказала Элизабет Бушелл.
— Или внутрисемейные разборки, — язвительно сказал Рик Дженсон.
— Вряд ли, — сказал детектив Уиппет. — Хотя, если подумать…
— Вот и думайте, детектив, думайте, — сказал Рик Дженсон.
— Уиппет — позвал детектива эксперт-криминалист. — Вам стоит на это взглянуть.
— Ну, показывайте, — сказал Уиппет.
— Глядите, — сказал криминалист, протягивая детективу складную лупу и вытащенную из тела Дона Парсонса стрелу.
Детектив навёл лупу на трубку.
— Что там, детектив? — спросил Рик Дженсон.
— Чертовски занятный текст, — сказал Уиппет, передавая стрелу и лупу Дженсону.
— Считайте, мы раскрыли дело, — сказал детектив, обращаясь к Элизабет Бушелл.
— Неужели всё было, — бормотал Рик Дженсон, разглядывая искусно выгравированные буквы, — так просто и незамысловато?!
«Парсонс, гнида. Сдохни! Тони Ризелла».
— Кто этот… дурак? — сказал Рик Дженсон.
— Энтони Ризелла. И он совсем не дурак. Он — мститель… За поруганную честь, — сказала Элизабет Бушелл. — Тони Ризелла, по кличке «Буйвол». Был вторым человеком в организации Дона Парсонса. Отвечал за финансы, занимался отмыванием денег через подставные фирмы, руководил сетью подпольных казино и спортивным тотализатором. Проходил по делу о крупном мошенничестве в Доверительном Фонде Накопительных Сбережений. Осуждён на три с половиной месяца за лжесвидетельство. Отбывал срок в муниципальном исправительном учреждении…
— Где он случайно узнал, что его жена тайно изменяла с Доном Парсонсом… — подхватил детектив Уиппет.
— Ризелла обиделся и поклялся отомстить хозяину, — завершила Элизабет Бушелл.
— Об этом стало известно Дону Парсонсу и Дон Парсонс заказал Ризеллу, — сказал Уиппет. Но исполнитель опоздал. Ризелла сбежал из заключения. За неделю до окончания срока отсидки.
— А что с неписаными правилами? — спросил Дженсон. — Или в отношении Ризеллы они не применимы?
— Отчего-же, — сказал Уиппет. — Применимы. Вполне себе применимы. Но с одним-единственным уточнением. Ризеллу нельзя было списать по-тихому до тех пор, пока он относился к боссу с уважением. Таков порядок, Дженсон. Даже узнав о том, как с ним поступил Дон Парсонс, Тони Ризелла должен был вести себя подобающим образом. Терпеливо отсидеть положенное, выйти на волю, явиться к Дону Парсонсу и потребовать объяснений, чтобы соответствующим образом урегулировать проблему. На бандитском жаргоне: «кинуть предъяву», и «разобрать непонятки».
— И только после этого, — сказала Элизабет Бушелл, — Ризелла с полным правом мог вальнуть своего босса. Если был недоволен предложенным ему компромиссом.
— А он поступает с точностью до наоборот, — сказал Уиппет. — При свидетелях, громогласно, клянётся замочить Дона. Чем наносит тому оскорбление.