Все равно час джентльменов подошел к концу.
Глава 5
В этот невероятно жаркий августовский день мужчина был одет в хлопчатобумажный костюм, белую рубашку и галстук. Единственной уступкой потенциальному вреду солнечных лучей была соломенная шляпа, бросающая тень на его бледное лицо.
Джонс был уверен, что именно так одеваются настоящие джентльмены.
Прогулочным шагом он фланировал вдоль пляжа Пасифик-Бич, по которому шли два сёрфера с прижатыми к бедрам досками.
Но Джонсу было не до них. Он предавался приятным воспоминаниям.
Вчера, в этот чудесный-чудесный день, он медленно, аккуратно и долго бил человека по голеням бамбуковой палкой. Мужчина был прикован к трубе и при каждом ударе мягко покачивался.
Менее искушенный в пытках человек бил бы жертву сильнее, крушил бы ей кости, но только не Джонс. Он гордился своим терпением, творческой жилкой и изощренным умом. Сломанная голень болит, конечно, ужасно, но два раза одну голень не сломаешь. А вот бесконечные удары, медленно нарастающие по силе, воспринимаются крайне болезненно, и ожидание очередного удара сводит с ума.
Тот человек, бухгалтер, выложил все Джонсу после двадцати ударов.
Следующие три сотни были чистым удовольствием — для Джонса, конечно, не для бухгалтера, — ну и демонстрацией недовольства начальника жертвы. Дон Иглесиас, глава картеля Баха, не любил терять деньги, особенно по чьей-то глупости. Он-то и нанял Джонса, чтобы тот выяснил истинные причины убытков и наказал виновных.
Еще нескоро бухгалтер сможет ходить, не вздрагивая на каждом шагу. Зато дон Иглесиас узнал, что его денежки утекают не из Тихуаны, где проходила воспитательная порка бухгалтера, а вовсе даже из солнечного Сан-Диего.
Все тем же прогулочным шагом Джонс отправился на поиски киоска с мороженым, которое так приятно съесть в теплую погоду.
Глава 6
Очередь из автомата Калашникова разнесла окно вдребезги.
Крус Иглесиас бросился на пол. Заваленный осколками стекла и обрывками пластика, он нашарил в кармане девятимиллиметровый пистолет и принялся палить в окно. Мог бы и не напрягаться — его люди уже открыли сплошной огонь, в котором его пули быстро затерялись.
Один из телохранителей упал на пол, прикрывая Круса своим телом.
— Слезь с меня, пендехо,[7] — процедил Крус. — Все равно уже поздно. Господи боже, и моя жизнь зависит от таких вот тормозов!
Он вывернулся из-под потного сикарио[8] и мысленно сделал себе заметку обязать всех сотрудников пользоваться дезодорантами. Омерзительные свиньи.
В течение часа он пришел к заключению, что в Тихуане стало чересчур опасно — его война с кланом Ортега за рынок наркотиков зашла слишком далеко. Времена сейчас непростые — пирог, прежде жирный, стремительно уменьшается, и места для компромиссов уже нет — особенно учитывая его недавние потери. Уже через три часа Крус пересекал в Сан-Исидро границу США. Никаких проблем с этим не возникло — у Иглесиаса было двойное гражданство.
Машина поехала дальше, в сторону одного из «безопасных домов»,[9] принадлежащих Крусу.
Не так уж плохо будет пожить в Сан-Диего, подумал Крус. Особенно когда привыкнешь к их весьма посредственной местной кухне. У него тут много дел.
Глава 7
Бун поднялся к себе в офис, расположенный над магазинчиком «Сёрфинг на Пасифик-Бич», где Шестипалый крутился изо всех сил, сдавая многочисленным туристам в аренду доски и ласты. В данный момент его осаждало семейство из пяти человек. Дети громко спорили, какого цвета доска кому достанется, и вид у Шестипалого был весьма удрученный. К слову, о грусти: заметив Буна, он предупредил, что в офисе сидит Живчик.
Бен Каррутерс по прозвищу Живчик был другом Буна. Этот несчастный угрюмый миллионер легко влился бы в компанию джентльменов, если бы не ненавидел воду. Он жил в Пасифик-Бич уже тридцать лет и за все это время так ни разу и не дошел до пляжа и тем более до океана.
— Что ты имеешь против пляжа? — полюбопытствовал однажды Бун.
— Он какой-то песчаный, — передернулся Живчик.
— Ну да, он же из песка.
— Вот именно. И воду я тоже терпеть не могу.
В общем, логично.
Живчик — персона, мягко говоря, эксцентричная. Один из его пунктиков состоит в том, что вот уже много лет он безуспешно пытается наладить финансовую жизнь Буна. Абсолютная тщетность этих попыток делает его все несчастнее и несчастнее, в противовес прозвищу.
Когда в офис зашел Бун, Живчик сидел, согнувшись в три погибели над старомодной счетной машинкой. Его сизо-седые волосы, постриженные коротким «ежиком», блестели, словно начищенная сталь.
9