Она сидела на берегу, упершись подбородком в раскрытые ладони, задумавшись так глубоко, что не слышала, как к ней подошел Мирддин.
– Мечтаешь, малышка, – прошептал он.
Моргана не вздрогнула и даже не повернула к нему головы. Если он хотел застать ее врасплох, ему это удалось…
– Нет, – сказала она, – я думала о тебе… И это не имело ничего общего с мечтами.
– Спасибо…
– Я думала – интересно, от меня столько же шума, сколько от тебя? Ведь мы из одного племени.
Мужчина-ребенок улыбнулся, со вздохом прикрыл глаза и сел рядом с ней, но чуть дальше от воды, чтобы не замочить ног.
– Однако люди говорят, что никогда не слышат, как я подхожу, и никогда не знают, где я нахожусь…
– Значит, люди глухи. Надо будет запомнить…
Девочка шаловливо взглянула на него: лицо ее было обрамлено светло-каштановыми, слегка волнистыми волосами. Ее зеленые глаза сверкали на солнце изумрудами, выделяясь на фоне белоснежной кожи. Не считая этого необычного цвета глаз, необыкновенной белизны кожи и остроконечных ушек, которыми она могла шевелить по желанию, она больше походила на человеческое существо, чем на эльфа. Была больше похожа на Утера, чем на Ллиэн…
– Мирддин, я хочу, чтобы ты научил меня всем своим фокусам, – сказала она с вкрадчивой улыбкой.
– Моим фокусам? На этот раз ты говоришь как человек, Моргана. Магии не существует, ты же знаешь. То, что ты называешь фокусами, всего лишь обман зрения, а для людей этого довольно. Но знание деревьев, ветра и камня – это необыкновенная сила, и ты будешь ею обладать, когда станешь большой.
– Я уже большая.
Мирддин снова посмотрел на нее. За несколько недель она еще подросла и почти достигла роста взрослого. В этом, по крайней мере, они отличались. Несмотря на свой возраст – а он был гораздо более старым, чем могли подумать даже его ближайшие друзья, – Мерлин сложением и лицом походил на ребенка.
– Ну что ж, раз ты уже большая, так и быть, научу тебя одному фокусу…
Он порылся в кармане в поисках монеты, но ничего не нашел и подобрал на берегу маленький белый плоский камешек.
– Смотри…
Он помахал камешком перед глазами Морганы, поднял левую руку и щелкнул пальцами. Когда она переключила внимание на правую руку, камешек уже исчез.
– Волшебство! – сказал Мерлин.
Он раскрыл ладонь. Вместо белого камешка на ней лежал черный.
– Как ты это сделал?
– Погоди…
Он протянул к ней руку, провел ладонью по волосам ото лба к затылку – и вдруг в его руке оказался маленький белый камешек, который он с некоторой гордостью ей продемонстрировал.
– Видишь? Он был недалеко. Это твоя мать научила меня такому фокусу. Упражняйся, Моргана. Когда ты сможешь это сделать, я научу тебя остальному…
Девочка схватила протянутый камешек и зашвырнула его в озеро.
– Почему ты зовешь меня Морганой? Ведь мое имя Рианнон, потому что я дочь королевы!
– Но ты также и Мирген – «рожденная морем», потому что ты дочь человека.
– А ты – ты ведь сын дьявола!
– Да, так монахи говорят… Но дьяволов не существует, разве что в их воображении… Это так, и тебе придется смириться с этим. Люди будут бояться тебя, Моргана. Они будут считать тебя ведьмой, отворачивать глаза и сторониться тебя. И даже эльфы…
Мирддин замолк на полуслове от нахлынувшей на него грусти. Тогда он раскрыл объятия, и Моргана прижалась к нему.
– Мы созданы, чтобы жить одни, – прошептал он. – Так написано в рунах… Но времена меняются, и возможно, когда-нибудь четыре племени Даны сольются в одно. Вот чего я хочу… Бран… Ты ведь не знаешь Брана, не так ли? Ты ничего не потеряла. Он еще меньше тебя, а толще в четыре раза. И при этом у него отвратительный характер… Тем не менее, он мой друг. Самое толстое и самое верное создание, которое я только знаю. Некоторое время назад он сказал мне одну вещь, заставившую меня задуматься. С тех пор как гномы лишились своего талисмана, у них почти не рождаются дети. Ты понимаешь, что это означает?
– Что скоро гномов вовсе не останется, и тем лучше, – ответила Моргана. – Блодевез мне рассказывала много ужасных историй про гномов.
– Не так все просто… Подземные королевства исчезают, но люди начинают любить золото и рыть шахты. И потом, у людей рождаются дети, похожие на гномов… Я думаю, что люди становятся похожи на гномов, что эти два племени сливаются в одно.
– Из-за талисмана?
Мерлин с восхищением посмотрел на девочку.
– Именно так. И сегодня люди хотят править миром, подчинить себе другие народы и навязать им своего Бога, свой закон, свой образ жизни. «Единственная земля, единственный народ, единственный Бог», говорят они…
– Значит, надо им помешать!
– Ты думаешь?
Мужчина-ребенок нежно отстранил Моргану и поднялся. Затем, не оглянувшись, чтобы посмотреть, следует ли она за ним, он покинул берег и углубился в высокие травы Авалона.
– Однако, ведь я наполовину человек, и ты тоже… Каков же путь, Моргана? Вот ты, которая, согласно рунам старого Гвидиона, однажды должна стать правительницей нового народа – ни людей, ни эльфов, можешь ли ты мне сказать, каков же путь? С одной стороны, война… Да, война, бесконечная война против монстров, затем против людей, потому что никогда они не отдадут Экскалибур. Война за возрождение подземных королевств и восстановление равновесия в мире – что, возможно, уже неосуществимо… Конечно, такой выбор приходит на ум прежде всего, но я вижу там столько смертей, что меня охватывает дрожь… И во имя чего все это? Во имя Богини? Но гномы отвернулись от нее давным-давно. («Именно поэтому они и побеждены», – заметила Моргана, но Мирддин не слушал ее…) Монстры подчиняются только Безымянному, и я сомневаюсь, чтобы они благодарили богов за то, что те наградили их лишь ненавистью и страхом Что касается людей, то большинство из них больше не верят ни в Дану, ни в Бога с человеческим лицом, который похож на них и обещает им земной рай…
– Это смешно!
– Да, я тоже так думаю… Но вчера вечером твоя мать вновь ощутила свою власть… Когда монстры напали на Броселианда, она была Пендрагоном, Утер был в ней, и вместе они были равными богу, более сильными, чем весь мир. А потом неумолимая сила разлучила их против их воли… Точнее сказать, оторвала друг от друга. И вот они снова далеки друг от друга, чего никогда не бывает с настоящими возлюбленными, и мне от этого страшно…
Он шел по высокой траве священного острова, разговаривая сам с собой, потому что Моргана остановилась и смотрела полными слез глазами, как он удаляется.
– Но есть другой путь, – продолжал Мирддин, не замечая, что она больше не идет за ним. – Один народ однажды соберет все четыре талисмана. И наступят, наконец, мир и гармония, потому что один народ не может воевать сам с собой, не правда ли? Люди пока еще этого не знают, но они уже изменились. В них поселился дух гномов… Они считают себя победителями, поскольку они люди, однако они стали другой расой, которая вскоре, возможно, будет более гномовской, чем человеческой. Я вижу мир, в котором объединены все четыре талисмана, землю населяет один народ с чертами гномов, эльфов, монстров, всех одновременно. Народ такой же гордый и напористый, как люди, сильный и жестокий – как монстры, изобретательный, но алчный, как гномы, с изяществом и холодностью эльфов… Все изъяны и все преимущества каждого из четырех племен богини Даны… И ты будешь их королевой, как и предсказывал Гвидион…
Он обернулся к Моргане, не увидел ее, но не стал искать, завороженный своими видениями. «Единственная земля, единственный народ, единственный Бог…» Символ веры Церкви монахов принял теперь новое значение, правда, далекое от своей первоначальной идеи, но сразу такое очевидное, что в первый раз в жизни Мерлин почувствовал невероятное облегчение и засмеялся в полный голос. Движимый внезапным вдохновением, он побежал к лодке на берегу, которая отвезет его к Ллиэн.
В глубине леса деревья были такими высокими, что их кроны погружали подлесок в густую тень, особенно когда недоставало солнца. Именно там росли самые могучие дубы королевства Элианды. Многим из них было по несколько веков. Они возвышались над полянами, где в тени их обширной кроны могли выжить лишь жалкие молодые побеги бука или каштана. Эти деревья были тверже железа и такие же высокие, как горы гномов, а их листва образовывала громадный купол, в котором могли укрыться целые семейства. Эльфы почитали их равными богам, приходили поговорить с ними и украшали их венками из цветов, прося тем самым их покровительства. Некоторые устраивали жилища прямо на ветвях, в нескольких туазах над землей, и словно кабаны и дикие лесные свиньи, питались желудями. Именно там, в вековых сумерках старого леса, находилась роща семи деревьев, где росли кверт – яблоня, самое почитаемое из всех деревьев, символ бессмертия, бетх – благородная береза, с которой начинался год, сопле – ива, дерево мудрости, коль – ореховое дерево, чьи ветви служат посохами для друидов, тинне – остролист, который каждый год во время Бельтана вступал в битву с дубом, дуир – самое древнее дерево и феарн – ольха с красной сердцевиной, которая одна символизирует четыре элемента – землю, воздух, огонь и воду… В самом сердце этой рощи эльфы спрятали свой талисман – Чашу Дагды, и немногим из живых существ посчастливилось видеть ее, и еще меньшее число из них смогло напиться из нее.