Хранитель молчал, продолжая сверлить мертвым взглядом то место, где я стояла в самом начале. Ну что же, эта пауза мне на пользу, хотя бы разберусь, что здесь к чему, как сумею.
Картинка мира вырисовывалась весьма брутальная, и даже потусторонняя чертовщина в виде магической энергии не делала ее возвышенной.
Со временем, маги, обнаружив себе подобных и научившись работать с энергетическими полями, объединились в сообщество, весьма закрытое и привилегированное по своей сути. Шаг за шагом, верховная власть отходила к ним. Обосновавшись в выбранном королевстве, они, как и всякое научное сообщество, принялись за эксперименты, расширяющие границы ведомого им мира. В этом смысле я, хоть и понимала их, но сама бы начала не с игры в силу, а с исследования полей, дающих магам власть и жизнь. Да, жизнь, я не оговорилась. Этот дар, или проклятие, умение работать с энергией, был обоюдоострым — наличие стабильного запаса сказывалось как на здоровье магов, так и на их продолжительности жизни. Но они азартно пошли другим путем — определением границ своих возможностей. Лет за триста до начала войн было сделано открытие — проходы в иные миры. Блин, судя по воспоминаниям Хранителя, это подействовало на всех, как ну очень большая доза виагры. Все, кто имел возможность, кинулись исследовать неизвестные пространства, к которым получили доступ.
С идиотическим, на мой взгляд, упорством они шли туда, куда я бы и двери не открыла. Видя размытые кляксы, за которыми открывались совершенно невообразимые логике виды, мне на ум приходило только одно сравнение — полярность. Если присвоить данному миру положительную, то некоторые из открытых имели явно противоположные свойства. Это понимала даже я, имея за плечами школьную программу точных наук. Черт, а может быть в этом все и дело? Они резвились, как дети, не имея стройной системы знаний и не исследуя родной мир. Это было несколько дико, по крайней мере, с точки зрения моего образования. Для них подобные исследования были нормой. Но даже для магов, после ряда смертей, стало очевидно — есть миры, в которых они жить не могут. Остановившись на тех, что были подобны их родине, они начали экспериментировать с живой природой.
В чем-то я их понимаю — будучи изначально весьма разрозненными и имея очень малую деторождаемость внутри своего сообщества, маги стремились изменить ситуацию и стать самостоятельной и полноценной расой. На Земле подобные эксперименты назывались евгеническими, большинством научного сообщества никогда не поддерживались и были прекращены после второй мировой, будучи основательно дискредитированы фашистской Германией.
Осознав в этот момент подробности, чуть не поперхнулась водой из фляги, к которой продолжала прикладываться, отпивая мелкими глотками. Ну… Юмористы! Бедолаги-вампы, со всеми их достоинствами и недостатками, появились на свет божий именно благодаря магам. Черт! А не поэтому ли вампиры обсуждали возможность моего убийства? А что, вполне логично, ведь на этой планете я 'принадлежу' к роду эс Гуэрри. Мало ли, чем еще я могла 'порадовать' их народ?
Покачав головой и бросив недобрый взгляд на изображение головы Хранителя, уперлась лбом в ладони. Как же… Все запущено. У Земли тоже могли быть к этому миру немалые претензии, ведь несколько порталов были открыты в мир моей родной планеты. Чем уж их так привлекла Япония — не знаю, но именно на ее территории они изначально стали экспериментировать с пересадкой душ. Почему именно там? Да черт их знает, может, просто не повезло, и первый портал случайно открылся именно над цепью островов между Японским морем и Тихим океаном?
Зачем магам это было нужно? Все просто. Их и так рождалось слишком мало, а в тех или иных столкновениях или в результате неудачно проводимых опытов они получали смертельные повреждения. Решив понять, смогут ли они сохранить погибающего в другом теле, маги стали разрабатывать на умирающих теорию пересадки души. Еще один скользкий момент. Не могу понять, что конкретно пересаживалось? Вот с юности, как прочла переводы древнегреческих философов, привыкла верить Эпиктету, давшему определение человека: 'Труп, отягощенный душой'. Да даже если допустить, что маги нашли, что пересадить, то понять не могу, куда девался свой дух, данный человеку при рождении? Правды ради, стоит заметить, что подобные опыты они производили не только на территории Дальнего востока, но и в Европейских странах. История родной планеты на глазах переворачивалась кверху дном. Если честно, то с ужасом представлялось, как реагировали фанатичные христиане на внезапно оживших людей, полностью изменивших после чудесного воскрешения все привычки и поведение. А что тогда говорить о японской культуре, неразрывно связанной с воспеванием и одновременной табуированностью смерти? Не удивительно, что по всей Европе в средние века полыхали костры, а в Японии до сих пор боятся не смерти, а ее ритуальной нечистоты. А что, если их безумные идеи от харакири и камикадзе до вторичных захоронений имели под собой вполне себе обоснованные мотивы? Глухая злость ворочалась в груди, не давая выхода. Вообще, я за науку, но то, что делали маги, для меня более всего отдавало вивисекцией. Как бы ни давала себе слово, уже знакомая волна бешенства гнала адреналин в кровь, прорываясь наружу нелепыми звуками.
Одновременно с игрой в моем родном мире, эти взрослые дети увлеклись созданием магических животных — уж слишком их зачаровали облики чужих хищных тварей и мысль о преданном спутнике, причем, преданном беспрекословно. В этот момент вся отстраненность и влечение к цели слетели шелухой. Я вспомнила, как гворты яростно пытались прорваться следом за мной, сквозь невидимую им стену. Вскочив на ноги, двинулась обратно к голограмме, чувствуя, как прокатывающиеся внутри волны эмоций уже не рвут на части, а собираются единым, смертельным кулаком. Казалось, мне стоит просто закричать, и я разнесу здесь все, к чертовой матери.
— Ты меняешься, может быть все еще не так плохо, как я подумал.
Врезавшись в эти слова, как в стену, замерла.
— Меняюсь? Что ты имеешь в виду?
Уже знакомый шелест пронизал насквозь.
— Ты всего лишь мое продолжение, носитель части моей души.
— Зачем??? — дикий крик рвет глотку, обжигая связки и опустошая душу. Как вдруг выяснилось — не мою…
— Ты все еще не понимаешь? Ты видела, я умирал. Мы все умирали. Я должен был исправить все, что пошло не так. Объединив свою память и оставшуюся часть души с этим телом, пусть даже не как маг — но я мог бы все изменить, — голос, набирая громкость, уже яростно звенел в ушах, как будто раздавался не в голове, а, как живой, грохотал снаружи.
Не могу понять, что происходит внутри меня. Хочу упасть на колени и уползти в самый темный угол. Хочу выхватить ножи и кромсать здесь все до тех пор, пока не останется даже намека на эти зеркала, мумию и висящее в воздухе изображение! Хочу лечь спать и проснуться дома, с отвращением покачивая головой, чтобы чудовищный сон сгинул без следа…
— Объединив? Забрав у меня, ты хочешь сказать, — губы шевелятся как резиновые, с трудом выталкивая слова, озвученные тусклым, хриплым голосом.
— Я не могу воспользоваться этим телом, — усталость и разочарование в тоне Хранителя, почему-то успокаивают меня — Но ты сама все еще можешь исправить, если я скажу как.
— Да пошел ты! Отрасти себе руки и делай сам, — слова автоматически слетают с языка, в то время как в голове беспрестанно кружатся убогие мысли. Кто я? Впервые в жизни действительно ощутила полную беспомощность и жуткое желание перерезать себе глотку.
— Тебе всего лишь потребуется отключить накопители и действующие порталы, затем — ты абсолютно свободна, — шепот приобрел нежные, успокаивающие нотки, как будто ласково оглаживая меня по голове.
Упрямо боднув макушкой воздух, и криво усмехнувшись искусанными в кровь губами, я возразила: