- Благодарю. Признаюсь, я думал, что вам гораздо приятнее видеть масовцев.
- Масовцев? - изобразила удивление девушка. - Кого вы имеете в виду?
- Друзей синьорины Мартинелли из отряда МАС.
- Ах, вон оно что! - рассмеялась Галка. - Они неплохие ребята, эти итальянские моряки. Хотя драчуны отчаянные.
По лицу штурмбаннфюрера пробежала тень - намек на потасовку у «Бристоля» был явно неприятен ему. Но в следующее мгновение губы его снова растянулись в улыбке.
- А вы не так просты, как я думал.
- Я и не старалась казаться наивной.
- Наивность? - Хюбе рассмеялся, показывая белые ровные зубы. - Насколько мне известно, вы не страдаете этим недостатком. То есть я хотел сказать, что вы неглупая девушка, - тут же поправился он.
- Это тоже недостаток?
- Наоборот - достоинство и притом редкое у женщины. Стенные часы пробили шесть.
- Ваше рабочее время кончилось?
- Да. И слава богу. Сегодня такая духота, что я устала, будто весь день носила тяжести.
- Хотите, я отвезу вас домой? У меня открытый лимузин, а мой шофер мастер создавать ветер даже в самую тихую погоду.
Предложение не было навязчивым. Но Галка уже знала, что отклонить его нельзя. Хюбе зашел к ней неспроста. Она догадалась об этом сразу, а после того как он упомянул о масовцах, уже не сомневалась. Неужели она допустила какую-то ошибку? Или, быть может, Зинаида Григорьевна, не выдержав пыток, назвала ее?
Неприятный холодок прошел по спине. Отгоняя тревожные мысли, Галка закрыла свой стол и встала.
- Я с удовольствием прокачусь в открытой машине.
На широком проспекте шофер включил третью скорость. В лицо хлынула освежающая струя воздуха.
- Хорошо! - невольно вырвалось у Галки. - Люблю быструю езду.
- А вы не из трусливых.
- Это достоинство?
Хюбе улыбнулся.
- Чем ближе я узнаю вас, Галина Алексеевна, тем больше восхищаюсь вами. Мне кажется, что ваших достоинств хватило бы на полдюжины женщин. Вчера я узнал от господина Логунова, что вы - ко всему прочему - еще и талантливая певица.
- Бургомистр преувеличивает мои способности.
- Не думаю. В создаваемом им театре нет особой нужды в женских голосах. Однако Логунов, насколько мне известно, предпочитает вас многим опытным актрисам. Он даже заинтриговал старика Рейнгардта. Адмирал большой меломан, и ему не терпится услышать девятнадцатилетнюю певицу, о которой бургомистр прожужжал ему уши.
Галка растерянно посмотрела на Хюбе.
- Полковник Стадерини не отпускает меня, - нерешительно сказала она и тут же сама удивилась наивности этого довода.
Хюбе отрывисто рассмеялся.
- Вы полагаете, что желание или нежелание итальянского коменданта имеют какое-то значение?
- Да, но…
Гестаповец пристально взглянул на нее.
- Странно, - сказал он, откидываясь на кожаные подушки сиденья. - У меня создается впечатление, что вы сами не очень-то стремитесь в театр. О чем же - разрешите спросить - вы думали, когда поступали в музыкальное училище?
Галка рассеянно улыбнулась. Она не была готова к этому, казалось бы, простому вопросу. И только сейчас поняла свою беспечность. Хюбе прав. Она должна была мечтать о театре.
- Я буду откровенна, господин майор. Опера - моя давнишняя мечта. Но за последнее время меня слишком часто постигает разочарование. Я боюсь, что затея бургомистра не принесет удачи ни ему, ни мне. Господин Логунов приложил много усилий, чтобы создать Новый театр. Но собранная им труппа напоминает дом без крыши. Ни одного приличного тенора! Ну, скажите, о каком более или менее серьезном концерте - я уже не говорю о постановке оперы - может идти речь? Без тенора нет оперы. А коль так, то очень быстро все сведется к эстрадным выступлениям, к шантанным песенкам. Нет, увольте!
- Должен вас огорчить, Галина Алексеевна. Логунов нашел тенора, и, говорят, неплохого.
Галка поняла, что отступать поздно. Хотел того штурмбаннфюрер или нет, но он заманил ее в ловушку.
- Огорчить? Почему? Я очень рада.
- Не думаю, что это редкое в наше время чувство вдруг овладело вами, - усмехнулся Хюбе. - Теперь вам надо придумывать какой-нибудь новый предлог, чтобы отказать Логунову.
- Я не понимаю вас. Появление тенора меняет положение.
- Стало быть, вы принимаете предложение бургомистра?
- Конечно! Но я прошу объяснить, господин майор, чем вызвано такое недоверие?
- Откровенность за откровенность. Я полагал и сейчас еще не совсем разубежден в этом, что работа в итальянской комендатуре почему-то вас устраивает больше, чем все прочее.